Он обменялся со мной рукопожатием, а Виктории поцеловал руку. Брызнувшая в глаза любезность на секунду меня обманула, я даже нашёл гадкого аронакеса приятным человеком. Скорее всего, это от нервов.
Что ещё лучше, ни Бернадоте, ни Креже тоже не поняли, что перед ними самозванцы.
- Искренне рады приглашению, - чудом удаётся мне не уронить улыбку.
- Подумать только, месье Бейси, - взмахнул рукой Пито - я, конечно, в музыке разбираюсь ужасно, но мне и в голову не могло прийти, что Вы с Альбиона!
Чтоб меня молнией изжарило! Если он нас раскусил, то намекнул об этом изящно и тонко. Неужели пора бить Рамона по лицу?
- Прошу прощения?
- Ну-ну, наш маэстро, Ваш каледонский превосходен, я бы назвал его блистательным каледонским, но акцент Вас выдаёт. Готов спорить, мои друзья этого не уловили, но от меня-то не укрылось. Видите ли, я страстно люблю свой язык, страстно люблю прозу, стихи, люблю грамматику, фонетику. И... ммм... вот у Вас идеальный слух на музыку, а у меня - на произношение. Дайте мне каледонца, и я мигом скажу не только из какого он города, но и улицу назову! Понимаете? Я с пары фраз уловил у Вас альбионский акцент! Нет, если позволите, я дам волю своей фантазии и скажу, что Вы каледонец, который очень долго жил на Альбионе!
- Просто невероятно, месье Пито! - выдал я нервный выкрик за восхищение. - Всего пара фраз, но Вы меня прочли, как раскрытую книгу! Я поражён.
По-кроличьи двигая маленьким носом, Джакомо излучает самодовольство и липовую радость. Сбоку от меня Виктория неподвижно улыбается, одними глазами выискивая, куда бы бежать.
- Бывает же такое. Ммм, Рамон, а ты знал, что у месье Бейси такая любопытная судьба?
- Что Вы, я только сегодня узнал, что существует такая вещь, как музыка.
- Вечные Ваши остроты. Хотя, только за счёт них Вы мне ещё интересны. А насчёт Вас, маэстро, почему решили перебраться на остров?
- Это было ещё в детстве - решал тогда не я, - понесла меня ложь в неведомые дали.
- А почему решили вернуться?
- Оказалось, что тут у меня есть друг, без которого я жить не могу.
А вот это уже по соседству с правдой, разве что не стоит уточнять, что Пито - наш с "другом" общий знакомый.
- Да, отлично Вас понимаю: неожиданные открытия - это то, без чего наша жизнь будет слишком нелепой. Мы тащимся сквозь рутину, манимые сладостным ожиданием сюрпризов.
- Если позволите... - наклонился Рамон к уху Джакомо, борясь с ухмылкой.
- Да когда я тебе запрещал?
- Любите же Вы нести ахинею, пусть и складную.
- Погоди, я ещё до шампанского не добрался, - совсем не обиделся коротышка издёвке телохранителя. - Как Вам, кстати, оно, мадам Фингнат?
Виктория не сразу вспомнила, что до сих пор выгуливает фужер с шампанским.
- Недурно, - похвалила она напиток и пригубила для пущей убедительности.
Пито изобразил тоску и разочарование.
- Как жаль, - посыпался из него театральный драматизм, - что такой даме я не в состоянии выбрать лучшее. Надеюсь, меня оправдает то, что мы, простые предприниматели, больше склоны дегустировать пиво в обнимку со своими трудягами. Шампанское для нас - слишком тонко, хотя не вижу, чтобы эти, - Джакомо с внезапным отвращение обвёл взглядом гостей, - были недовольны.
- Шампанское очень хорошее, зря беспокоитесь, - поспешила успокоить хозяина Виктория.
- Что ж... А не исполните ли нам свои прелестные песни?
Коротышка махом загнал нас в угол, из которого Виктория, по причине внезапной паники, решила бежать сломя голову:
- Дело в том, что у меня была простуда, но так и не прошла. Я очень надеялась, но сегодня не смогу петь.
- Боже, какого удовольствия Вы нас лишаете. Рамон, твои мечты не сбываются! Ну, а Вы-то, месье Бейси, порадуете же нас?
- Но намечено на девять... - заблеял парнишка.
- Да будем мы ещё твои расписания смотреть, - отмахнулся Пито. - Так как, Вы готовы?
- С превеликим удовольствием.
Недовольный, видимо, жутко обиженный, что его расписанием поступились, парнишка проводил меня к роялю, притаившемуся в самом углу зала. Виктория бросила меня на растерзание богатейских ушей, сама же быстро исчезла - стоило взглянуть из-за плеча, как моей дочери и след простыл.
Меня усадили за клавиши и громко представили. На чужом имени я сорвал аплодисменты, даже помахал в знак признательности, криво улыбаясь половиной лица. Только рукоплескания успокоились, как я размял пальцы и тронул клавиши. Эбони и айвори[14] послушно преподнесли слуху мелодии точно воспроизведённые мною по заветам Эжена Бейси.
Я решил начать с самой простой его композиции "Страна призраков". В этом есть смысл, так как безупречной игрой я не готов похвастать, так что тут уж точно будет минимум фальшивых нот. Ко всему прочему, несложная партия даёт мне возможность пробежаться глазами по слушателям. Теперь-то все они обращены ко мне, а их лица можно разглядеть внимательнее... по крайней мере, надо постараться.
И хоть я цепко выхватываю черты из общей массы, узнать хоть кого-то не получается. Сердце, однако, дёргается, словно сломалось, на секунду, но тут же приходит понимание, что человек оказывается не тем, за кого я его принял.
Как же вас, черти, много!
Композиция заканчивается, а я затягиваю следующую, усложняя нотную вязь. Понимаю вдруг, что выгляжу, как косящийся исподлобья гробовщик, и расслабляю лицо. Вновь принимаюсь разглядывать лица - тренированные руки вслепую попадают по клавишам.
Сразу не обратил внимания, но Джакомо Пито со сворой нет ни в первых, ни во вторых рядах. Карлик так настаивал, чтобы я сыграл, а сам не посчитал нужным слушать. Возможно, всё-таки мой обман раскушен, и Пито не торопясь созывает охрану растерзать меня.
Будем верить, что всё не так. Будем играть и верить.
Я прошёлся почти по всем композициям, что знаю (некоторые даже очень хороши). Остаётся последняя "Благослови дитя", самая, на мой взгляд, трудная и необоснованно заунывная композиция, переходя к которой я даже поморщился. Но густые аплодисменты подбодрили меня усладить гостей в последний раз.
И тут уже глазами не побегаешь. Впрочем, вышло у меня недурно - лишённые идеального слуха богачи и не заметят во мне самозванца. Я встал из-за рояля под истовое обожание, от которого меня разве что воротит. Кто-то выкрикивает похвалу и комплименты, кто-то прознал, что должна была ещё петь Медея, и недоумённо верещит, а я уже ищу взглядом ту самую Медею... ну, не ту самую, согласен.
С чего-то пересохло горло, так что я взял с подвернувшегося подноса ещё неприятного шампанского. Заглатывая шипучее нечто, я явственно уловил чей-то взгляд... И взгляд этот оказался недобрым - на меня хмуро смотрит женщина лет так сорока пяти. Попробовал не обращать внимания, но тщетно: дамочка продолжает недобро поглядывать. Отворачиваясь, я каждый раз возвращаюсь к ней, и она не оставляет меня в покое.
