С этими мыслями Ирка направилась по данному Максом адресу. Доехав до нужного дома, вышла из машины и стала искать подъезд, в котором располагалась квартира номер 61. Но, к ее удивлению, квартиры с таким номером не было вообще. Нумерация заканчивалась на цифре 60. Пришлось обращаться за помощью к одной из сидящих на лавочке бабушек. Та быстро растолковала Ирке, что квартир в доме всего шестьдесят, а шестьдесят первая – не совсем квартира. Это так называемая дворницкая, в которой многие годы жила бессменная дворничиха Катька Кукушкина с семьей, а теперь обретается ее сын Ленька, долгое время отсутствовавший, а теперь вернувшийся в родные пенаты и занявшийся материным ремеслом.
Бабка готова была поведать еще много дворовых историй, но Ирка быстро свернула разговор и заспешила в указанном старухой направлении – через арку во двор. Оказавшись на месте, стала озираться по сторонам, ища дверь в дворницкую, которая обнаружилась за мусорными баками. Осторожно переступив через горы раскисших коробок, Ирка подошла к дворницкой и стукнула костяшкой согнутого пальца в рассохшую деревяшку створки.
– Кто? – услышала она хриплый отклик из-за двери, оказавшейся незапертой. – Чего надо?
– Можно войти? – поинтересовалась Ирка, но приглашения ждать не стала – шагнула за порог.
– Если за ключами, то я их не находил! – прокаркал кто-то внутри и закашлялся. – Вы теряете, а я ищи…
Человек еще что-то бормотал, перемежая гневную речь сухим «кхе-кхе», но Ирка его не слушала. Войдя в комнату и встав на пороге, она рассматривала сидящего на раздрызганной кровати мужчину и не могла поверить, что перед нею Алан. Худющий, седой, бородатый старик – и правда он, гениальный Ку. Алан опять отпустил патлы, перестал бриться, обрядился в обноски. Но если раньше он был чистым и аккуратным, то теперь волосы его висели жирными сосульками, а клетчатая ковбойка (если б Ирка лично не кидала такую в огонь, решила бы, что рубаха все та же) была безобразно заляпана то ли кетчупом, то ли кровью.
– Нет, ну что за народ? – возмущенно вскричал Алан (или его тень?) и вскочил. На его тощей шее ходил кадык, а дистрофичные руки дрожали. И Ирка не знала, что тому виной – болезнь или похмельный синдром. – Разве я разрешал врываться ко мне? Думаете, если дворник, то можно вот так, по-наглому…
– Алан, здравствуй, – тихо сказала Ирка.
Услышав имя, которым его уже давно не называли, Леня Кукушкин вздрогнул всем своим тощим телом. А потом закрыл лицо руками и закричал:
– Уйди! Уйди! Уйди!
Ирка бросилась к Алану, порываясь по-дружески обнять, но он отмахивался от нее и повторял как заклинание свое «Уйди!».
– Алан, перестань истерить! – прикрикнула на него Ирка. – Успокойся, пожалуйста! – Она вытащила из сумки маленькую бутылку минеральной воды и сунула ее в руку бывшего блестящего режиссера, а ныне дворника. – Выпей, потом поговорим.
И он послушался. Жадно опустошил емкость, проливая воду себе на рубаху. Потом, тяжело дыша, опустился на кровать и после долгой паузы спросил:
– Зачем ты приехала?
– Я хотела повидать тебя. Ты же мой…
– Скажешь – друг? – криво улыбнулся он. Оказалось, что у него нет двух передних зубов. – Или – бывший любовник? А может, босс? – Он визгливо рассмеялся. – Да только я тебе теперь никто! И вообще никто! Пустое место!
– Что с тобой произошло? Почему ты здесь?
– А где мне еще быть? Это мой дом… Отчий дом.
– Не паясничай, пожалуйста, – попросила Ирка.
Алан поднял на нее глаза (впервые за время разговора) и, пристально глядя Ирке в лицо, спросил:
– Ты пришла, чтобы унизить меня или просто посмеяться?
– Я пришла, чтобы тебе помочь, – ответила она, выдержав его взгляд.
– Мне уже не поможешь, – отрезал Алан.
– Ты пьешь или колешься?
– Пить мне нельзя, я сразу загибаюсь, ведь когда-то – или ты не знаешь? – сжег себе желудок уксусом, а колоться не на что: я получаю копейки и половина из них уходит на лекарства.
– У тебя туберкулез?
– С чего ты взяла?
– Ты так страшно кашляешь…
– Просто недолеченное воспаление легких, – отмахнулся он.
– Почему ты бросил работу?
– Как – бросил? Я тружусь! Каждый день с четырех утра и до…
– Ты знаешь, о чем я, – перебила его Ирка.
Алан бросил на нее хмурый взгляд исподлобья и буркнул раздраженно:
– Если ты о кино, то с ним я действительно завязал.
– Почему?
– А сама не догадываешься?
– Нет идей?
– Идей полно! Реализовывать не дают.
– Кто не дает?
– А ты, типа, не в курсе? – зло сощурился Иркин собеседник. – Об этом в свое время кричала вся тусовка…
– Алан, ты не забыл, где я провела последние пять лет?
Тот непонимающе нахмурился.
– Отбывала наказание в зоне общего режима по сто пятой статье. За убийство своего мужа, – со скупой улыбкой пояснила Ирка. – Так что, понимаешь ли, выпала из светской жизни.
Алан очень смутился и, опустив глаза, пробормотал:
– Извини, я действительно… забыл.
– Извиняю.
– И когда ты… – Алан не смел поднять на нее глаза. – Когда вышла?
– Недавно, – не стала вдаваться в подробности Ирка, ведь они к делу не относились. – Так кто тебе не дает работать?
– Большой Дэ.
– Кто это? – не поняла Ирка.
– Наикрутейший продюсер Дмитрий Демьянов, а по совместительству Любин муж.
Произнеся имя своей вечной дамы сердца, Алан изменился в лице – уголки его губ дрогнули, а в глазах появилась свинцовая грусть. Выходит, наваждение так и не прошло, и Леня Кукушкин все еще продолжает любить свою Любовь?
– Этот гад мне кислород наглухо перекрыл. Куда б я ни сунулся, везде мне был отказ. Такие идеи зарубили! – Рассказчик горестно покачал голой, и его нечесаные патлы упали на лицо, как веревочные шторы. – Я не понимал, почему… А потом узнал: демьяновских рук дело. Он про меня всякие небылицы рассказывал. Одним – будто я умом тронулся, вторым – что жить мне осталось считаные дни и работу свою я все равно не успею закончить… Да и я, конечно, тоже хорош! Повелся на его провокации – подкараулил как-то у офиса и ринулся отстаивать свою честь кулаками… Чем, собственно, только доказал свою неадекватность! Да еще и получил от телохранителей демьяновских так, что в больнице провалялся два месяца… – Алан инстинктивно тронул сломанный нос, очевидно, поврежденный именно тогда.
– Но ты вроде бы все же снял какую-то короткометражку.
– Снять-то снял, а смонтировать не дали. Вот и получилась полная фигня. Я даже настаивал на том, чтобы мое имя из титров убрали, но тут опять Демьянов вмешался. И фильм был осмеян! Тогда-то моя карьера и закончилась. И вот я тут! – Алан дурашливо поклонился, его лицо исказила болезненная гримаса.
