Шеф молча наблюдал за ними. Он не выражал этого внешне, но был рад, что внимание сместилось с него на подопечного.
— Конечно, — ответил Эрик, лишь бы от него отвязались. Зря он вообще упомянул статью…
— Мы с вами придерживаемся одних взглядов, Эрик. Приятно встретить сторонника. Настоящего патриота, который осознает слабость нашей страны! — воодушевленно говорил мистер Акер. — Было бы у нас больше таких, как вы, глядишь, все бы было по-другому… Один человек — всего лишь бесполезная безвольная песчинка, но миллионы человек вместе, объединенные одной идеей — уже настоящая песчаная буря, с которой приходится считаться.
— Вы безусловно правы, сэр, — вновь согласился Эрик, желая поскорее закончить этот разговор.
— Не нужно «сэр», Эрик, зовите меня лучше Данди. Так будет честно, ведь я тоже обращаюсь к вам по имени.
Молодой полицейский вдруг задумался, откуда мэру известно его имя. Ведь на нашивке виден только инициал. Угадал? Нет, наверно, шеф ему сказал (хотя, казалось бы, зачем?), если предположить, что они периодически созваниваются. Шеф частенько трындел по телефону в своем кабинете.
— У нас в обществе сложилась печальная ситуация, — продолжал вещать мэр. — Людей не волнует, что было раньше, не волнует история. Они считают, что мы должны довольствоваться тем, что у нас есть. А что у нас есть? У нас фактически ничего нет. — Его улыбка впервые практически померкла. — Мы глубоко зависимы от других стран экономически. Даже этот кусочек суши на отшибе мировой карты, который мы зовем своей родиной, могут отобрать в любой момент, если захотят, мы существуем только по их милости. Единственное, что у нас действительно есть — это наша гордость. Ее никто и никогда не отберет. — Он приободрился и сверкнул новой улыбкой. — Но да я увлекся. Прошу простить меня за это. Итак, мы обсудили все, что я хотел. Вы знаете, что делать! Не смею вас больше задерживать.
Мистер Акер кивнул полицейским. Те встали со стульев и молча покинули кабинет.
12
На тумбе рядом с Феликсом, безвольно развалившимся на диване, заверещал телефон. Верещал он громко, словно съехавший с катушек попугай, его звук врезался прямо в мозг. Однако парня это заботило мало. Ему совсем не хотелось шевелиться. Он просто таращился в одну точку на освещенном квадратиками солнца полу и чувствовал от этого полное удовлетворение. Большего ему сейчас было и не нужно.
Прошла минута. Верещание все не успокаивалось. Недовольно вздохнув, Феликс собрал волю в кулак и протянул руку к телефону. Нащупал пальцами трубку, взял ее и поднес к уху.
— Ало? — нехотя произнес он.
— Привет, — послышался голос Жана.
Между ними тут же повисла продолжительная пауза.
— Че звонишь? — спросил Феликс.
— Да так, просто… Как дела?
— Никак. Сижу, не знаю, чем себя занять. Дальше пяти метров от дома отходить запрещено.
— Такая же фигня… Как думаешь, когда у нас возобновятся занятия?
— А ты уже соскучился по ним?
— Не то чтобы… просто без них как-то непривычно. Я бы радовался, если бы каникулы у нас начались пораньше, но после того, что случилось…
— Знаешь, я бы и сам, наверно, предпочел торчать на уроке истории, чем вот так сидеть без дела.
— А телик?
— Не смотрится телик.
— Это как?
— А вот так. Не хочу ничего делать.
Жан протяжно вздохнул.
— У тебя тоже не выходит эта картина из головы? — неуверенно спросил он.
— Я видел кучу жестяка в ужастиках и всегда думал, что в реальности спокойно отреагирую на какую-нибудь ненормальную дичь, но… ни фига. В реальности это совсем по-другому выглядит и ощущается… Стоял там, блин, как вкопанный.
— Все стояли как вкопанные, Феликс. Никто не ожидал, что такое может случиться. Алиса, вон, вообще… ты еще хорошо держался.
— Кстати, а она как? Не звонила тебе случайно?
— Ага, звонила. Мы перекинулись парой слов, но особо она говорить не хотела. Только сказала, что пока маньяка не поймают, Киру она из дома не выпустит. Да и сама не горит желанием вылезать на улицу.
Феликс почувствовал, как внутри него вдруг вспыхнула какая-то искра. Искра быстро превратилась в небольшой огонек, который нагрел его кровь, подпитал силы. Он даже приподнялся на диване.
— Это ненормально, Жан.
— Что?
— Что мы попрятались по домам. То есть понятно, что родители и все такое… но что нам теперь убийцы до конца лета бояться? А если его так и не поймают — что тогда? А, Жан?
— Что ты хочешь сказать? — в голосе друга послышались взволнованные нотки.
— Нас много, а он один. Если мы будем вместе, фиг он нам что сделает. Вооружимся досками или палками… я возьму старую батину бейсбольную биту — пусть только попробует подойти!
— Ну, да… только я не очень уверен, что это правильная идея, — засомневался Жан. — Я даже не представляю, как я буду махать чем-нибудь. Я никогда в жизни не дрался.
— Здесь не надо драться. Одного того, что у тебя с собой будет палка, отобьет у убийцы желание связываться с тобой.
— А если… у него будет нож? Или кусок трубы какой-нибудь?
— Нас будет трое, удачи ему справиться со всеми.
— Я… не уверен, Феликс, — еще больше засомневался Жан. — Это очень странная затея. Тебе экстрима, что ли, не хватает?
— Да какого экстрима! — раздражился Феликс. — Я просто не хочу, чтобы убийца разгуливал в нашем городе как у себя дома.
— Ну, это его дом… это кто-то из жителей Бланверта, скорее всего.
— Больше не его дом. Он больше не один из нас после того, что сделал! Нормальные люди не убивают других людей.
— Тут с тобой не поспоришь.
Феликс стал теребить провод пальцами.
— Да, Жан, а где ты был, когда произошло убийство? Тебя вроде бы не было, не было, а потом раз и появился.
— Домой я уходил. Потом все-таки вернулся и… «вовремя».
— И ты никого не видел?
— Нет, Феликс, никого. Я услышал крик и вместе со взрослыми побежал узнать, в чем дело.
— А кто кричал, кстати, не видел?
— Учительница младших классов. Миссис… как там ее? Довольно молодая такая.
— Я тебя понял. А она что? И она убийцу не видела?
— Нет, насколько я понял.
— Жан, а ты не думал, что убийство охранника и убийство Пятнышка могут быть связаны?
— Да ну, бред не говори. Вообще, у меня мелькала такая мысль, но… просто мелькала. Всерьез я об этом не думаю.
— Почему?
— Потому что это бред!
— А может, и не бред? Ты видел, как убийца поиздевался над трупом охранника? Видел. А теперь вспомни, что было с Пятнышком.
— Я… — Пауза. Феликс знал, что в этот момент у друга в голове закрутились шестеренки: — А ведь в этом есть смысл.
— Теперь ты просто обязан вооружиться вместе со мной!
— Хе-хе, — как-то неуверенно посмеялся Жан и спросил серьезно: — Но зачем ему это делать? Я не спрашиваю, зачем убивать — зачем так калечить?
— Да он ненормальный просто, вот и все.
— Пожалуй… А ведь еще там оказался тот мальчик.
— Ага, я заметил. Да это просто совпадение. Типа, я даже не знаю, каким он тут боком…
— Как-то слишком много совпадений, тебе не кажется?.. Блин, в последнее время события повалили прямо как из рога изобилия.
— Когда-нибудь это должно было начаться, — усмехнулся Феликс.
— Только мне совсем не смешно, — вздохнул Жан. — Ладно, давай, Феликс. Меня тут папа помочь просит, так что я пойду.
— Ага. Я тоже тогда пойду. Пока, Жан.
Парень услышал, как на другом конце линии друг положил трубку, и сделал то же самое. Затем, подскочив с дивана, полный сил, он дал себе мысленную команду: надо искать папину биту.
13
Эрик шагнул в детскую палату. В помещении было чисто, светло и немного прохладно; в приоткрытое окно дул ветерок, слегка вздымая белый тюль. Из шести кроватей занята была только одна — самая дальняя, как раз неподалеку от окна, на ней лежал укутанный в одеяло мальчик; он с большим трудом повернул голову к полицейскому, и стало видно его бледное, болезненное лицо. Полицейский подошел поближе и, дружелюбно поздоровавшись, сел на край соседней кровати.
