– Судьба генерала тебя не интересует?
– Мне она ясна. За один месяц потерять всех клиентов! – Климова смеётся. – Этот новый мэр, что о нём скажешь?
– Биркин? Нет. Думаю, что нет. Он всё с собой привёз, и вдобавок слишком трусливый. Наверное, любит ванильный секс.
– Ну, можно и ванильный.
– Он не пойдёт за ванильным сексом к тебе.
– …
– В Москве выбор богаче.
– Безусловно, в Москве выбор богаче. Так что ждёт этого бедного родственника?
– Он всё правильно разыграл, ничего ему не будет. И на самом деле у него касса пропала, или он говорит, что пропала… Разберутся между собой. Я бы на него поставил. Значит, не поедешь. Почему?
– Богатый московский выбор меня пугает.
– Что тебя держит в этой дыре?
– …Знаешь, Татев, почему все так ненавидят московских?
– Потому что мы вкалываем и живём хорошо.
– Вкалываете? На каких таких заводах? Вас не любят, потому что вы самозванцы и сами об этом знаете. Позиция абсолютного превосходства предписывает некоторую мягкость манер. Иначе это не выглядит абсолютным превосходством.
– …Это всё из-за того, что я сказал «дыра»?
– Конечно, это дыра.
– …
– Погляди, полиция приехала. А ты говоришь, буржуев не охраняют.
– Это их на Соборную послали, а они не хотят туда соваться. Орлы. Ну, чем займёмся? Приклони свою дурную голову на мою широкую грудь, и будем размышлять, как нам скоротать эту ночь.
– Могу научить тебя играть в пикет.
– В пикет? Ну да. Разумеется. Кто бы предположил, что ты играешь в подкидного. Подожди —
– Будешь плохо себя вести – сделаю больно.
– Одна мысль о тебе делает мне больно.
– …Я вот думаю, если деньги взял Зотов, а Зотова убили боевики, зачем тогда стрелять в Василия Ивановича?
– …Для тренировки? Одни заговорщики просто не знали о планах других. Или их намеренно ввели в заблуждение. Тебя так интересуют детали?
– Честное имя – не самая мелкая деталь. Зотов не стал бы участвовать ни в каком заговоре. Я не верю. Не мог его твой Кошкин настолько заморочить.
– Он и не участвовал. Его выманили. Тот, кого ты начал уважать и любить, новоприобретённый прадедушка, звонит в ночи – или когда это было? – и сообщает, что уже едут в твой магазин с автоматами наперевес, а тебе только что, как ты сам проболтался, завезли кассу, и ты, ничего другого не успевая, берёшь её и бежишь, по дороге названивая Василию Ивановичу, который в это время по какой-либо причине недоступен – может быть, как раз здесь, в этом доме, плавает в океане страсти… Это мелкая деталь или нет?
– …У них были автоматы?
– Нет, откуда. Раздобыть автомат не так легко.
– А после покушения все поверили, что у Василия Ивановича рыльце в пушку.
– Вот и разобрались. И зачем, спрашивается? Вместо пикета?
– Теперь у тебя есть стройная и внутренне непротиворечивая версия.
– Да. В этом её главный изъян. Дай мне скидку на ноябрь. Я все четверги не смогу использовать.
– Я не работаю с дисконтом. Это плохая примета. И на «Лафройг» не хватит…У кого же эти деньги сейчас?
– Что, стало интересно?
– Это незаинтересованный интерес. Бескорыстный. Как при чтении детективов.
– Таких, где на последней странице всё становится с ног на голову? И преступником оказывается самый привлекательный персонаж?
– Нет, такие я не люблю. Они чрезмерно реалистичны.
– Зотов не мог проболтаться. Такой службист, педант… как вы в один голос меня убеждали. Он просто не в состоянии излить душу таким образом. И ты это знаешь.
– Всегда оставляй место для сбоев и случайностей. Мне бы он, например, проболтался.
– …
– Твой ход.
– …Дура ты, Климова.
– Знаю. Что-нибудь ещё?
Когда Игорь Львович Биркин узнал, к вечеру следующего дня, что это не он проморгал попытку вооружённого переворота, а местное УФСБ, он не смог обрадоваться. Где был генерал Климов в этот нелёгкий для родины час? В Москве он был; бегал по кабинетам или с блядьми прохлаждался. Подать сюда генерала! А мэра, значит, не подать? Какие же ужасы припасены для Игоря Биркина в грядущем, если сейчас его вот так походя прощают?
Без зова явился специалист.
Специалиста Биркин боялся, презирал и в точности следовал его советам. Это только кажется, что с лёгкостью можно выгнать одного пиарщика и нанять другого, что пиарщик – не банк и не куратор от ведомств. За ним могут стоять силы, которых боятся сами ведомства.
«Какие новости? – сказал специалист. – Правильно, для нас – никаких новостей. Пятиклассники никому не интересны, когда больших мальчиков ведут к директору. Но это не значит, что пятиклассниками вообще не займутся. Упреждающий удар, вот что мы должны сделать, точнее нанести. Активное подтверждение лояльности, во-первых, и муд рое переключение внимания, во-вторых. Упреждающий Удар! Вот как это называется».
Игорь Биркин не верил в мощь упреждающих ударов. Предоставленный самому себе, он во всех обстоятельствах предпочитал сидеть тихо, и прекрасные это давало результаты. Он посмотрел на специалиста, и его передёрнуло. Он посмотрел на специалиста и почувствовал, что тот ему навязан специально.
– У нас и кандидат подходящий есть.
– Но это невозможно, – сказал Биркин, когда специалист изложил свой план. – За этим человеком стоят спецслужбы.
– Да не стоят они за ним. А если и стоят, то сдадут. Слишком удобный случай показать народу, что будет при слишком тесном контакте с бывшими.
– Как будто мало у меня забот! – возмущённо сказал Биркин. Жене необходим Гарц. Дочери необходима лошадка. («Нет! Не в клубе! Своя собственная!») Ольга вынимает из него душу. (Ну почему, почему он не оставил Ольгу в Москве.) Он тоже человек. Он, в конце концов, человек, а не насос, не печатный станок и не бумажник. Ему хочется плакать, когда он думает о своём одиночестве. – А вы такое предлагаете.
– Беспроигрышный вариант предлагаю. Надо ещё разузнать, зачем он здесь торчит и нет ли у него гранта от госдепартамента.
– Неловко получится, – сказал Биркин. – Получится, что наши спецслужбы прикрывали пятую колонну.
– Ну и подумаешь, прикрывали. Это была дымовая завеса. Да как будто будем мы разбираться, какие там у спецслужб мотивы.
– …Как-то всё это неправдоподобно.
– Нам не нужно, чтобы было правдоподобно. Нам нужно, чтобы был результат. Ни вы, ни я не собираемся задерживаться в этой дыре.
Даже не знаю, каким словом тебя назвать, подумал Игорь Львович. Игорь Биркин и в мыслях не позволяет себе площадных слов, и когда – очень час то – это ставит его в сложное положение, утешает себя сияющими образами эпохи Александра Третьего, которой он, вопреки всем косым взглядам, верен.
