замешкалась. Ей почему-то стало страшно. Она инстинктивно принялась гладить Бусика, и по его дрожи поняла, что зверек сам боится.
– Пожалте, Евгения Александровна! – Вольф практически втолкнул ее в проем бывшей двери, Женя машинально переступила, и оказалась прямо на середине каменной дороги. Причем, камень был не булыжник, а сплошной, без малейшего зазора, светло-серого цвета. По обочинам дороги росли сосны, между которыми узкой полосой тянулись газоны, перемежаемые цветочными клумбами. Слева и справа от дороги высились добротные каменные дома, похожие на те, которые Женя рассматривала на картинках в журнале «Нива». Остроконечные крыши домов были крыты красной черепицей.
– Пойдемте, Евгения Александровна! – Вольф подхватил Женю под локоть (мимоходом погладил присмиревшего Бусика) и повел вслед за остальными, которые довольно бодро шли вслед за отцом Федором вдоль ряда домов. Из домов выходили люди и, стоя на пороге, провожали гостей взглядами. Одеты горожане почему-то были в очень похожие костюмы: мужчины и женщины в одинаково облегающих трико, напоминающих костюмы цирковых акробатов.
Некоторые горожане при виде отца Федора приветственно взмахивали рукой. Другие – просто кивали головами, прежде чем скрыться за дверями своих похожие на сказочные домов.
Домов было совсем немного: всего лишь несколько улиц. А там, вдалеке, словно выступающая из белого тумана, виднелась стена. Стена поднималась над крышами домов и уходила а небо.
Прошли одну улицу, вторую, и когда свернули на третью, то вошли в подъезд дома, который мог бы стоять и в Улатине: такой же деревянный, двухэтажный, с резными наличниками. Поднялись по освещенной круглыми матовыми светильниками лестнице и позвонили у дверей квартиры.
– Открыто! – донесся голос откуда-то из глубины квартиры. Жене показалось, что говорили по-русски, но, если бы спросили у Риката, он ответил бы что говорили на эделасском.
Войдя оказались в скромной прихожей. Надо сказать, что Женя невольно ожидала чего-то пышного, яркого, как в сказках «Тысяча и одна ночь».
Из прихожей прошли в гостиную, где стояли диван, стол и несколько кресел. Отец Федор жестом предложил сесть, а сам прошел в соседнюю комнату, откуда, по всей видимости, и доносился голос.
Женщины присели на диван, причем, Ирил чувствовала себя вполне свободно, Элен мало обращала внимание на окружающее, глядя, в основном, на Риката, а Женя забилась в уголок, посадила Бусика на колени и принялась торопливо гладить.
Рикат и Вольф сели в кресла. Судя по всему, Вольф также чувствовал себя уверенно, а Рикат был несколько напряжен.
Появился отец Федор в сопровождении двух людей: одного постарше, которого он именовал Виталий Ивановичем, второго помоложе, который был представлен, как Анатолий.
Виталий Иванович сразу внимательно уставился на Риката, даже пару раз зачем-то помахал рукой у него перед носом. На третий раз руку отбросило, причем, с хорошей искрой.
– Ну, что же, – сказал Виталий Иванович, – задача понятна. Толя, включай свою машинерию!
Гостей попросили пройти в соседнюю комнату. Очень странную комнату, надо сказать. Напоминающую камеру в каземате: со стенами и полом из сплошного камня. Окна отсутствовали, для освещения под потолком тянулся ряд матовых светильником. Камера прозрачной перегородкой делилась на две секции. В одной, меньшей, присел за пульт управления Анатолий. Во вторую вошли все остальные.
Здесь вдоль стен располагались кресла с ремнями на подлокотниках и ножках. К ножкам некоторых кресел от пола тянулись массивные цепи. Виталий Иванович жестом предложил садиться, причем Элен и Рикату достались кресла, прикованные к полу. Более того, Виталий Иванович аккуратно застегнул ремни вначале на запястьях и щиколотках Риката, потом, извинившись, проделал то же самое с Элен.
Когда Виталий Иванович вышел в аппаратную, Анатолий защелкал клавишами. Что-то зажужжало. Пол в «камере» стал нежно-голубого цвета. Жене показалось, что кресло под Элен качнулось. Пока Женя моргала, желая устранить мерцание в глазах, а полуобморочный Бусик пытался зарыться в высокую прическу хозяйки, кресло Нэти «всплыло» в воздухе и, если бы не цепи, поднялось бы к потолку. Цепи остановили беглеца саженях в двадцати над полом. Нэти покрепче вцепился в подлокотники. Глядя на него, то же самое проделала Элен. Как оказалось, вовремя, так как ее собственное кресло так же рванулось кверху.
– Увеличить давление? – спросил за перегородкой Анатолий.
– Лучше смени полярность, – посоветовал Виталий Иванович. – Может вытряхнем его переворотом?
В ответ на маневр противника, кресло Нэти опрокинулось, и он завис на ремнях в достаточно неудобной позиции. Женя вскрикнула, Бусик рванулся спасаться в кармане у Вольфа, а Анатолий поспешно вернул клавишу в исходную позицию.
– На чем произошла зацепка, Ирил? – крикнул Виталий Иванович из аппаратной.
– Откуда мне знать? – проворчала Ирил. – Он явился ко мне на яхту уже с этой дрянью.
– Все-таки я увеличу давление!
«Камера» наполнилась гудением. Оба кресла вернулись обратно на пол, но в комнате оператора один за другим начали с треском лопаться светильники.
– Толя, с вами все в порядке? – с беспокойством спросила Ирил, глядя, как сквозь фигуру оператора явственно просматривается скелет.
Вместо ответа Анатолий отменил команду. Гудение тут же стихло, плоть оператора вновь стала непрозрачной, но светильников в комнате стало вполовину меньше.
– Попробуем раскачать! – Анатолий начал манипулировать клавишами, то включая, то отключая сиреневый рычажок.
«Камеру» заволокло туманом, сквозь который неспешно двинулась вереница из полупрозрачных человеческих фигур в самых замысловатых одеяниях. Начиная от звериных шкур, заканчивая каким-то герметически закупоренными со стеклянными головами.
Женя с легким страхом наблюдала, как они выходили из стены слева, пересекали камеру и исчезали в стене справа.
Одна из фигур остановилась возле Нэти. Туманные очертания призрака были необычайно схожи с обликом прибрежника. Вторая на мгновение задержалась возле Элен и растаяла легким облачком. Анатолий издал радостное восклицание.
– Есть, сейчас мы его выведем!
Повинуясь его приказам из стены выдвинулась человекоподобная фигура, имеющая руки, ноги, голову и туловище, но все какое-то грубое, угловатое, словно вырубленное из камня. Фигура продвинулась на середину камеры и остановилась на примерно равном расстоянии до кресел.
Анатолий вновь заработал клавишами, его руки мелькали почти так же быстро, как руки пианиста. От человекоподобной фигуры в сторону кресел выдвинулись две небольшие параболические решетки.
Анатолий резко вдавил две клавиши одновременно.
От Нэти Риката и Элен Лаэт отделились их точные подобия, медленно, словно нехотя, зашагали к каменному идолу. Одновременно коснулись металлических решеток и одновременно исчезли.
В комнате с грохотом лопнули последние светильники, погасли все экраны, и наступили тишина и темнота.
Правда, ненадолго. Тут же заработало аварийное освещение, и в тусклом зеленоватом свете его были видны силуэты двух слившихся в поцелуе людей.
– Что и требовалось доказать! – удовлетворенно
