мне предлагают закупать оружие за границей.
— Уже сейчас? — буркнул я. — Целые партии? Нет, мне, конечно, приходилось видеть у офицеров дорогие импортные игрушки. Вроде “Вебли-Скотта” или американского “кольта”. Но я что-то не встречал современных винтовок у обычных солдат или…
— Тогда я тебе просто покажу.
Павел залез рукой куда-то под стол. Но не за лимонадом из холодильника, как я сначала подумал, а, похоже, искал какую-то секретную кнопку. Буквально через несколько мгновений за дверью раздались шаги — но вместо смазливой горничной в комнату ввалилась до боли знакомая долговязая фигура.
— Звали, ваше ве… Ой, княже! И ты здесь?
За прошедшие полтора месяца Богдан буквально преобразился. Возмужал, чуть раздался в плечах. Получил чин унтер-офицера, конечно же, — и, похоже, покинул училище, выбрав действительную службу. Черный с зеленым гвардейский мундир не только оказался ему к лицу, но и добавлял какой-то особенной взрослой стати и серьезности.
Даже уши Богдана уже будто не так сильно торчали в стороны, да и в целом вид у него был лихой и блестящий. На мгновение показалось, что Павел решил разыграть меня, подсунув вместо нашего однокашника какого-то отдаленно похожего чернявого молодчика, но фирменная манера держаться тут же выдала истину.
— Старая гвардия снова в сборе! — Богдан закинул винтовку за плечо, подлетел и стиснул меня в объятиях даже до то того, как я успел выбраться из кресла. — Куда на этот раз, княже? Штурмовать Петропавловскую крепость?
— Надеюсь, не придется, — прохрипел я. — Пусти, задушишь…
— Господин унтер-офицер, ведите себя прилично. — Павел улыбнулся и картинно прикрыл лицо рукой, изображая глубокий стыд за бестолковых сподвижников. — Мы с сиятельным князем обсуждаем дела государственной важности.
— Знаю я ваши дела. — Богдан махнул рукой. — Блины трескаете.
“Красный” юнкер Чингачгук превратился в цесаревича Павла. Я — в доверенного лицо будущего императора и крупного промышленника. Богдан теперь носил форму лейб-гвардейского полка и если уж что-то и осталось прежним — так это его обращение. Он то ли старательно делал вид, то ли и правда плевать хотел на все чины и статус.
Очень может быть, Павел приблизил его к себе именно поэтому.
— Ты как тут оказался, служивый? — улыбнулся я. — Гвардейцем стал…
— Лейб-гвардии Егерский полк. — Выражение лица Богдана на мгновение стало смертельно серьезным. — Личная охрана его высо…
— Теперь, когда четыре гвардейских полка расформированы, за охрану дворца отвечают егеря, — пояснил Павел. — Богдан перешел сюда по моей личной просьбе.
— Поближе к кухне, а от начальства… ну, допустим, к начальству теперь даже ближе, чем, к кухне. — Богдан кое-как переиначил свою любимую фразочку. — Тепло, светло и мухи не кусают.
— А остальные наши где, чего с ними? — спросил я. — А то забегался я с апреля, не слышал даже… Только знаю, что все живы-здоровы.
— Здоровее некуда. “Дядька” мой при училище остался. Говорит, хочет через год или два в Академию пробовать. — Богдан плюхнулся в соседнее кресло. — С его-то аттестатом и наградами возьмут, конечно. Капитаном будет.
— А мой “дядька”? Пропал куда-то, не попрощался даже.
— А Иван обратно, в пехотную дивизию, в родной двадцать пятый Смоленский. Видать, совсем без настоящей службы для него жизни нет. — Богдан махнул рукой. — Хотя мог бы и в Академию, и в гвардию, и сюда проситься. А так буду я один нашего краснокожего охранять?
— На каторгу, — беззлобно проворчал Павел.
— Ну, на каторгу еще когда. — Богдан усмехнулся и легонько стукнул прикладом в пол. — А сейчас ружжо-то у меня.
— Ага. Давай, показывай князю свое ружье. — Павел легонько похлопал ладонью по столу. — Для этого и позвали.
— Это пожалуйста. — Богдан ловко перехватил винтовку за цевье и положил передо мной. — Чудо техники, можно сказать.
Я молча кивнул и принялся рассматривать заграничную игрушку. На первый взгляд она не так уж сильно отличалась от привычной “трехлинейки”… но только на первый. Заметно компактнее, покороче и, похоже, легче на полкило или даже — целый килограмм. Темное дерево, еще не успевшее вытереться там, где его касались скобы ремня, увесистый ствол с еще одной трубкой снизу — зато в области затвора металла почему-то оказалось заметно меньше.
Вместо привычного здоровенного рычага конструкции Мосина — компактная скоба, которую приходилось брать пальцами, а не хватать чуть ли не целой ладонью.
— Автоматика… самовзвод, короче говоря. Новый поворотный механизм, газоотводная трубка вот здесь, — пояснил Богдан, указывая пальцем. — Заряжается сверху обоймой на восемь патронов. Выдает все за несколько секунд, потом выплевывает пустую обойму и оставляет затвор сзади. Вставляешь следующую — и по новой. — Богдан улыбнулся. — Почти пулемет, если руки из нужного места… Не то, что наши “вёсла”.
Не очень-то хотелось признавать, но импортная винтовка смотрелась действительно поинтереснее “трехлинейки”. Даже самовзводная схема и наработки Судаева вряд ли могли бы предложить что-то подобное… в ближайшее время.
— Занятная игрушка, — вздохнул я. — Британцы?
— Америка. — Богдан пододвинул винтовку чуть ближе. — Тут даже клеймо было где-то… сейчас…
— NWF Antwerpen, — прочитал я выбитые на стальной коробке буквы. — Не очень-то похоже на Америку. Германия, что ли… Или Голландия?
— Бельгия. Фламандская оружейная компания, одна из старейших в Европе. — Павел подался вперед и вылез из-за стола чуть ли не по пояс. — Но сама модель — американская. Закупили несколько тысяч штук. Пока для жандармов и гвардии…
— К чему такая спешка? — Я сложил руки на груди. — Кому так не терпится вооружиться?‥ И зачем?
— Надеюсь, что незачем. — Павел на мгновение задумался. — Но Багратион на днях обмолвился, что отправил несколько рот жандармов в Калишскую губернию.
— Привислинский край… — вспомнил я. — Почти самая граница с германским Рейхом.
Уж не знаю, в чем там на самом было дело, но его светлость отправил не обычный полк, даже не гвардию, а самое преданное воинство — жандармов. Видимо, предварительно вооружив новыми американскими игрушками. То ли на дальних рубежах Империи еще бушевали народники, то ли Багратион собирался изловить очередную группу заговорщиков…
То ли на самом деле он опасался коварного германского кайзера куда больше, чем хотел показать.
— А я думаю — война будет. — Богдан сгреб со
