— Земляне — повторил я, переводя взгляд на фурриарскую водку. Виски мне больше не хотелось, похмелье будет ужасающим, так что особо терять мне нечего. Буду бить тулру…
— Похмелья не будет — успокоил меня Вангур и повел взглядом перед собой, выискивая вкусности по нраву.
Может он на самом деле может читать мысли? Вангур выбрал подрумяненную в духовке свиную ногу, заодно бросив на тарелку яблоки, напитанные начавшим застывать свиным жиром.
— Земляне — дички — он ткнул пальцем в один из плодов, и он лопнул, выпустив полужидкую массу.
— Несъедобные — кивнул я — Вы говорили.
— Я говорил, но не повторялся — хмыкнул Вангур — Вы не самая лучшая пища как для тела, так и для ума. Земляне и луковианцы в этом смысле одинаковы как для Столпа, так и для нас — работодателей. Вы идеально подходите для службы в качестве одинокого экипажа для тяжелого штурмовика в закольцованном полете. Что-то неуловимое в ваших мозгах и телах, в вашем ДНК, дало вам поразительнейшую устойчивость к тому, что вы именуете «шепот Столпа». Его ментальное воздействие страшно по своей мощи. Я не продержусь в кресте больше нескольких дней. Вернее продержусь, но понемногу начну терять рассудок уже через пару дней, а дальше пойдет по нарастающей. Вы те самые крепкие оловянные солдатики. В качестве дополнительных комплиментов могу добавить вашу способность переносить одиночество. Впрочем, мы фурриары тоже славимся этой способностью, но не устойчивостью к «шепоту». И да — «шепотом» это воздействие назвали именно вы и оно стало общеупотребительным. Для фурриаров это сравнимо с… представь, что ты сидишь себе спокойно и ешь суп. За твоей спиной тонкая стена, а за ней кто-то и яростно тебе выговаривает что-то на иностранном языке. Для тех, кто доверил нам здесь службу «шепот» звучит примерно также, как и для фурриаров, но иногда, как они описывали, гневная громкая речь переходит в рык, в пронзительный визг, а то и в рев взбешенного медведя. Но на самом деле никто из нас — включая тебя — ничего не слышит. Это фантомный звук. Все воздействие идет не на физические составляющие. Уши, черепная коробка, сам мозг — их это не касается. Удар приходится прямиком по твоему разуму, по твоей личности, по всему тому, что делает тебя тобой. Для большинства землян и луковианцев такое воздействие — это будто ватными шариками в лоб кидаются. Шлеп… шлеп… да, я слышал про ваши пытки капаньем воды и это вполне сравнимо. Кто-то из ваших все же не выдерживает и сходит с ума. Но металлические экранирующие решетки и кирпич из особого материала делают свое дело и в разы смягчают силу удара. Но для нас его удары подобны удару… шила.
— Шило? — я как раз налил нам по бокалу и подождал, пока фурриар сделает большой глоток — да и сам не отставал.
— Шило — подтвердил Вангур — Один тычок — и какая-то мельчайшая часть меня, моей личности, выбивается кирпичиком из кладки и исчезает навсегда. А пустота заполняется чем-то иным… чем-то темным, страшным и начинающим вскрикивать в унисон с бьющим и бьющим клятым тараном…
Он сделал паузу и вгляделся в мое поражено застывшее лицо. Насладившись зрелищем, Вангур откусил яблоко и позволив мякоти и жиру стекать по подбородку, спросил:
— Впечатляет?
— Еще как… — я сделал глоток поменьше и потянулся к закуске, но обнаружил, что тарелка полна лишь костьми.
— И вот об этом я тоже говорю — Вангур ткнул блестящим пальцем в пустую тарелку — Видишь?
— Вижу — согласился я и поднялся.
Стараясь не спешить, чтобы не разбить чего по пьяному делу, я убрал опустевшие тарелки к краям, а оттуда перенес салаты и вторые блюда. Переставил к нам поближе блюдо с нарезанным хлебным караваем. Пододвинул солонку с перечницей и пару бутылок вроде как с ликером. Ну и не забыл про стоящие слишком далеко тряпичные салфетки, уложив рядом с хозяином стола несколько рулончиков. Тот оглядел дело моих рук и одобряюще кивнул, цепляя одну из салфеток.
— Да… с тобой вербовщик действительно не ошибся.
— Вербовщик? Тот, кто меня сюда…
— Тот кто толкнул тебя в телепорт — подтвердил фурриар — Ты никогда не задумывался на сакральным вопросом «почему я?».
— Бывало. Но ответа не нашел.
— Ну так я отвечу — здесь не нужны ленивые мямли. Сюда требуются люди с практичным складом ума. Здесь нужны работяги с мозолистыми руками и сердцем, а не разнеженные лиричные поэты. В этом мире нет поэзии, Тихон. Но в этом мире много боли и одиночества. Слабым здесь не выжить. И раз ты сейчас здесь — значит, вербовщик счел тебя человеком с сильной душой. Да… бывает и они ошибаются… но в твоем случае он оказался прав.
— Что ж… спасибо… за это надо выпить.
— Выпьем — Вангур опустошил свой стакан, а меня остановил — Ты чуть замедлись. Иначе скоро напьешься и уснешь, а мы еще не договорили. Помнишь о чем главная тема нашей дружной застольной беседы?
— Рассказывать вам, если кто-то…
— Не совсем так! — он сердито мотнул головой — Послушай, Тихон… мне не нужны желающие выслужиться дешевые стукачи. Это слово у вас еще в обиходе? Стукач…
— В обиходе — ответил я — Но уже не так часто. Все меняется.
— У вас землян все меняется даже слишком часто. Вы самая непостоянная раса из нам известных. Если у нас реки жизни спокойно и величаво текут, то у вас это скорее похоже на перемежающийся водопадами и порогами грохочущий горный поток… Но я не об этом… мне не нужен тупой стукач, думающий лишь о доносительстве. Мне нужен помощник там — среди персонала. Помощник молодой, сильный…
— Еще молодой, сильный и даже не тупой — вырвалось у меня со смешком.
— Как-как? — неподдельно заинтересовался Вангур — Еще молодой, сильный и даже не тупой? Какое удивительное и ёмкое выражение… И оно подходит идеально. Да. Мне нужен именно такой помощник. Который прежде всего должен видеть картину целиком. Скажи, Тихон… чего мы все здесь добиваемся?
— Хм… слаженной работы? — предположил я — Но кухня и так работает просто идеально…
— Стараюсь — буркнул фурриар и покачал головой — Нет. Все глубже. Кухня кормит боевые экипажи.
— Сидельцев — снова не сдержал я свой язык и виновато улыбнулся — Простите. Так проще просто…
— Что ж… все лучше, чем «похищенные» — проворчал Вангур и допил свою порцию, требовательно протянув стакан мне — Кухня кормит боевые экипажи. Те дергают орудийные рычаги. Столп получает разряды из — ты уж поверь мне на слово — очень сложного энергетического оружия, чьи разряды буквально рвут на куски высшую нервную деятельность этого создания. Поддерживаемый морозом лед сковывает его тело, летящие кресты жалят его электрическими разрядами — так тебе будет проще понять — и Столп остается там, где стоит. Есть и другие способы воздействия — и они используются.
Я сразу вспомнил тех страшных «канониров», но, само собой, даже виду не подал, задумчиво почесав лоб, чтобы частично скрыть лицо.
— Это продуманная система, Тихон. И она работает. Но есть и сбои. Смиренные… Мы уже говорили о них.
— Они не бьют по Столпу.
— Не разят его — зло выдохнул Вангур и кого-то передразнил, тонким голоском произнес — Не рази его! Не рази! Тьфу!
Вот теперь он снова пьян… Выпученные глаза налились дурной кровью, но он без колебаний взял у меня следующую порцию и отпил почти половину. Что у него за печень такая?
— С каждым годом этой мерзкой «смиренщины» все больше. Почти религия! И никто не может понять, где ядро этой отвратной ложной пропаганды! Но не на моей кухне! — он даже ладонью по столу ударил — Да и здесь найдутся те, кто исподтишка верит в такую ерунду. Бывало и ловили тех, кто подбрасывал записки в еду с призывом не разить. Они были сурово наказаны и вот уже несколько лет проверки не выявили подобных посланий.
И опять я промолчал, опустив лицо и накладывая себе макароны по-флотски.
— Но может я ошибаюсь? Может все еще гнездится где-нибудь эта грязь на моей чистой кухне?
Он вперил в меня взгляд и я сделал единственное возможное в моем случае — пожал плечами:
— Я пока не знаю, господин Вангур.
