— …
— Ты меня впустишь? Поговорить надо.
После нескольких секунд неуверенной тишины замок щелкнул, и дверь приоткрылась. В образовавшейся щели показался настороженный глаз Жана. Железную цепочку он снимать пока не спешил. Кима это нисколько не задело, а даже немного повеселило. По всей видимости, одноклассник прекрасно понимал, кто на самом деле к нему пришел.
— Я здесь один, — заверил Ким, немного сдвинувшись вбок. — Мне правда нужно поговорить с тобой.
— Ну, думаю, я могу тебе доверять… — поколебавшись, сказал Жан. Он снял цепочку и впустил его в дом.
Оказавшись в прихожей, Ким сразу же почувствовал себя так, словно перед ним находится огромный и сочный кусок мяса, зубы аж зазудели от желания впиться в него, набежала слюна. Он сглотнул, поднес дрожащую руку ко рту и прикусил указательный палец; вспышка боли вернула ясность сознанию.
— Ты что делаешь? — поразился Жан.
— Схожу с ума потихоньку, — ответил Ким. Это не то, на чем он хотел сейчас зацикливаться. Он прислонился к стене рядом с парадной дверью. — Выходит, Феликс тебе уже все рассказал?
— Типа того, — коротко кивнул Жан. — Приходил сегодня рано утром.
— Хорошо. Не придется тратить время на объяснения. Как он?
— Не в себе.
— Я бы тоже был не в себе после такого…
— Ким, спасибо, — Жан посмотрел прямо ему в глаза, — спасибо, что вытащил их.
Ким неопределенно дернул плечом. Ему было больно вспоминать о том, чем обернулась эта помощь. Он, вне сомнений, поступил правильно, по-человечески, но судьба его наказала. Должно быть, это закономерно. Он, запуганный, помогал вампирам, нянчась с мальчиком, и за то последовала расплата. Хотя брат тоже святошей не был с его разгульным образом жизни и гадким характером… Недоброжелателей он успел себе нажить предостаточно, и если бы не Ким — его бы рано или поздно прибил кто-нибудь другой…
— Мне жаль, что произошло с твоим…
— Да мне плевать, — перебил Ким Жана сердито и скрестил руки на груди. — И не нужно меня тут благодарить. Это из-за меня умер твой пес. Из-за меня! Я недоглядел за мелким дьяволенком, и он убил твоего пса!
Жан обескураженно поглядел на Кима.
— Пятнышко мучился?.. — наконец спросил он после долгой паузы.
— Недолго. Совсем недолго.
Жан снова помолчал, а затем спросил, отведя взгляд:
— Это ведь ты потом забрал его с мусорки?
— Да, — коротко ответил Ким. — Похоронил его.
— П-похоронил? — переспросил Жан.
— Тут неподалеку. Хочешь покажу?
— Покажи!
Жан очень удивился, когда через несколько минут они подошли к бесхозному дому старухи. Они перемахнули через забор и прошли на задний двор, где находилась могилка. Сверху на нее Ким надвинул старую собачью будку, чтобы было не так заметно, что тут копали, и чтобы какие-нибудь дворняги не добрались до трупа.
— Так он все это время был здесь, — с каким-то облегчением в голосе произнес Жан, глядя на могилку.
— Я не знал, где его захоронить и решил сделать могилу тут…
— Он оказался гораздо ближе, чем я думал… Я вообще думал, что больше его не увижу, — тяжело выдохнул Жан. Он присел на корточки и некоторое время в безмолвии глядел на возвышающуюся над могилой будку. — Какое необычное надгробие, — натужно усмехнулся он.
Ким решил не говорить, почему он так сделал.
— На будке написано «Медушка». У них тоже была собака?
— Похоже на то.
Жан опять помолчал, а затем вдруг заговорил:
— Ким, мне нужна твоя помощь. — Выдержав паузу, он продолжал: — У меня созрел в голове план, но без тебя он ни за что не сработает. Завтра будет праздник, и там я хочу рассказать жителям всю правду. Ты мне поможешь? Ты наверняка знаешь то, чего не знаю я, что точно потопит этих нелюдей… Поэтому, прошу, поделись со мной. Давай сделаем вместе то, что должно быть сделано.
Кима кольнуло в сердце. Просьба была неожиданной, он взволновался, пока не зная, как к этому относиться.
— Думаешь, поверят?
— Даже если нет, мы заставим людей задуматься. А вампирам придется уйти в тень или действовать осторожнее… я на самом деле не знаю, какими будут последствия, но многие жители уже обеспокоены исчезновениями и полным бездействием полиции. Может быть, все-таки поверят…
Ким призадумался. Хорошо призадумался.
— На себя-то плевать, — наконец изрек он, — но… мои родители тоже втянуты в это, они тоже теперь вампиры, и я боюсь, что они окажутся в опасности, если жители узнают что к чему. А вдруг начнется что-то ненормальное?
— Что? Люди просто станут осторожнее. А вампиры перестанут чувствовать себя хозяевами этого города и будут вынуждены спрятаться. За это время можно будет придумать план получше, как выкурить вампиров из города…
— Но все равно, мои родители…
Жан повернул к Киму голову и посмотрел на него каким-то потусторонним взглядом.
— Ким, у Алисы пропала мама. Родители Феликса мертвы. Мой отец ушел утром на работу, но я не знаю, вернется ли он к вечеру. Ты понимаешь? Если мы ничего не сделаем, еще больше родителей и детей погрязнут в этом… ужасе.
Ким вздрогнул и сжал кулаки. Жан был прав. Прав, черт возьми. Бланверт летит в бездну, но еще есть возможность остановить его падение. Или, хотя бы затормозить на какое-то время!
— Жан, тогда тебе стоит знать кое-что обо мне…
37
В камере было холодно и тесно. Воняло затхлым потом. Тусклая желтая лампочка под потолком едва ли освещала потерявших всякую надежду людей, что сидели по углам. Кто обнял колени, кто пялился в бетонную стену, кто сам с собой шепотом разговаривал — всего их тут было семеро, включая Эрика. Все они были грязные, измученные, с забинтованными ранами на разных частях тела. Крови каннибалы, по какой-то несмешной шутке называвшие себя вампирами, забирали порядочно — больше полулитра, но меньше полного литра. Эрик тоже успел заплатить кровавый налог в первый же день, как попал сюда. Через неделю-две, когда рана немного заживет, а организм восполнит кровь, все повторится заново.
— Они обращаются с нами хуже, чем с животными, — вдруг громко сказал пухлолицый мужчина, который до этого говорил сам с собой. — Можно ведь по-человечески… Если даже треть жителей отдаст по чуть-чуть крови, им хватит с головой… И не нужно этого всего… — На его болтовню привыкли уже не обращать внимания, как на звон в ушах при полной тишине, однако седеющий мужчина все же ответил ему угрюмо:
— Потому что они боятся нас. Понимаешь? Боятся. Ведут себя как корольки, которым дозволено все, но все равно боятся. Потому что знают, что сами животные те еще. А еще они знают, что они извращенцы и никто добровольно не удовлетворит их желания. Сказочник ты. С такими не уживаются, таких истребляют, — хмыкнул он, а затем повернулся к Эрику: — Эй, детектив, как думаешь, где нас держат?
Эрик безразлично пожал плечами.
— Под землей.
— Это я и так понял. Что, нет каких-то более конкретных соображений?
— Наверно, мы где-нибудь в горах. Сомневаюсь, что такую толпу стали бы держать где-то в Бланверте.
— А я вот думаю, что стали бы.
— И что же тебя подтолкнуло к такой мысли?
— Жил у нас тут в Бланверте одно время мужик с приветом, — рассказывал седеющий мужчина с задумчивым лицом. — Давно жил, лет шестьдесят назад. И все он боялся мировой войны, которая якобы должна была вот-вот разгореться. Денег у него было достаточно, да и мозги вроде были, хоть не в ту сторону повернутые. И вот однажды он окончательно уверился, что скоро начнется война, а за ней последует неминуемый конец света — от чего, правда, не понятно, но это его и не волновало. Ну вот и начал строить бункер где-то под Бланвертом. Здоровый построил бункер, ходили слухи. Жить там можно было, наверно, не одно десятилетие. Я всегда думал, что это просто городская легенда, выдумка, но теперь уже не так сильно в этом уверен. Может, этот чертяка и вправду отбабахал целый бункер… И теперь его используют эти уроды, чтобы держать сотню голов человеческого скота, — сплюнул мужчина.
