– Да? – сдавленно произнесла я, подавляя нервный смех.
– О, ты слышала о нем?
– Кое-что, – опустив глаза, пробормотала я.
– Правда, его репутация в Грейдоре довольно сомнительна, к тому же он роанец. Дикий народец. Но знакомство с ним тебе не повредит. Конечно, не стоит уподобляться глупым и наивным девицам, что бегают за княжичем по всей столице и хранят вырезки из газет с его фото.
– А что, он так популярен?
– Надеюсь, ты не влюблена в него тайно? – строго спросил мой дядюшка, заметив смятение на моем лице. – Не думаю, что стоит надеяться, что он захочет на тебе жениться. Пусть род Гревениц благороден и древен, к сожалению, это ценится сейчас гораздо меньше, чем деньги или красота. Но не переживай, Софи. Женщины нашего рода всегда удачно выходили замуж. Потому что благородство и красота души важнее, чем яркое оперение.
М-да, наверное, Петер был прав, мне и в самом деле нужно было задуматься о том впечатлении, которое я произвожу.
У меня было два варианта – идти в оперу с другом или с дядюшкой. Выбор был очевиден.
– Простите, дядя. Но барон фон Шефнер уже пригласил меня на это грандиозное мероприятие.
– О, племянник этого ужасного человека? – поджал губы дядя. – И отказаться ты уже не можешь?
– Мы дружны с бароном, – напомнила я.
Дядюшка о чем-то задумался, даже перестал жевать, а затем несколько нерешительно спросил:
– То есть если он придет просить твоей руки, мне не стоит ему отказывать?
– Ни в коем случае! – ужаснулась я. – Дядя, прошу, отказывай всем, кто придет к тебе за моей рукой. Или направляй ко мне.
– На самом деле я не так против этого Петера Шефнера…
– У него есть невеста. Мы идем втроем, – сказала я. И быстро перевела разговор: – Но то, что я иду с бароном, не значит, что ваши билеты должны пропадать. Это отличная возможность для вас пригласить на свидание какую-нибудь милую даму.
Барон Гревениц встрепенулся:
– Да, это хорошая идея! Я давно хотел рассказать тебе. На курорте я познакомился с одной замечательной фрау. Она овдовела три года назад…
Слушая его рассказ о некой фрау Ниллан, я невольно обратилась мыслями к собственной жизни. Даже у моего дядюшки появилась дама сердца. А что же я? Все, что у меня есть, это мой почти уже женатый друг и клиент-иностранец, который предложил мне пойти с ним, видимо, чтобы отвязаться от поклонниц. И что за судьба у меня – постоянно быть чьим-то прикрытием? А того, по кому тоскует предательское сердце, рядом нет. Это какое-то наказание за мои прошлые грехи?
Едва ли не больше, чем сами светские мероприятия, я ненавидела подготовку к ним. От запаха пудры, духов, помады свербело в носу, шпильки в волосах уже доставляли дискомфорт, а туго зашнурованный корсет и неудобный турнюр заставляли задуматься о побеге в одну из тех диких стран, где женщины могли ходить в одних набедренных повязках. Как же я им сейчас завидовала! Вот чем мне нужно было бы заняться – придумать артефакты, которые делали бы талию тонкой, а силуэт изящным без всяких пыточных приспособлений.
– Вам еще повезло, фрейлейн, что не приходится носить кринолины. Как же ненавидела их ваша матушка! – сказала Кати, подбирая ленту к моим волосам.
– Надеюсь, хоть моя дочь сможет избавиться от всех этих юбок, – мрачно пробурчала я. – Кто сказал, что брюки – это неприлично для дам? Вот такие вырезы – это неприлично.
Я попробовала подтянуть платье на груди и тут же была бита по пальцам.
– Не трогайте, а то все испортите!
Платье, признаться, было красивым: с белоснежным кружевом, окаймлявшим декольте, непривычно обнаженными плечами и изящной драпировкой юбок, украшенной лентами и искусственными цветами. Даже цвет шелка, насыщенно-синий, мне нравился. Помимо неудобства, меня не устраивало в этом наряде лишь то, что я не смогла надеть к нему свои любимые артефакты. Шею сейчас украшало красивое, но совершенно непрактичное ожерелье из жемчуга. Но несколько зачарованных колец мне все же удалось подобрать, да и от защитного ментального браслета, по-мужски тяжелого и массивного, я не отказалась.
– Больше артефактов в виде шпилек и брошек – вот что нужно, – озвучила я свои мысли. – Правда, они будут неудобны в качестве атакующих, только как защита…
– Вы, как всегда, думаете не о том, – вздохнула Кати. Аккуратно поправив мне локон у виска, жизнерадостно сказала: – Все, готово.
И как раз вовремя. Гудок автомобиля означал, что Петер уже подъехал. Я натянула длинные перчатки, надела кольца и браслет, взяла сумочку и, в последний раз взглянув в зеркало, осталась довольна своим внешним видом. Ха! И пусть только Петер скажет, что я ему не соответствую!
Двигалась я необыкновенно плавно и грациозно, иначе в этих юбках и туфлях не получалось. Нет, я носила каблук и выше, но обычно это были удобные кожаные сапожки, а не хлипкие туфельки. Спустившись вниз по лестнице, сорвала заслуженные аплодисменты.
– Богиня, как есть богиня! – восхищенно сказал Петер, выглядевший взрослым и серьезным в темном фраке и белых перчатках, лишь улыбка осталась той же – мальчишеской, открытой. Никто не умел так заразительно улыбаться, как мой друг.
– Фальшиво, барон фон Шефнер, – радостно сказала я. Внезапно стало так легко, будто все заботы в один миг исчезли. Мы были молоды и красивы и могли позволить себе наслаждаться жизнью.
– У меня мало практики. Тебе нужно чаще радовать меня подобными представлениями.
Петер помог надеть пальто, а затем, подхватив под руку, спуститься с крыльца. Автомобиль с массивно-вычурным капотом, стоявший перед домом, был незнаком.
– Взял напрокат, – пояснил артефактор. – Ох, кстати, хочу предупредить. Марта не в духе.
– Из-за чего?
– Мы с ней немного поссорились, – туманно ответил Шефнер-младший. – Не обращай внимания.
Мне хватило раз встретиться взглядом с Мартой, чтобы понять, что источником ее раздражения была я. Буквально через силу со мной поздоровавшись, она тут же повернулась к окну и не обращала на меня внимания всю дорогу. Я тоже молчала, скорее удивленно, чем обиженно.
Выглядела она в своем воздушном персиковом платье прекрасно, и я готова была поспорить, что жемчуг на ее платье настоящий. Пышная фигура с тонкой талией, блеск каштановых волос, гневный румянец – Марта была чудо как хороша собой и точно знала об этом. Я без ложной скромности могла сказать, что уступала ей в красоте и утонченности. Тогда откуда эта странная ревность с ее стороны? Неужели настолько сильно сомневалась в чувствах Петера к ней?
Наблюдая за их отношениями со стороны, я никак не могла понять, что именно между ними происходит. Она, безусловно, любила его. Но любил ли Петер Марту? Я знала, что к своей невесте он относился иначе, чем к любой из своих прежних пассий. Заботился о Марте, как мог, пусть для него это было непривычно. Порой Петер был удивительно нежен, и я видела восхищение в его глазах, когда он смотрел на целительницу. Но нередко замечала и равнодушие с его стороны, даже жестокость. Так, он мог смеяться рядом со мной, вспоминая что-то из нашего прошлого, и тут же небрежно попросить Марту что-нибудь принести из кухни. Будто испытывая ее. Или наслаждаясь собственной властью.
