Ей идёт. Вот, бывало, смотрю я на Арику, и у меня появляется какое-то чувство умеренного восхищения. Назвал бы правильнее, если б подобрал слова. Теперь понимаю, что это было чем-то вроде отцовского любования. У меня самая красивая дочь-снайпер.
- Нервничаешь? - спросила она, не находя себе места на кресле.
- Нет, - соврал я, - я спокоен, как дерьмо.
- Почему "как дерьмо"?
- А ты видела когда-нибудь паникующее дерьмо?
- Нет, в этом ты прав, - улыбнулась Виктория совсем детской улыбкой. - Ладно, можешь выйти? Мне нужно переодеться.
- Разумеется.
Мы с Роде возвращаемся на задний двор неприметного здания. В четвёртый уже раз мы пробежались по переулкам, обогнули кондитерскую, пересекли улицу и пролезли в мелкую дыру в заборе, в которой, казалось бы, должны застревать худосочные беспризорники. После этого нам ещё предстояло петлять меж складов и прыгать в заботливо подготовленный канализационный люк. Виктория заставила нас выкладываться по полной, отрабатывая отход. У каждого ещё и свой маршрут, чтобы если сцапают, то не всех.
Уже появилась одышка: мы с Роде не слишком уж годимся для сумасшедших забегов. В густой тьме за домом нас уже дожидаются остальные члены банды - вернулись мы последними. Я настолько свыкся с темнотой, что разглядел ватагу стрелков там, где даже кошки глаза сломят.
Даже вижу колокольню слева - она рассматривается как одно из двух лучших гнёзд. На ней должны расположиться мы с Роде.
Только мы подошли к товарищам, от кого-то из них донёсся голос Виктории (в темноте не разберёшь, который силуэт принадлежит ей):
- Время?
- Сто семьдесят три секунды, - переведя дух, ответил я.
- Я насчитал сто восемьдесят, - поправил (вернее, разоблачил мою ложь) Роде.
Тем не менее, убраться с позиции за сто восемьдесят секунд - это неплохо. Честно говоря, мне раньше это делать не приходилось, но за три минуты не всякая охрана очухаться успеет, не то что догнать и покарать.
- Это хорошо, - кивнула в темноте одна из теней. - Штиль, что у тебя с ногой?
- Ничего, просто показалось, - всеми силами скрывает травму здоровяк.
Ещё на первом тренировочном забеге он поскользнулся на лестнице и подвернул ногу, однако стал божиться, что ничего серьёзного не случилось. Я бы тоже стал врать, прихвати меня какой недуг, так что Штиль заслуживает понимания. При этом мне более чем очевидно, что при бегстве проблемы у него возникнут...
Не будь он по упрямству равным мне, я бы приложил все силы, чтобы убедить его пойти отсюда. Честно, я за него беспокоюсь. Вот только бесполезно с ним разговаривать: он ещё нагрубит, и я стану желать ему смерти...
Образно выражаясь, не садист же я.
От Бестии не укрылось, что её правая рука кривит душой:
- Только попробуй попадись!..
- Не попадусь, - грубо отозвался Штиль.
Наступила тишина, и Виктория оценивающе посмотрела на бандита.
- Никому другому я бы так на слово не поверила, - знать бы мне, сколько скрытого смысла заложила в фразу моя дочь. Штиль, однако, понял и кивнул с благодарностью, но и с настороженностью.
В темноте не заметно, я кожей чувствую суровый взгляд дочери. Именно это осязаемая мощь, потаённая сила должны были посадить Бестию на трон преступного мира Фанека. Я это понял лишь сейчас, когда начал бояться собственное дитя.
Ошпарив лютым взглядом своих людей, она коротко скомандовала:
- Ещё раз, живее!
И мы пробежались по путям отхода и их вариантам (на непредвиденные случаи) ещё много раз. С какого-то момента я перестал задумываться над маршрутом, чего, по мнению Виктории, было мало. Все мы обучились проноситься по закоулкам Фанека стремительно и незаметно, затем стали изображать друг для друга жандармов, устраивать засады.
Когда почти совсем рассвело, я уверовал, что убегу с треклятой колокольни, даже если на меня спустят всю гвардию Рамона.
И только когда улицы начали заполняться, и носиться по ним стало невозможно, мы собрались на последнее совещание.
- Последний раз, - кутаясь в жидкую тень, прошептала Виктория, - повторим позиции: Штиль, Паттер?
- Голубятня в здании через улицу, - указал за нашу церквушку верзила.
Второе по удобству гнездо: высокая башенка, набитая пернатыми. С неё отлично видна площадка, на которой должен появиться Монарх. Расстояние примерно такое же, что и у колокольни, разве что в высоте она немного проигрывает.
- Адам, Дени?
- Мы на крыше гостинцы "Реноме".
- Отлично, Дюкард?
- Мы с тобой на балконе дома, что позади фонтана, - махнул бородач рукой в противоположную сторону от церквушки с колокольней.
- Верно. Роде?
Щербатый помялся, стиснув винтовку до побелевших костяшек. Уткнувшись в землю, он прохрипел еле слышно:
- Я не хочу на колокольню. У меня дурное предчувствие...
- Что, Роде? - ушам не поверила Виктория. - Это же лучшая позиция.
- Именно, туда первым делом и побегут. Если сообразят, окружат нас в два счёта, мы и спуститься не успеем. Дурное у меня предчувствие.
- Уверен, Роде?
- Я уж точно не полезу на колокольню, - решительно замотал головой щербатый стрелок.
В бессилии и растерянности Виктория прикусила нижнюю губу и принялась озираться. Почти растеряв былую уверенность, она спросила:
- Что ты предлагаешь?
- Заляжем прямо в этом здании, на чердаке, - Роде указал дулом винтовки на дом, в тени которого мы всю ночь обсуждали покушение. - Высота хуже, зато деревья мешать не будут - позиция годная. Это в разы лучше гнёзд, из которых мне приходилось бить раньше. Не промажу.
Белая Бестия с сомнением посмотрела на четырёхэтажную махину. Разбивая её последние сомнения, Роде продолжил:
- Путь отхода будет тот же. Здесь лучше, уж поверь мне.
- А как сигналы будет видно? - буркнул недовольно Штиль.
Сколько я его знаю, ещё никогда не видел верзилу таким нервным. Похоже, он боится пуще моего, сколько бы ни пытался делать вид, что это не так. Не исключено, что и у него "дурное предчувствие"...
Между прочим, сигналить доверили мне, как единственному, кто способен узнать Монарха в лицо. Для этого у меня две тряпицы размерами чуть недотягивающие до квадратного ярда каждая. Позже расскажу, как и для чего они.
- Для нас только ближе станут, - равнодушно пожал плечами Дюкард.
- У нас все здания вокруг церквушки как на ладони, - добавил Дени.
- А нам их колокольня загородит! - недолго терпев, сорвался Штиль.
- Не думаю, не должна, - спокойнее отнёсся к этому Паттер.
