сцене пытался изобразить нечто смешное, подпрыгивая и махая руками. К нему подскочила девушка с бутылкой. «Пей! Пей! Пей!» – скандировала публика. Ну и забавы у современной молодежи. Лина, как ни странно, просто общалась в углу с каким-то парнем и ее не заметила. Видимо, это были ее друзья. Катя повесила верхнюю одежду и устремилась к лестнице, целясь напрямик в комнату Влада. Один поддатый хмырь, глупо улыбаясь, раскинул грабли и попытался преградить дорогу, затянув привычное: «Вы такая красивая…». На ходу увернулась, подвыпившего повело вбок и он, внезапно икнув, завалился на журнальный столик. Рядом кто-то громко заржал.
Взбежала по лестнице вверх, пинком распахнула дверь и ворвалась в знакомую комнату. Приглушенный свет, нежная мелодия и запах какой-то лимонной травы…
Влад сидел в черном кожаном кресле, а на его коленях елозила незнакомая девица. Его лицо при этом оставалось безучастным и как будто даже скучающим. Ярость, уже было поутихшая, жаркой волной всколыхнулась вновь. Несколько стремительных шагов, и она стянула наездницу на пол, с облегчением отмечая, что у Влада расстегнута только рубашка.
– Вышла вон! – прикрикнула на девицу, и та, вскочив, уставилась на парня, ожидая поддержки. Однако он сделал прощальный знак рукой, и она, психанув, умчалась прочь.
Не успела захлопнуться дверь, как Катя замахнулась для пощечины.
– Ты подлец!
Легко поймал руку.
– Мерзавец, гад! – взорвалась, вскидывая вторую.
Перехватил и ее.
Попыталась заехать коленом в пах, но он внезапно переместил руки на талию и потянул на себя. Потеряв равновесие, девушка упала сверху и уткнулась носом в его плечо. Рассмеявшись, он притянул еще ближе.
– Ревнуешь? И… что дальше?
– Я вспомнила, что в пиццерии ты заставил меня все рассказать! – уперлась ладонями в его грудь.
– Вот, значит, как? – начал он вкрадчиво. – Но ты же сама разрешила, поддалась, а я просто пожалел: увидел, что тошнит, а ты скрываешь причину. Решил, что ты куда-то вляпалась и оказался прав, – он пробрался одной ладонью под кофту и начал медленно двигаться вверх по коже. – До этого я полагал, что ваша группа – просто игра. Сейчас полно таких, которые собираются и просто болтают от нечего делать. Но, когда ты мне все выложила, стало понятно, что группа очень даже реальная. А ваш учитель – как раз тот, кто мне нужен, – прошептал на ухо. – И я заставлю его проявить себя… – его пальцы скользнули под лифчик.
– Ты не имел права копаться в моем прошлом! – попыталась вырваться. – И ты… ты подло использовал меня! А я тебе уже начала доверять…
– Я не доверяю даже себе. И потом, в твоей жизни еще не происходило ничего ужасного, а ты комплексуешь и строишь из этого трагедию, – он скривил губы в улыбку и вдруг отпустил. – Подумаешь, родители не любили, да детки обижали в школе.
– А с тобой, стало быть, происходило? – огрызнулась и, вскочив, быстро переместилась в кресло напротив. Один краткий миг презрение в его взгляде граничило с болью, и он вновь надел маску спокойного безразличия. – И, кстати, я просмотрела видео с камер у дороги: вы с Гипножабой пытались убить меня, заставив бросится под газель, – выпалив это, Катя задержала дыхание, а сердце болезненно сжалось. Она все еще надеялась, что он опровергнет ее слова. Но Влад молчал, и с каждым ударом пульса эта надежда таяла.
– Я против бессмысленного насилия, – наконец выдал он. – Убить тебя в тот день – было не моей идеей. Я тебя не помнил. Однако… давай поставим точку здесь и сейчас. Эти «брачные» игры порядком наскучили. Ты ведешь себя как собака на сене: ни себе, ни другим. Исходя из рассказанного под внушением, ты боишься серьезных отношений, полагаешь, что стоит с кем-то сблизиться, и это кончится плохо, поэтому предпочитаешь всегда быть одна и отталкиваешь людей.
– Неправда. У меня сейчас есть лучшая подруга! Саша.
– Она же первая тебя и предаст. Но сейчас суть в другом: ты мне больше неинтересна, раньше хоть весело было. Ладно бы я не помнил, но сейчас я помню все, поэтому твоя игра в недотрогу выглядит неубедительно.
– Но я не играю!
– Да ну. Хотя… ведь это уже не ты, человеческая часть стала сильнее. Не желаю тебя такой видеть. Но знаю, как это исправить… поэтому, если хочешь продолжения наших отношений, то только с перемещением в горизонтальную плоскость. Покувыркаемся? Не сомневайся, тебе понравится.
Катя потрясенно покачала головой. Казалось, сейчас перед ней не Влад, а совсем другой человек!
– Я тебя не узнаю, что… что случилось? И… если ты так хорошо меня изучил, то должен знать, что я откажусь!
– Сейчас – откажешься. Однако, запомни: если ты придешь ко мне еще хоть раз, я буду расценивать это как согласие и не отпущу так просто. Я ведь могу тебя заставить или… как ты там говорила? Готова переспать с кем угодно, чтобы спасти чью-то жизнь? Я с радостью это устрою. Тебе лучше уйти. Сейчас же, – что-то было в его взгляде – холодное, острое, страшное. Катя попятилась спиной к двери, затем вылетела в коридор. Зря она приехала, нужно срочно вернуться домой и подумать. Не заметив в полумраке, наступила на хвост большому черному котяре, истошно мяукнув, тот резво отпрыгнул в сторону. Подошла к лестнице и замерла в нерешительности: все гости куда-то схлынули. Потом поняла по звукам с улицы – они запускают во дворе фейерверки.
Лишь особь мужского пола, упитая в хлам, неподвижно растянулась прямо под лестницей. Похоже, тот самый именинник – по труселям опознала. Перевела взгляд выше – в дверях стояла девушка. Почему не со всеми? Фокус внимания полностью застыл на ней. В голове вдруг возникла предельная сосредоточенность, ясность и ни единой мысли. Понимание на глубинном уровне, что вошедшая – опасный враг. Она одета в черное – сапоги до колена, обтягивающие штаны из кожи и водолазка. Того же цвета глаза, загнутые накладные ногти и ниспадающие волосы; длинные и прямые, они огибают плечи и достают почти до пояса. Смотрит в упор, а в зрачках плещется нечто хищное, звериное, злое. «Пантера» – сразу вспыхнула в голове кличка.
– Так-так, – промурлыкала та, и при этом голос нереально завибрировал, – кто тут у нас? – потянулась с кошачьей грацией, изгибая свое стройное тело, а затем бесшумно и мягко заскользила к лестнице. – Какая ма-а-а-ленькая невинная мыш-ш-ш-ка… – переступила через именинника и шагнула на первую ступеньку. Мягко повела ладонью по ребру деревянных перил. На вторую. А в неподвижном взгляде застыла одержимость, жажда убивать. Затем губы разошлись в стороны в зверином оскале, обнажая ровные, идеально белые зубы,
