Но оказать услугу пану Котовскому – это одно, а вот стать его спутницей – это совсем другое. Мне отчего-то не хотелось, чтобы другие думали, что нас связывает что-то… подобного рода. Хватит мне сплетен и про наш роман с Петером. Я стремилась к тому, чтобы во мне видели артефактора, а не охотницу за женихами.
Хотя поохотиться как раз не мешало. Вот только почему-то больше не было желания. Слишком крепко двуличный менталист укрепился в моем сердце – не выдерешь и с корнями.
Маги чудовищно суеверны. Иначе и быть не может. Хотя по теории магии писались научные работы, а сам процесс волшбы пытались уместить в строгие формулы, все мы понимали, что на самом деле магия – это искусство. Да, знания помогали, формулы описывали то или иное заклинание, но без таланта и искры все это было мертво. Да даже одно и то же заклинание действовало у разных магов по-разному! Если вообще действовало. Артефакторика не была исключением. Как бы ни был искусен и силен чародей, у него все равно случались неудачи. Чары, которые ты мог сотворить с закрытыми глазами, внезапно начинали сбоить, а то и вовсе переставали работать.
Поэтому маги и чародеи верили в удачу и всегда чутко прислушивались к знакам, которые подавала судьба. Ведь сверни не туда – и потеряешь свое везение. А прислушайся вовремя к нужным словам или заметь совпадения – и сможешь найти что-то поистине драгоценное. И жизнь у тебя будет складываться легко и просто.
Все вертелось вокруг этой лермийской оперы. Джис, невзначай спросивший, люблю ли я оперу. Котовский, предложивший составить ему компанию. И это было началом. В хмурый октябрьский вечер ко мне заглянул Петер. Как оказалось, не просто так. В руках он торжественно держал билеты. Да-да, на то самое представление, от которого я уже успела отказаться.
– Ты должна со мной пойти, иначе билеты пропадут! – заявил этот невыносимый человек еще с порога.
– А посоветоваться, прежде чем покупать? И разве ты не живешь в режиме жесткой экономии?
– Я выиграл эти билеты в карты.
– Ты выиграл… Подожди, ты играл в карты?!
Петер был ужасен во всех азартных играх, но, к счастью, достаточно умен, чтобы ограничивать себя в этом удовольствии и не делать большие ставки.
– Так получилось, – пожал плечами артефактор. Он увлек меня за собой в гостиную, объясняя на ходу: – Представь себе, мне попался еще больший неудачник, чем я. Продул мне подчистую. Вот и расплатился билетами, так как денег у него уже не было. На хорошие места, кстати!
– Но я не могу с тобой пойти, – запротестовала, послушно усаживаясь рядом с ним на диван. – Лучше бы тебе пригласить невесту.
– У меня на руках три билета. И я хочу пойти и с Мартой, и с тобой, – заупрямился Петер. – Она не против. Ей с подругой будет интереснее, чем со мной.
– Это она тебе сказала? – не удержалась я, хоть и знала, что его веру в нашу с целительницей дружбу не развеять.
– Поменьше скепсиса в голосе, фрейлейн! Представь себе, как мы будем смотреться. Я, весь такой элегантный и красивый…
– …скромный…
– И вы как, как… – Шефнер-младший запнулся, подбирая эпитеты.
– Ну? – поощрила я его.
– Как две прекрасные богини!
– А ты, значит, тоже божество? И наверняка олицетворяющее собой все лучшие качества? – хмыкнула я.
– Это твои слова, – мой друг игриво подмигнул, но тут же стал серьезнее. – Соглашайся. Мы давно уже не выбирались никуда, и все, о чем говорим, это об узорах на спине Котовского.
– Прости, – вздохнула. – Я не в настроении.
Причиной моего расстройства был Мартин Шефнер. Кто же знал, что когда он внезапно забудет обо мне, это окажется так болезненно? И общество Петера, внешне так похожего на своего дядю, точно не то, что могло бы мне помочь отвлечься от мыслей о менталисте.
– Что ж, ты не оставляешь мне выбора, – зловеще ответил артефактор. – Придется тебе напомнить о долге.
– О каком долге? – испуганно спросила я.
Петер выдержал драматическую паузу, рассматривая свои ухоженные ногти, испортить которые не смогла даже работа с оружейными артефактами.
– Не помнишь? Ты забыла о моем последнем дне рождения. И обещала мне одно желание в качестве компенсации. И вот оно. Тебе придется составить нам с Мартой компанию, притом не плестись за нами с мученическим видом, а быть очаровательной и милой юной фрейлейн. У тебя ведь есть приличная одежда?
Я разгладила немного помявшуюся юбку в красно-зеленую клетку и с достоинством ответила:
– Есть. Что бы ты обо мне ни думал, я умею вести себя в приличном обществе.
– Отлично. Тогда я заеду за тобой в седьмом часу в это воскресенье.
Поцеловав мне руку, Петер, полный самодовольства, ушел, оставив меня в растерянности. И что это за привычка у Шефнеров вот так принимать решения, не давая времени на раздумья?
Возможно, стоило бы проучить друга и никуда с ним не поехать, но когда судьба толкает тебя в какую-то сторону, лучше не сопротивляться слишком сильно. Видимо, все же какие-то сомнения во мне оставались, так как судьба послала мне еще один знак.
Мой дядя заимел привычку ужинать у меня по пятницам. В этот день он пришел расстроенный.
– Как упали нравы в столице! – разделывая несчастную рыбу в соусе на микроскопические кусочки, пожаловался мне барон Гревениц. – Знать совсем перестали ценить и уважать!
– Что случилось, дядюшка?
– Я только сегодня смог купить билеты на представление в императорском оперном театре! И то втридорога, у типа столь подозрительного, что я даже не хочу вспоминать о нем!
Прикрыла рот ладонью, закашлявшись.
– Все в порядке, дорогая?
Поспешно отпила воды и кивнула.
– Вы так любите оперу, дядюшка?
Все Гревеницы, о которых я знала, были ужасно немузыкальны. Я слышала, одну из моих двоюродных бабушек даже бросил муж – так ужасно она пела и музицировала!
– Нет, конечно, – раздраженно ответил барон. – Тем более в исполнении лермийцев. Терпеть не могу южан. Ужасные союзники в войне и никакие враги. Хотя в искусстве они сведущи, говорят. Не знаю, не знаю. Как по мне, то, что они называют искусством, неприлично.
Что ж, мои самые ужасные опасения подтвердились. Это была именно та опера, названия которой я до сих пор не знала.
– Так почему вы так стремитесь попасть на премьеру?
– Конечно же ради тебя, дорогая. Ты же просила меня позаботиться о твоем будущем. Так что не планируй ничего на воскресенье.
– А при чем здесь мое будущее?
– Я слышал, что на премьере появится племянник императора, Анджей Котовский.
– Да? – сдавленно произнесла я, подавляя нервный смех.
– О, ты слышала о нем?
– Кое-что, – опустив глаза, пробормотала я.
