серьезно. – Через двадцать минут буду на базе.
– Тогда у тебя там будет час на наземные тесты. Мне нужно больше времени.
Отключив вызов, Новиков тут же отправил одно сообщение для всех, кто ждал его официального заявления:
«Через полчаса в прямом эфире».
– Уверен? – спросил Генрих, видя, что на экране уже появилось сообщение о готовности главы Люкса сделать официальное заявление через тридцать минут.
– Конечно уверен. Я же, по мнению общества, правлю миром, значит мне за этот мир и отвечать.
Генрих рассмеялся, а Новиков и не думал шутить:
– Возьмите на себя все хлопоты по ЮПИ и той бактерии. Мне нужен живой Матвей Денисов, и заключение по бактерии тоже нужно, но не сейчас, а когда я вернусь с Титана. И еще: у вас есть что-нибудь, способное обеспечить связь? Все шло через Страж-2, а мне надо напрямую.
– Сейчас. Это уж я вам достану без начальства. Только дайте мне полчаса и адрес.
– Вы наверняка знаете, где расположен испытательный центр Neikon, – только и ответил Новиков, выходя из кабинета.
Ему нужно было подумать о предстоящей речи. Он знал, что должен взять ответственность за проект «Зеленый Титан», за своего сотрудника, превратившего работу ученых в спектакль, и за то, что вовремя не распознал безумца. В такие моменты, а они уже случались, он всегда думал, что сказать. Его лицо оставалось за кадром, голос изменялся, но его слова имели вес, потому их надо было затачивать как меч, делать пометки, убирать всё лишнее, оставлять лишь смысл, а потом давать им форму.
Теперь мыслей не было.
Он шел по коридору и слушал эхо собственных шагов. Даже на крыше его ботинки отбивали барабанную дробь, а ему слышались удары умелых рук по джамбе. Это напоминало ему один африканский ритуальный танец. Он наблюдал его во время одной из своих поездок в Африку.
Историческая реконструкция боевого танца жреца, благословляющего воинов перед боем с другим племенем, – почему-то сейчас он вспомнил этот танец, и перед глазами возник голый мужчина с подобием набедренной повязки из листьев. В волосах, сплетенных во множество кос, висел обломок бивня слона. Он раскачивался, словно упавший на воду месяц.
Почему-то именно этот бивень Николай запомнил лучше всего.
Он тогда только оканчивал школу и думал о будущем высшем образовании. Еще живой, но очень старый Борис Новиков был с ним. Он усмехался, видя завороженный взгляд Николая.
– Кажется, ты ощутил себя воином, готовым к бою, – сказал он после. – Только с кем ты будешь сражаться?
– Как ты: с невежеством, – не задумываясь, ответил Николай, еще наивный, с пушком на подбородке вместо пробивающейся сейчас щетины.
– Достойный враг, – сказал ему дед, кивнув.
Потом Николай забыл об этом, потому что стал умнее, понял больше, не изменил цели, но перестал чувствовать себя воином до этого момента.
Барабаны звучали в его голове даже когда он сел в капсулу и активировал автопилот. Шагов не было, а «бум-бам-ту» осталось.
«Ты должен решить, что говорить», – напомнил он самому себе, а у разума был один ответ: бум-бам-ту.
Он сдался, потому что этот звук в собственном сознании и обломок бивня в черных косах его сейчас успокаивали. В пустой голове почему-то возник порядок, а он снова почувствовал себя воином, благословленным на страшную битву.
– Подготовь прямой эфир, – попросил он своего помощника, вернувшись в свой кабинет, а сам сел в кресло и включил новости.
Станция «Юпитер» уже объявила о предстоящей операции по взятию на буксир «Стража Титана-2». Этой новости Новикову было достаточно, чтобы считать вопрос совершенно закрытым. Поддержка физиков и астрономов с земли, профессиональные космические пилоты и больше часа времени в запасе. Они должны справиться.
Сообщение Ивана Ободова о захвате базы пугало много больше.
На всякий случай он связался с Lifetime и с облегчением узнал, что никаких сообщений от Ивана Ободова они не получали, и даже его появление в прямом эфире Дёмина было не согласовано.
– Мы будем рассматривать вероятность разрыва контракта с Иваном Ободовым, – неуместным менторским тоном сказал ему официальный представитель мультимедийного комплекса.
– Буду рад, если вы его уволите, – совершенно серьезно ответил Новиков и оборвал связь, и только потом закончил фразу: – Я возьму его к себе на работу. Журналист, способный правильно оценивать ситуацию, на дороге не валяется.
Он действительно так думал, но отложил этот вопрос на потом и пошел готовиться к эфиру. Речи у него всё еще не было, но что-то вроде плана давно существовало. Что ему делать, он понял еще в лифте, а теперь обрадовался, что в нем нет сомнений, только решимость.
В назначенный час он сел за стол и посмотрел на изображение голограммера. В углу экрана шел отсчет до начала прямого эфира. Под рамой мерцал огонек камеры. Она была вмонтирована в стену так, что взгляд натыкался на нее сам.
Открыв на компьютере программу изменения голоса и визуализационной адаптации, он провел пальцем по специальному полю и на собственном мониторе увидел, как стал всего лишь силуэтом темно-серого цвета с глазами как у робота-помощника. Палец снова прошел по полю – силуэт стал Николаем Новиковым.
Сомнение вдруг укололо его, а правая нога заболела, будто тысячи бешеных собак вгрызлись ему в колено. Это ощущение не могло его обмануть. Он помнил, что колена нет, а страх – всегда лишь отголосок опыта.
Ведущая новостного канала что-то сказала, и маленький экранчик в углу вырос, закрывая своим строгим серым тоном всё пространство.
«Три. Два. Один», – зачем-то отсчитал Новиков и сразу улыбнулся, хотя перед ним появился лишь серый силуэт.
– Что ж, буду немногословен, – сразу сказал он. – Времени на переговоры у меня нет.
Он поднял руку и провел ею по воздуху, словно убирал какую-то пелену. Этот жест повторил и человеческий силуэт на экране. Он снова повел пальцем по панели настроек и с удовольствием увидел, как силуэт сменился его изображением. На нем был темно-серый, матовый защитный комбинезон для космических полетов.
Шлем он благоразумно не стал надевать, позволяя людям увидеть свое лицо. Это должно было отвлечь от событий на Титане, потому что люди любят новые
