Что последовало за этим, Ника не очень хорошо запомнил. Он орал, матерился, но не слышал себя, беспорядочно размахивал трубой, а перед глазами все плыло. Когда голос сел, а пелена спала, Ника увидел, что бритые пареньки лежат возле его ног, истекая кровью.
На крик и звуки драки среагировали жильцы – вызвали милицию. Наряд приехал оперативно. Драчуна забрали в «обезьянник», пареньков увезли в больницу. И если бы в той ситуации Ника спасовал, сидел бы сейчас в тюрьме. Но в нем вдруг проснулся борец. Воспользовавшись своими связями в телевизионных и журналистских кругах, Ника раздул из обыденной для Москвы драки такую громкую историю, что ее обсуждала вся страна. Как же, впервые голубой дал отпор скинхедам! И ведь мало того, что отпор дал – отбился от них! И пусть они еле выжили, а ему грозит срок, другим неповадно будет, а голубого отстоим…
И отстояли ведь! Правозащитные организации оказали юридическую помочь: братья-геи устроили манифестацию (больше напоминающую парад секс-меньшинств), чем привлекли к проблеме внимание зарубежной прессы; простые обыватели, нашедшие ситуацию забавной, закидали секретариат Генерального прокурора письмами в поддержку Ника. В итоге Нике дали всего два года условно. Он тут же подал на апелляцию, после чего организовал политическое движение «Сила слабых», возглавил его, взял псевдоним и записался в «качалку».
И вот тогда Ника понял, что лучшее лекарство – не время, а борьба. В том числе с лишними килограммами. По мере того как созданная им партия набирала силу, а тело приобретало мускулистость, боль медленно, но верно отступала. Естественно, она не ушла совсем, но не терзала уже так, а лишь иногда покалывала. Как сейчас, например. При взгляде на Ирку, Лешину сестру, которая с возрастом стала очень на брата похожа (или это из-за ее нового цвета волос? У него такие же были…), Нике хотелось плакать. Нике хотелось, а Броня не позволял!
И чтобы не дать слюнявому пидорку вернуться, сейчас Найк быстро свернул свой рассказ и перевел разговор на другую тему:
– Что с ногой? – поинтересовался он, кивнув на Иркину трость с набалдашником из слоновой кости.
– Каталась на лошади, – быстро сориентировалась Ирка, – неудачно упала. Скакун попался молодой, норовистый… – И добавила небрежно: – Купила по случаю.
– Я смотрю, ты не бедствуешь, – с уважением протянул он, окинув Ирку оценивающим взглядом.
– Не жалуюсь, – скупо улыбнулась она.
Ника подавил в себе желание задать вопрос, откуда у вчерашней зэчки деньги на цацки, дорогие шмотки и на породистых скакунов, и вместо этого спросил участливо:
– Как Леля?
– Потихоньку, – ответила Ирка и тут же перешла к делу: – Ника… ой, прости, Броня…
– Называй меня как тебе удобнее…
– Хорошо, тогда по старинке, ладно? – Собеседник с улыбкой кивнул. – Так вот, Ника, я пришла к тебе не только, чтобы повидаться…
Ирка собралась уже выдать заготовленную байку о своем желании оказать спонсорскую поддержку партии «Сила слабых» в размере пятидесяти тысяч долларов, но Ника вдруг перебил ее:
– Это хорошо, что ты пришла! – выпалил он взволнованно. – И очень вовремя! Я сам хотел разыскать тебя!
– Правда?
– Ну вообще-то, я думал, что ты все еще… там… Поэтому планировал связаться с Лелей, но не знал, как она отреагирует…
– Ничего не поняла, – честно призналась Ирка. – Почему ты мямлишь, вместо того чтобы объяснить по-человечески, чего хочешь от нас с Лелей?
– Я хочу снять фильм.
– А мы при чем?
– Фильм о Лешке.
Ирка нахмурилась так красноречиво, что Ника поспешил разъяснить:
– Ты не подумай, никакого грязного белья. Художественных вольностей тоже не будет. Только реальные факты. Ну и ваши… нет, наши, – поправил самого себя Ника, – тех, кто его знал и любил, эмоции.
– Но зачем? Хотя можешь не отвечать, сама понимаю…
– Не думай, что это будет скрытая реклама моей партии.
– Нет, это будет именно пропагандистский фильм! – Она глянула на него исподлобья. – В поддержку твоей партии.
– А хоть бы и так, – не стал спорить Ника. – Но он привлечет внимание к проблеме в целом. Думаешь, Лешка – единственная жертва? Нет, таких десятки, сотни! Хорошие парни гибнут, становятся калеками, подвергаются насилию только потому, что они не такие, как все. А никому нет дела! Когда двух индусов побили, так в прессе такая буча поднялась! Как же – граждане другого государства! А когда наших русских ребят уродуют, всем плевать. Так им, типа, и надо, извращенцам.
– Ника, перестань, ты не на митинге.
Но Броня пропустил мимо ушей Иркино замечание и продолжил с еще бо€льшим пылом:
– Раньше был лозунг «Бей жидов – спасай Россию!», теперь, когда евреи прочно засели в высших эшелонах власти и их хрен побьешь, спасать родину решили от гомосексуалистов…
– Ника, хватит нести чушь! – осадила его Ирка. – Меня не нужно агитировать. Я и так на вашей стороне.
– То есть ты согласна? – обрадовался он.
– Я не против фильма. Думаю, смогу и Лелю уговорить.
– Ирка, спасибо, ты умница! Ты…
– Но у меня два условия, – оборвала его благодарственную речь Ирка. – Первое: чтобы фильм на самом деле получился таким, каким ты обещал, без грязного белья и вольностей, я буду контролировать процесс съемок и принимать участие в выборе режиссера…
– Я не против. Даже – за! Твоя помощь не только как ближайшей родственницы, но и как профессионала может оказаться очень кстати… – Он опасливо покосился на Ирку, будто ждал подвоха. – А второе условие какое?
– Ты приедешь на мой день рождения в Ольгино. Надеюсь, ты не забыл, что я родилась в конце декабря?
Заручившись согласием Ники явиться к ней на праздник, Ирка покинула штаб партии «Сила слабых» весьма довольная результатом встречи. Во-первых, она добилась того, чего хотела, а во-вторых, ей не понадобилось давать ложных обещаний. Может, грех был бы и не слишком большой, но Ирке было совестно обманывать друзей, пусть и бывших. Теперь же она и к Алану могла идти с открытым сердцем. Если в нем осталась хотя бы капля таланта, она привлечет его к съемкам фильма о Лешке… Если Алан, конечно, захочет, чтобы его привлекали. А то ведь не факт, что он горит желанием возвращаться к своей профессии. Быть может, он уже нашел себя в чем-то другом: например, в живописи или литературе. Алан талантливый человек, у него многое должно получаться. По крайней мере, рисовал он всегда отлично. Да и рассказики писал презабавные.
С этими мыслями Ирка направилась по данному Максом адресу. Доехав до нужного дома, вышла из машины и стала искать подъезд, в котором располагалась квартира номер 61. Но, к ее удивлению, квартиры с таким номером не было вообще. Нумерация заканчивалась на цифре 60. Пришлось обращаться за помощью к одной из сидящих на лавочке бабушек. Та быстро растолковала Ирке, что квартир в доме всего шестьдесят, а шестьдесят первая – не совсем квартира. Это так называемая дворницкая, в которой многие годы жила бессменная дворничиха Катька Кукушкина с семьей, а теперь обретается ее сын Ленька, долгое время отсутствовавший, а теперь вернувшийся в родные пенаты и занявшийся материным ремеслом.
