Никита на её кашель.
— Предпочту чай с малиновым вареньем. Он гораздо вкусней и полезней.
— Но вряд ли так продуктивно, чем спиртное с перцем, — возразил Никита, а сам про себя подумал «ещё одна сладкоежка, придётся у Каблука шоколадки тырить в столе».
Осеннее солнце по утру светило ярко, но уже не так тепло, как летом. Птицы, перелетая по деревьям с ветки на ветку, активно щебетали, болтая о чём-то своём на птичьем языке и любопытно посматривали на большую группу людей, устало бредущих внизу по земле. Обычно таких, да ещё в таком количестве, они тут видели очень редко или даже вообще не видели никогда. Где-то в гуще ещё не опавших осенних листьев дятел колотил по дереву со всей дури, и шум, который он создавал, разносился по кладбищу. Местная живность оживала, явно почувствовав, что зло, которое тут заправляло в последнее время, ушло. Показалась граница кладбища. Вдалеке среди молодых деревьев проявился старый высокий кирпичный забор с железными прутьями. Местами он был уже наполовину развален, и всем, кто видел его, было непонятно, как он до сих пор не рухнул весь целиком. Центральная аллея расширилась. Стали видны массивные кладбищенские ворота, через которые вчера вечером входили на кладбище. В этот момент отчётливо послышался шум мощных двигателей от подъезжающих к кладбищу больших машин. Михалыч, шедший впереди колоны, поднял руку, сделав всем знак остановиться.
Глава 12. Дом, милый дом.
Арбузов и Михалыч отошли в сторону от грузовика и почему-то устроили между собой ожесточённый спор.
— Нечего там осматривать! — злился Михалыч. — Разлом без дна, или мы его не видим, и вряд ли когда-либо увидим.
— Возможно, есть смысл спуститься и осмотреть? — настаивал Арбузов.
— Нет. Нет и не будет никакого смысла. Бесполезное занятие, поверь мне и моему опыту, а его у меня воз и маленькая тележка! Всё, хватит, на этом - точка! Пускай Мавродиков сам решает, что делать. Вот я в контору приеду, рапорт напишу, и после этого пускай он сам и решает. Он генерал, у него башка большая, не меньше задницы, вот пускай и думает, а я умываю руки я, и так потерял восьмерых парней в этой бойне. С чего я вообще решил, что можно без магического прикрытия лететь в эту клоаку…
Арбузов давил.
— Михалыч?
— Нет! Всё! Командуй погрузку и едем отсюда к чертям, — Михалыч выругался матом, оставил Арбузова стоять в полном одиночестве, а сам направился к машине. Ему не терпелось отсюда свалить как можно быстрее. Эта ночь его полностью вымотала и даже чуть не убила.
Арбузов, не осмеливаясь больше возражать, молча смотрел в след удаляющемуся подполковнику. Как только тот сел в кабину машины, Арбузов поправил автомат и посмотрел на бесполезный сейчас телефон, который не работал на территории кладбища, затем, плюнув с досады, вернулся к своему грузовику.
Майор приехал сюда, нарушив инструкцию генерала Мавродикова. Теперь это нужно было как-то объяснить начальнику Ленинского МММ. Арбузову было приказано держать периметр закрытым, но он был озабочен вопросом проникновения на территорию кладбища и ослушался основного приказа. Майор держался до последнего, и вот как только рассвело, не дождавшись новостей от группы Михалыча, он двинул к кладбищу. По какому-то стечению обстоятельств на входе он столкнулся с возвращающейся группой спецназа. Между Арбузовым и Михалычем состоялся непростой нервный разговор. Михалыч поведал что случилось этой ночью. Арбузов, в свою очередь, решил взять на себя инициативу и предложил совершить рейд к провалу с целью его осмотра. Михалыч, конечно, начал возражать и выступил категорически против. Подполковнику не хотелось возвращаться туда. Михалыч прекрасно понимал, что там делать нечего кроме как кости собирать. Скомандовав погрузку, Арбузов сел в кабину ЗИЛа и с досады сильно хлопнул дверью. Грузовики, разворачиваясь один за другим, колонной двинулись в сторону города. Впереди ехала патрульная машина с мигающей сиреной. У кого водитель требовал уступить дороге было непонятно, но спец сигнал работал и работал беззвучно.
Максимка, усевшись у окна, прислонился носом к стеклу и смотрел на мелькавшую сбоку обочину. Михалыч сидел молча. Водитель, солдат узбек, крутил баранку и что-то напевал себе под нос на своём языке. Всем троим явно очень хотелось спать. Михалыч встряхнул головой и потянулся к окну.
— Отодвинься, — обратился он к Максимке, — я окно открою.
— Да я вроде не портил воздух, — удивлённо отозвался бесёнок.
Водитель узбек вопросительно посмотрел на беса.
— Баранку крути! — нагло прикрикнув, указал ему Максимка и сам приоткрыл окно.
Михалыч достал сигарету и затянулся.
Водитель обиделся и не смотря на старшего начальника ответил Максимке с жутким акцентом:
— Э? Ты чего кричишь? Да? Мелкий, наглый, а уже кричишь!
Михалыч, чтоб прервать этот балаган, начавшийся в кабине машины, командным голосом указал водителю:
— Товарищ солдат, ведите машину и не отвлекайтесь!
— Э, да, прошу прощение, виноват, товарищ командир, — опомнился солдат узбек.
Максимка словил лёгкий подзатыльник.
— За что? — возмутился бесёнок.
— Для профилактики, и тебе, и ему, чтоб обоим обидно не было.
Узбек ехидно оскалился.
Клубы сигаретного дыма улетучивались в окно. Максимка трясся на сидении и медленно засыпал. Он очень устал за последние сутки. Михалыч явно тоже, потому что он закрыл глаза и расслабился. Бычок продолжал тлеть и дымить, а после и вообще выпал из руки на пол кабины. Водитель, заметив такое дело, специально наехал на камень, от чего машину слегка тряхануло, и Михалыч, опомнившись, открыл глаза. Заметив, что бычка в руке нет, подполковник посмотрел себе под ноги. Так и есть, окурок лежал и дымился на резине. Михалыч каблуком сапога затушил его, подобрал и выкинул в окошко. Максимка уже спал глубоким сном. Засыпать слишком долго не пришлось. Ехать по старой заброшенной дороге долго, она вся разбитая и местами в ямах, поэтому колона двигалась медленно. Купол, установленный магами, уже пересекли. Михалыч смотрел в поле, заросшее травой, и думал о чём-то своём. Он не заметил, как снова закрыл глаза и отрубился второй раз.
К одиннадцати утра грузовики въехали на территорию аэропорту, туда, откуда не так давно на задание вылетали вертолёты. Водитель тронул Михалыча за плечо и толкнул. Михалыч встрепенулся.
— А? Что? — потом огляделся и понял, что прибыли. — Приехали, значит…
Максимка не смотря на свой детский или не совсем детский возраст храпел как старый дед, пуская слюни по подбородку. Михалыч брезгливо скривился, глядя на
