— Он абсолютно прав. Модель — это модель, а человек — это человек. Я убежден, что наряду со вторым началом термодинамики, исключающим возможность самоорганизации мертвой материи, когда-нибудь столь же несомненным будет считаться некое начало кибернетики, отвергающее возможность создания живых существ искусственным путем. Я даже попытаюсь в общих чертах сформулировать его. Что-нибудь вроде: «Невозможно, пользуясь дискретными средствами моделирования, создать искусственную чувствующую плоть».
Взгляд Дмитрия Александровича излучал такое спокойствие и был так искренен, словно он вычитал про новое начало в научном труде, а не сформулировал его сам.
Сотрудники профессора переглянулись, не зная, как разговаривать с человеком, который не принимает правил ведения научного спора. Сам профессор занялся вдруг своим мундштуком — разобрал его и стал прочищать его над пепельницей разогнутой канцелярской скрепкой. Глаза его между тем двумя голубыми каплями светились под крутым лбом, выдавая напряженную работу мысли.
— Если мне не изменяет память, — медленно сказал он, двигая взад-вперед скрепкой, — подобную идею вы высказывали в своей лекции, правда не в столь законченной и откровенной форме.
— Совершенно верно, — подтвердил Гончаров. — И могу привести сколько угодно аргументов в ее пользу. Вот первый, касающийся пункта, который вы только что обсуждали. Важнейшим признаком живого организма является способность чувствовать. «Чувствую, следовательно, существую» — так бы я поправил формулу Декарта. Но чувство всегда субъективно, оно принадлежит единственному, переживается только им и никакими средствами не может быть передано другому. Искусство не в счет, оно передает нам лишь тени подлинных чувств. Следовательно, чувство так же недоступно для исследования, как какая-нибудь черная дыра, отстоящая на миллиарды световых лет от Земли. Но как, скажите мне, моделировать недоступное?
— Блестящий аргумент! — воскликнул Володя.
— Простите, не согласен, — с вежливой твердостью возразил Иконников. Аргумент слишком расплывчат.
Дмитрий Александрович с улыбкой посмотрел на Володю.
— Ну что, мой друг, повторяется история многолетней давности. В те времена вы были моим оппонентом.
— Тогда я все на свете знал, — усмехнулся Володя. — Да вот поглупел с возрастом.
— Почти как Сократ!
— Прошу извинить меня за это маленькое отступление, — снова обратился Гончаров к профессору, — но ваш разговор воскресил в моей памяти дискуссию в одном институте. Тема тогда обсуждалась та же, что и сейчас — можно ли создать полноценное искусственное существо? Я тогда оказался в полном одиночестве против целого батальона интеллектуальных молодых людей, убежденных, что первые искусственные люди появятся чуть ли не в конце двадцатого века.
— Дмитрий Александрович, разрешите я воспроизведу? — попросил Володя.
Володя повернулся к ученым.
— Будьте добры, сформулируйте в самом общем виде понятие чувства.
— А ну-ка, — подзадорил профессор своих сотрудников.
— Одну минутку, — сказал Семен Миронович.
Он немного подумал и после короткой паузы отбарабанил, как по написанному:
— Чувство — это комплекс реакций, протекающих в организме под влиянием внешних раздражителей.
— Комплекс реакций? — уточнил Володя.
— Да.
— Химических, физических… движение частиц, электрические импульсы, так?
— Так.
— Прекрасно! — с удовлетворением сказал Володя. — В таком случае, если воспроизвести эти реакции в колбе, колба что, чувствовать будет?
Семен Миронович вскинул глаза к потолку, словно отыскивая там ответ на коварный вопрос.
— Нет, колба чувствовать не будет. Нужна еще ткань, в которой протекали бы процессы.
— Значит, суть ощущения не в процессах, а в каком-то особом свойстве живой ткани?
— Да, пожалуй.
— В каком-то особом свойстве живой ткани, которое невозможно обнаружить с помощью приборов? Ведь приборы могут регистрировать только процессы, сопровождающие акт ощущения. Выходит, процессы сами по себе — как бы на поверхности, а ощущение само по себе, как бы внутри. Но если это так, то опять у вас ничего не получится. Процессы — всю эту физику и химию вы воспроизведете, но как вы воспроизведете это загадочное свойство?
Ученые переглянулись.
— Это какая-то логическая ловушка, — несколько растерянно сказал Семен Миронович, ткнув себя пальцем в переносье. — По идее рассуждение верное. Если я собираюсь моделировать чувствующую ткань, то обязан воспроизвести не только процессы, но и то, что в ней чувствует.
— Постойте, постойте, — заговорил Виктор Иванович. — Это что же получается? Если физиологические процессы и акт чувствования не отождествляются, значит, внутри нас есть некий неуловимый призрак, который чувствует, но обнаружить который невозможно,
— Выходит так, — подтвердил Володя.
— Кто же он, этот призрак? Уж не душа ли?
— А вам что, не нравится это слово?
Виктор Иванович сухо рассмеялся.
— Ну вот и дорассуждались! Оказывается, внутри нас есть некая неуловимая субстанция, которую принципиально невозможно обнаружить никакими приборами, но которая тем не менее существует. Кентавров, русалок и ведьм невозможно обнаружить, но тем не менее они существуют. Ничего себе, логика!
— Ваше сравнение очень грубо, — слегка возбуждаясь, сказал Володя. — Речь идет о феномене, недоступном для инструментального исследования, принятого в экспериментальной науке. Но кто сказал, что право на существование имеет только то, что можно вычислить или взвесить? Поймите, наконец, что человека невозможно разложить на части как машину. В нем много таинственного, странного. Одни сновидения чего стоят! Где они, эти образы? Кто их может увидеть, кроме спящего? Формула человека, которую вы ищете, — химера.
— Спокойнее, Володя, — остановил его Дмитрий Александрович. — Вы забываете, что имеете дело с учеными, и поэтому должны говорить доказательно.
— Прекрасный совет, — сказал Виктор Иванович. — В научном споре, как в игре, краплёные карты запрещены.
— Это душа-то краплёная карта!
Гончаров выставил вперед ладони, успокаивая спорящих.
— Не будем горячиться, друзья. Так мы ни до чего не договоримся. Я сам сторонник ясности мышления. Всему свое место. Душа — прекрасное слово, но в научном споре вряд ли уместно.
Он опустил руки на подлокотники и продолжал, доброжелательно глядя на ученых:
— С другой стороны, появилось оно не случайно и, видимо, отражает что-то такое, что свойственно лишь живому существу и чего лишены, например, роботы. В самом деле, если мы повнимательнее присмотримся к феномену чувствования, то обнаружим в нем одну странность, о которой вскользь сказал мой друг, говоря о сновидениях.
