Зато очки надеть он не забыл. Они, как ему казалось, были своего рода защитой от всего мира.
– Я – глава компании «Lux mundi» – Новиков Николай Олегович, могу официально заявить две вещи. Моя компания не несет ответственности за ложные заявления Артура Дёмина, но я беру на себя ответственность за их последствия и прямо сейчас отправляюсь на Титан. Это первое. Второе. Артур Дёмин преступник. На данный момент есть все основания обвинить его в умышленном хищении чужой интеллектуальной собственности, проведении незарегистрированных исследований и покушении на убийство Матвея Денисова – настоящего главного разработчика проекта «Зеленый Титан». К счастью, Матвей Денисов жив и скоро сможет продолжить работу, – Новиков сказал это без сомнений, хотя сам только надеялся на подобный исход. – Также есть основания подозревать, что именно Артур Дёмин стоит за беспорядками на Титане. В подобных случаях предусмотрено проведение штурма космической базы, но так как там мои люди, я сделаю все, чтобы порядок на базе был восстановлен мирно. По вопросу обнаруженной бактерии я пока воздержусь от комментариев. Скоро свое экспертное мнение озвучит Юзеф Бегиш, а пока на этом у меня все.
Он отключил трансляцию, так и не позволив задать себе ни одного вопроса и, забрав шлем, поспешил к капсуле, оставив на столе телефон, на котором замелькали входящие сообщения, а затем звонки.
Блокировку с телефона Николай снял, а вот брать его с собой не собирался.
– Я вылетаю, – сообщил он Мише через связь корпорации Neikon.
– У меня все готово, – ответил Миша. – Протестировал машину на полигоне. Жаль, она одна. Нам не помешала бы поддержка.
– Не помешала бы, но на подготовку большого корабля нужно время. Будем довольствоваться тем, что есть.
– Дай знать, как будешь на подлете, я заведу мотор, чтобы ты мог просто пересесть и мы стартанули. Мне не терпится опробовать эту штуку по-настоящему.
Новиков кивнул, а себе признался: «Мне не терпится узнать, что было в голове у этого безумца, когда он все это затеял».
Глава 31
Матвей решил, что он умер, потому что ничем иным он не мог объяснить синее небо над головой, разорванное желтыми облаками. Эти облака врезались в синюю крону и рассыпались на мелкие брызги.
В залитом светом небе мерцали тени, заслоняющие огромный полукруглый контур Сатурна, закрывающий большую часть неба. Толстые деревья синего цвета окрепли. Он прикасался к ним рукой как раз на границе желтой кружевной поросли. Она была неровной и со стороны напоминала мох. Сине-зеленая трава покачивалась на ветру и щекотала ему щиколотки и пятки. Штаны больничной пижамы оказались короткими, а тапки совсем не защищали, но это заставляло улыбаться. Он сделал вдох, и ему показалось, что воздух свеж и чуть сладок.
– Что это значит? Он теперь сможет дышать на Титане? – спросил человек в защитном костюме, лицо которого никак нельзя было различить за черной тенью шлема.
За его плечами был газовый баллон, а Матвей смотрел на него и других людей, одетых так же, и не понимал, зачем им эти баллоны, когда воздух так приятен.
– Я не знаю, – ответил другой голос. – Это еще надо проверить.
– Как?
Потом был ответ, но Матвей его не различил. Ему не хотелось разбираться в этих голосах. Он их не понимал, да и зачем мертвому понимать, когда он может брести по синему лесу и гладить крепкие кроны.
Матвей просто не знал, что слышит обрывки реальных голосов Анны и Нины, которые только что узнали, что ЮПИ попало в легкие и теперь там размножается.
Матвей не знал этого, он просто с наслаждением сделал глубокий вдох, от которого в груди что-то неловко заныло, а потом сделал еще один шаг. Синий лес становился гуще. Ветви синих крон сплетались над головой, образуя дугу коридорной арки. Синие стены расступились, и яркий свет ослепил его.
Вода блестела и слепила глаза.
Он стоял на берегу моря, и желтый песок забивался в тапки.
Не понимая, откуда на Титане желтый песок и море, Матвей попытался обернуться, и открыл глаза.
Слепившее его солнце оказалось лишь больничной лампой в его палате. Он уже много раз видел ее круглую точку на потолке. Она напоминала ему источник света старого микроскопа. У него был такой в детстве. Он был ему безумно рад, потому что до этого рассматривал листья в еще более старом микроскопе. Там не было лампы, только зеркало с ржавыми пятнами. Надо было ловить им свет солнца и направлять его в объектив. Черные пятна ржавчины усложняли задачу. А вот встроенная лампа меняла все, и он в свои десять прыгал от восторга, когда ее увидел.
Теперь он бы тоже запрыгал от радости, если бы на это были силы.
Дышать было трудно. Тяжелый аппарат внешнего сердца всё еще камнем лежал на его груди. Маска плотно закрывала лицо. Из нее и поступал тот самый снившийся ему воздух, только теперь он стал улавливать в нем запах больничных порошков – гадкая смесь, щекотавшая нос.
Она ему не нравилась, потому он стянул с лица маску.
Без больничного запаха воздух нравился ему больше.
Он попытался приподняться, но женская рука легла ему на плечо.
– Матвей, тебе пока не стоит двигаться, – сказал ему строгий женский голос.
Матвей невольно улыбнулся.
– Тетя Аня, и что же вы тут делаете? – спросил он, узнав Анну Белигар.
Его голос оказался бодрым, будто он и не был на грани жизни и смерти, а в правую руку не было вставлено целых три трубки с лекарственными растворами, и аппараты за спиной не мерцали разными цветами, изображая кривые. Один из них хотел возмутиться, но Анна его отключила, грустно улыбаясь.
Меньше всего на свете она хотела рассказывать Матвею, как связана с его болезнью, но Матвей и не спрашивал. Он просто смотрел на левую руку, где его новый энергометр рисовал зеленые волны.
– Я имею отношение к тому, что с тобой происходит, – после долгих сомнений заговорила Анна. – Я создала живой симбионт на основе человеческой стволовой клетки, чтобы он помогал
