фонариком! Смотрю, а это ведьма наша! Волосы чёрные, и по фигуре она. Я её со спины видел, но узнал. Потом она боком ко мне встала. Темно было, правда, от лампадки свет всё равно, что никакой, но кое-что я увидел. Переноску она рядом с собой поставила, вроде той, в которой вы Тихона из города привезли.
Она нарисовала мелом какие-то знаки на полу и стенах, а потом встала на колени и начала молиться. Только молитва странная какая-то была, даже нет, страшная. Абракадабра, да ещё и голос у ведьмы такой… Утробный. Как будто из бочки говорила. Может, из-за стен пещеры, не знаю. От той молитвы меня дрожь пробрала. Да и холодно там, сам знаешь. Семёновна молилась, молилась, а потом открыла дверцу переноски, достала оттуда курицу и чик! Ножом ему по горлу! Та билась, бедняжка, вырваться пыталась, да куда там! У ведьмы хватка зверская! Потом Семёновна завывать начала, покачиваться, кровью куриной вокруг поливать. Короче, жуть. Наверное, тогда я окончательно поседел.
Собрался я уйти потихоньку, вот тогда и увидел. Тень появилась, огромная, как будто гигант какой-то вылезать из стены начал. Тут уж я не помню, как вылетел из пещеры и речку перебежал по броду. А Семёновна через несколько минут вышла из пещеры и ушла. С час, наверное, я в себя приходил и трясся. Потом удочку взял и ходу домой. До утра всякая мразь мерещилась. Я успокоить себя пытался, что привиделось, может со страху. А может, задремал?
Только с тех пор прошёл месяц и началось. Сначала вы с Натальей в аварию угодили. Потом долго затишье было, я уж успокаиваться начал, списал на то, что примерещилось мне. Снова на ночную рыбалку начал ходить. А уж клевать напротив пещеры начало: по ведру рыбы приносил! А недавно началось… Настасья, Герасим, а потом и географ.
Позавчера ночью я начал раздумывать. Когда участкового увидел возле пещеры. И понял: ведьма тогда демона вызвала! Не знаю, зачем, может за козу свою хотела отомстить, дура. А демон вселился в участкового! Он убивает! Стопудово! Потому что недавно я его видел, как он в пещеру заходил! Ночью-то еще сомневался, но за ним следить не стал, страшно. Поближе подобрался, чтобы точно высмотреть. Он это был, даже форму не снял, так и шастал! А потом днём его там пару раз замечал. По сторонам оглянется, да и нырнёт туда. Наш участковый это! Точно говорю! — твердил Федька, — в него демон вселился, в него!
— Мало ли, зачем человек в пещеру ходит? Тем более, участковый. Может быть, он и расследует, чего там ведьма делала, ты не думал? — вяло спросил Павел, помешивая ложкой аппетитное варево, которое стало ему поперёк горла.
— Я вчера к следователю ходил, — заговорщицки зашептал Фёдор, наклоняясь к самому лицу Павла, — рассказал ему всё. Только он не поверил про демона. Но сказал, что всё обязательно проверит.
Павел не удивился, не подумал, что Федька слетел с катушек. Ему сейчас было всё равно. Иногда ему казалось, что он всё-таки умер тогда вместе с Натальей. Лишь по какой-то нелепой ошибке его оболочка не была разорвана на куски, как тело любимой. Это казалось действительно странным. Потому что душа у Павла была искромсана точно так же, как Наташа, когда в тот день сквозь кровавый туман он увидел то, что осталось от неё в машине.
— Анисимов изменился! — Вконец побелевший Фёдор продолжал упрямо твердить своё, — да ты присмотрись к нему! Курить начал, ага. Ни с того, ни с сего. Дымит, как паровоз!
— А раньше он не курил? — всё так же механически спросил Паша, думая о том, что надо бы отнести свежих цветов на могилу. Наташа любила ромашки.
— Нет! Спортсмен же всегда был! — глаза Фёдора лихорадочно блестели, и Павел равнодушно подумал, что Федька скорее всего сдурел окончательно, — а ещё он в Ледянке пропадает постоянно! Что может нормальный человек в таком холоде постоянно там делать? А ведьма, получается, с ним заодно!
Павел задумался. Ледяная пещера — потому и Ледяная, что находиться там без тёплой одежды тяжело. Постоянная температура — пять-шесть градусов. На самом деле, что там делать обычному человеку, деревенскому жителю, не туристу? В словах соседа прослеживалась логика, хоть и дикая, не укладывающаяся в голове.
— Кто его знает, — пробормотал он. Кратковременный всплеск любопытства миновал и Павлом вновь овладело привычное равнодушие.
Вскоре Фёдор ушёл к себе, а Паша сходил на кладбище, отнёс ромашек, вернулся и сел возле окна, бездумно глядя на улицу. Он терпеливо дожидался ночи.
Мелькнула высокая фигура в форме, нырнула в его калитку. Павел невольно напрягся, всматриваясь. Участковый? В памяти всплыл недавний разговор, и парень почувствовал неприятный холодок внизу живота. В этот момент в дверь постучали. Негромко, интеллигентно, совсем не как водилось у них в деревне.
Павел подошёл, без дальнейших раздумий и лишних вопросов, открыл дверь:
— Привет, Степан, — он протянул участковому ладонь и посторонился, пропуская того в дом.
— Здорово, Павел, — Анисимов крепко пожал руку и шагнул в комнату. Огляделся. — Зашёл узнать, как ты?
— Подозреваете, что ль? — краем губ усмехнулся хозяин жилья.
— Зачем ты так, Паш? — участковый посмотрел серьёзно и печально, — просто проведать зашёл. Может быть, помощь нужна какая, скажи. Я же один пришёл, без следака.
Парень пожалел о глупой фразе, явно обидевшей Степана. Нет, всё-таки неправ Фёдор, Анисимов неплохой мужик. У Павла потеплело в груди.
— Нет, ничего не надо, — как глубокий старик, он тяжело опустился на диван, сгорбился, не глядя на Степана, — а что я? Живой вот. А Наташи нет. На кладбище схожу, да обратно. С работы уволился. Не смогу больше за руль.
— Понимаю, — сочувственно кивнул участковый, прими мои соболезнования. Развеяться тебе надо, съездить куда-нибудь. Не дело это — днём и ночью дома, — как будто невзначай сказал Степан.
— Дома, да. Никуда не хочу. Да и некуда, — Павел поднял страдальческие глаза на Анисимова, но того уже рядом не было.
Павел встал, недоуменно разыскивая участкового взглядом. Степан стоял в соседней комнате у компьютерного стола, держа на руках Тишку. Тот жался к Степану похудевшим боком и смотрел горящими глазами, в которых светился голод.
— Смотрю, эзотерикой интересуешься? — полюбопытствовал Анисимов, кивая на стопку книг, лежащих рядом с компьютером. Большой рукой он властно почёсывал за ухом кота.
— Это Наташины книги, — неохотно ответил Павел. Привычная боль зашевелилась в груди. Парню вдруг сильно захотелось, чтобы участковый ушёл, не трогал память о жене, не колыхал даже сам воздух разговорами о Наташе.
Наверное, Анисимов прочитал невысказанную фразу в недружелюбном
