нам. Условие было неформальным — если бы оно было закреплено в договоре, у церкви появилась бы возможность опротестовать передачу имущества как фиктивную. Так что мы существовали исключительно на подачки от родственников из Меца, и при условии нашего хорошего поведения. Мы смогли вздохнуть свободно только когда благодаря тебе получили независимый от них источник дохода.
— Они сейчас вам что-нибудь платят? — поинтересовался я.
— Нет, — усмехнулся он. — Выдумали какое-то обоснование, я даже не стал вникать. И так ясно, что обсуждать что-то с ними бесполезно, мы не получим от них больше ни пфеннига. Будем просто ждать, когда кончится срок договора, и имущество к нам вернётся. Я, кстати, официально объявил их ветвь отсечённой — они больше не считаются нашими родственниками. А ты уж сам решай, как к ним относиться.
— Я пока не стану рубить вот так сплеча, — сказал я, немного подумав. — Всё-таки надо сначала посмотреть на них самому, выслушать их версию. Как-нибудь потом, возможно, мы с ними встретимся. Но скажу прямо, им надо очень сильно постараться, чтобы убедить меня, что они достойны называться нашими родственниками. Как минимум, им придётся доказать, что они непричастны к истории с моей прабабушкой, а это будет совсем непросто. Да и встреча с Огюстом оставила у меня очень неблагоприятное впечатление. Я практически полностью уверен, что тоже откажусь признавать их родственниками, но всё же обязан дать им шанс.
Бернар понимающе кивнул.
— Что ни говори, Кеннер, а мы всем обязаны тебе…
— Перестань, дядя, — перебил его я. — Когда родственники начинают подсчитывать долги, они становятся родственниками только по названию. Вы же не подсчитывали, сколько мы вам должны за мою прабабку? Вот и я не подсчитываю.
— Это не отменяет чувства благодарности, — пожал он плечами. — Именно ты скинул с нас удавку от родственничков из Меца. Мы же чихнуть не могли без их разрешения. Да и проблему с церковью мы уладили тоже только благодаря тебе.
— С церковью ты наладил отношения сам, — возразил я.
— Нет, Кеннер, не надо отрицать то, что для нас обоих очевидно, — усмехнулся Бернар. — Я ведь не дурак, и вполне понимаю, что и кардинал, и архиепископ заинтересованы в тебе, а не во мне. Они знают, как ты к нам относишься, и таким образом что-то покупают у тебя. Они вернули нам имущество, а заплатил за это ты, и вряд ли заплатил дёшево. Или заплатишь.
— Так вам всё-таки вернули имущество? — обрадовался я. — Это прекрасная новость.
— Вернули не всё, — печально вздохнул он. — Мы по-прежнему зависим от доходов с твоей компании.
— Нашей компании, — поправил я его. — А почему вернули не всё?
— Вот смотри, как распределялись наши доходы. Примерно треть приходила от предприятий и компаний, которые мы передали Арди из Меца. Ещё одна треть — доходы города Кохеме. И оставшаяся треть — это разного рода права, например, лет четыреста назад архиепископ даровал нам право собирать налоги с Кобленца. Прав нас лишили, и просто получить их обратно мы не можем, можем только заслужить их снова.
— Это, вероятно, будет не таким уж простым делом, — заметил я.
— Как мягко ты это сформулировал, — усмехнулся Бернар. — Сразу чувствуется опытный дипломат. Думаю, в ближайшие лет двести мы вряд ли получим подобные права, даже если будем спасать Трир ежегодно.
— То есть церковь вернула тебе только Кохеме?
— «Вернула» — это на самом деле не совсем правильное слово. Церковь его не забирала, просто так взять и забрать феод невозможно. Она наложила на него церковный арест, а сейчас арест снят, и мы снова стали бургграфами Кохеме. Формально мы, конечно, не переставали ими быть, просто наш гоминиум считался приостановленным на время ареста.
— И ты подтвердил вассальную присягу архиепископу, — задумчиво покивал я. — Теперь твоя ситуация стала, наконец, мне понятней. Ну что же, хотя бы треть былых доходов — это уже немало.
— Ничего подобного, Кеннер, никакой трети былых доходов мы не получили, только расходы. Понимаешь, перед тем как церковь наложила арест, отец успел издать указ о полном освобождении города Кохеме от налогов на девяносто девять лет. Так что мы по-прежнему получаем только доход от твоей — ладно, нашей, — компании. Но сейчас нам придётся тратиться ещё и на содержание замка.
— Однако до чего же неосмотрительный поступок, — ошеломлённо заметил я.
— Наоборот, отец поступил совершенно правильно, — возразил Бернар. — Если бы церковь наложила лапу на доходы от Кохеме, или хотя бы рассчитывала на это в близком будущем, никто бы нам город не вернул. Дело так бы и тянулось столетиями, и даже ты здесь ничем бы не помог. Да, пока от него только расходы, но наша семья снова полноправные графы, и скоро мы сможем вернуться в родовой замок. А насчёт денег — богатыми нас пока ещё не назвать, но мы больше не нищие. Знаешь, я вот только в этот момент полностью осознал, насколько богаты новгородские Арди. Ведь ваша доля в компании наверняка в несколько раз больше нашей, и что-то мне подсказывает, что это даже не главный ваш актив.
Я рассеянно кивнул, думая о своём. Вот передо мной ещё один пример того, что чем выше ты поднимаешься, тем опаснее твой подъём, и тем больнее ты упадёшь, если оступишься. Греки утратили осторожность и решили, что они достаточно сильны, чтобы побороться с князем — ошибка, которая оказалась фатальной. Думаю, и с Арди была какая-то похожая история. Наверняка Бернар умолчал о некоторых важных деталях, либо сам их не знал. Всё-таки как ни жадна церковь, она не будет уничтожать своего вассала просто потому, что у него много денег. Скорее всего, Арди увлеклись политическими играми, а это такое занятие, которое для многих заканчивается плохо. Я, к примеру, даже рисковать не стану. Может быть, потом, когда стану старше и наберусь опыта — князь правильно сказал мне, что я ещё слишком молод, — но лучше будет, наверное, вообще этого избежать.
— Ну что же, — наконец сказал я, — мне радостно слышать, что у вас появилась какая-то определённость. Однако поговорим о Трире. Скорцезе обсуждал со мной наём моей дружины для защиты Трира — ты тоже этого от меня ждёшь?
— Не только я, — вздохнул Бернар. — Ты единственная наша надежда.
