жестом дал понять, что не хочет этого.
– Оставь, – промолвил Тин.
– Нет, что ты, это же важно. Это письмо – преграда для нас. Мы не можем строить отношения, когда такое случилось!
– Лина, я сейчас совершенно не готов говорить с тобой о нас и нашем будущем. Понимаешь, в моей жизни многое произошло. В своем путешествии я видел столько, что в голове не укладывается. Но самое ужасное, я не могу понять, что так засело в моей душе и нестерпимо ноет.
– Я слышала о твоих подвигах, – уже значительно увереннее сказала золотоволосая девушка, садясь в кресло позади Тинара и положив голову на ладошки в ожидании рассказа о его приключениях.
– Интересно даже, что говорят, – безучастно поинтересовался наследник.
– Ну, например, что ты в одиночку раскрыл антигосударственный заговор. Это правда? – девушка вновь вспорхнула и попыталась прижаться к Тинару, но его холодный тон дал ей понять, что не стоит этого делать.
– Нет. Я это сделал не один.
– Неужели? – усмехнулась Лина. – Ты хочешь сказать, что изнеженная принцесса соизволила тебе помочь? Она отвлекала бандитов своим шикарным платьем? – съязвила бывшая пассия Тинара.
Лина, избалованная аристократичной жизнью, вообще гордилась, что после знакомства с Тинаром научилась ездить верхом в мужском седле, могла поддержать беседу о военном деле и даже несколько раз была на охоте. Поэтому всех своих подруг она считала неженками и белоручками.
– Нет, – коротко ответил Тин.
– А что же еще она могла сделать? – уверенная в своей правоте, спросила Лина.
Тинар молчал. Что ему было ответить? Рассказать о том, как Эфья убивала врагов или как терпела боль? Рассказать о том, как она обманула человека, что завел их в ловушку, или о том, как стреляла в крепления воздушного шара в Пыли? В любой из сложных ситуаций, в которые попадали они с Эфьей, Лина скорее всего умерла бы от страха. Но как ей это объяснить?
– Зачем ты вообще ее с собой взял? Я уверена, она только мешала тебе. Я видела ее как-то год назад, когда была в их поместье на приеме. Она даже танцевать толком не умеет, да и худющая такая!
Тинар молчал. Он знал, что Эфья не любит танцевать, он, впрочем, и сам не любил. Смешно, такие условности общества, как танцы, ни разу не понадобились им в пути. Было бы смешно, если бы они вместо того, чтобы выживать, танцевали перед революционерами. Если вдуматься, они с Эфьей вообще забыли об этикете как таковом. Они говорили, как хотели и о чем хотели, не думали о том, как и в каком порядке им принимать пищу, и единственное, что отягощало их путешествие, – это обязанность влюбиться друг в друга. Но как рассказать об этом Лине? Да и нужно ли? Нет, ей правду знать точно не стоит.
– Ты просто устал, Тин. Завтра ты проснешься, умоешься с утра и думать забудешь о том, что произошло. Наверное, не стоит ворошить у себя в голове прошедшие события, там было много крови и смерти, – Лина осмелилась подойти и приобнять Тинара за плечи, но наследник дернулся, в очередной раз давая понять, что не хочет прикосновений.
– Пойми, Лина, мне все твердят, что мне нужно поспать, отдохнуть, прийти в себя. Да я и сам себя все время в этом убеждаю! Но я хоть сейчас могу встать на марш-бросок, – Тин собрался с силами и сказал: – Здесь дело в том, что я всем сердцем хотел полюбить Эфью. Ради своей страны, ради своего счастья. Ты не представляешь, на что мы с ней пошли ради этого и кого смогли отыскать, – Тинар договорил и спрыгнул с подоконника, раздосадованно махнув рукой, а затем завершил свою мысль: – Вся проблема – во мне. Я, похоже, не готов к этому.
– Нет, что ты, Тин. Ты… ты такой заботливый и нежный, ты настоящий мужчина, и то, что ты не смог полюбить какую-то стерву, не показатель! Вся проблема в ней, и то, что ты так расстроен, тоже наверняка из-за нее! – Лина задохнулась от возмущения.
Тинар неожиданно для себя понял, что же так мучило его с того момента, как он вернулся домой. Он внезапно осознал, что расстроен вовсе не тем, что не смог влюбиться в Эфью. Гораздо больше его огорчал тот факт, что она не полюбила его.
– Лина! Ты умничка! Я все понял! – воскликнул юноша. – Кажется, мне пора кое-что исправить! Спасибо тебе!
Наследник Тейна поцеловал свою бывшую пассию в щеку и выскочил за дверь.
* * *
Эфья, проспавшая на диване в гостиной почти целые сутки, по совету матери отправилась в ванную. Оставив вещи в своей комнате, она вошла в хорошо отопленную комнату для купаний в одном халате и сразу скинула его, обнажив уставшее тело. В зеркале она увидела себя и впервые в жизни понравилась себе. Да, она была худа, но что-то неуловимо изменилось в ней за прошедшее время. Наследница только сейчас сумела отметить, что бедра у нее отнюдь не узки, а острая девичья грудь выглядит соблазнительно. В удовольствии наблюдать за собой Эфья повернулась спиной, чтобы увидеть эффектный изгиб позвоночника, однако вскоре услышала шаги служанок, которые пришли помогать ей мыться. Смутившись, девушка погрузила ноги в теплую воду в огромной ванне, которая скорее напоминала бассейн, нежели те бадьи с водой, которые пользовались популярностью в Иззене. По ее телу пробежали сладостные мурашки, поднявшись от колен до самой шеи, и она, чтобы сохранить этот момент наслаждения в себе навсегда, шагнула вперед, и теплая вода приняла ее.
Служанки, что должны были ей помогать, забежали в комнату спустя мгновение. Они были суетливы и назойливы, Эфья с удовольствием осталась бы здесь одна, но Анина настояла на своем. Принцесса понимала, что ее мама, скорее всего, хочет быть спокойна как за физическое здоровье своей дочери, так и за ее точное местонахождение, памятуя о предыдущем побеге. По этим причинам Эфья не стала сопротивляться ее воле – пусть мама будет спокойна.
Между делом все три служанки принялись счищать с принцессы грязь тех дорог, что она прошла. Эфье казалось, что с нее стекает не только грязь, но и кровь убитых ей людей. Помотав головой, она отделалась от наваждения.
Неожиданно одна из служанок вскрикнула, словно увидела смерть. Две другие отпрянули, но, увидев строгий взгляд Эфьи, возобновили работу, третья же, та, что кричала, подошла не сразу. Принцесса сразу поняла, в чем было дело – служанка просто увидела чудовищный шрам. Локоть и впрямь выглядел ужасно, казалось, что туда попала не одна пуля, а целый
