— Для допроса. — Верховодящая кивнула капитану, давая сигнал к отходу. — Иегу-Инн должен пасть.
В трапезной было тихо, только чуть поскрипывало перо в руке Норриса. Низко склонившись над журналом, он записывал произошедшие за день события — сбор урожая в подземной оранжерее, кормление пещерных улиток, охоту на краснохолок, подметание полов. Остальные братья, кроме стоявшего на страже Рейно, расположились на диванчике и читали девяносто третий том «Великой Имперской истории».
— Эх, — мечтательно сказал Эйрин, переворачивая страницу. — Вот нам бы в то время жить. Представляете, что бы было?
— Пятиглавый Ингрэ на службе у владыки о-цигнов?
— А хотя бы! Лонтаны так бы и остались на своем полюсе, и льды основательно проутюжили бы и их города, и их башни, и их самих, — воскликнул Ирре.
— Это было бы справедливо — кивнул Эйрин.
— Справедливо и прекрасно.
Оба вздохнули.
— Жаль, что это невозможно.
— Жаль. Даже если бы мы и жили в то время…
— …мы ничего не смогли бы сделать, — закончил за брата Ирре. — Ингрэ — не меч, а всего лишь щит, он существует только здесь, на священном Йегу-Инн и только тогда, когда крепость в опасности.
Герос зачарованно рассматривал портрет императрицы Миры. Знаменитая красавица была изображена в пышном придворном платье, украшенном сотнями крошечных изумрудов.
— Очень хороша, правда? — спросил он.
— Да. Только не забывай, что она — наша прабабка, — засмеялся Норрис откладывая перо и разминая пальцы.
— Я и не забываю, — насупился Герос.
Он захлопнул фолиант и принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину. Эйрин наблюдал за ним со сдержанной улыбкой.
— Чего, дружок, маешься?
— Скучно что-то. Лонтаны затаились, носа не кажут. Подраться не с кем, душу отвести.
— Пойди к Рейно на крышу, поупражняйся.
— Да ливень там.
— Тогда на кухню — лепешек приготовь.
Герос насупился еще больше.
— Вообще-то твоя очередь.
— Моя, моя, кто же спорит, — сказал Эирин. — Я надеялся, что ты мне компанию составишь.
— Может, и составлю. Запеканку сделаем — как раз птичек сегодня набили изрядно, да и клубни свежие подоспели. А на десерт — блинчики.
Не сговариваясь, они вышли из комнаты, и каблуки их сапог гулко застучали по ступенькам. Ирре проводил братьев взглядом, раскрыл книгу и вернулся к чтению. Рука Норриса снова заскользила по страницам журнала.
— А ты знаешь, что с последнего нападения лонтанов минуло ровно три месяца? — спросил он вдруг.
— Так много? — удивился Ирре. — А кажется, что совсем недавно…
— Чувствуется, основательно мы их тогда отделали — боятся лезть.
Ирре покачал головой.
— Не думаю.
— Мы потопили пять или шесть кораблей! — заметил Норрис. — И сильно повредили еще три. Эскадре нанесен очень серьезный урон.
— Подумаешь — утопили парочку лоханок! Флагман-то ушел!
Зеленые глаза Норриса насмешливо сверкнули. Он отодвинулся от стола и закинул ногу на ногу.
— И что? Один флагман много не навоюет, знаешь ли.
— Да не в самом флагмане дело! — возмутился Ирре — Как ты не понимаешь!
— Чего я не понимаю?
— Флагман — всего лишь набор досок, веревок и гвоздей. Но на нем находился командир, который руководил боем, который наблюдал за нами и делал выводы!
— И что? — повторил Норрис.
— А то, что он сумел уйти и теперь наверняка планирует возвращение.
— Как страшно! Пускай поскорее возвращается, а то Герос, вон, тоскует, места себе не находит.
Ирре скривился. На его лицо тенью набежало раздражение.
— Твоя легкомысленность меня просто умиляет! Мы здесь не для того, чтобы развлекаться. За нашими спинами — целый народ, наш народ.
— И ты думаешь, я этого не понимаю? — со злостью спросил Норрис.
— Я вижу, что ты не понимаешь, — отрезал Ирре. — Как мальчик маленький — шесть кораблей утопили, шесть кораблей утопили! Не видишь очевидных вещей.
— Так вот, значит?
— Именно так.
Они обменялись неприязненными взглядами.
— Тебе стоит подумать над моими словами, — сказал Ирре и уставился в книгу.
Не успел Норрис раскрыть рот для ответа, как снизу донесся полный ярости крик. Потом кто-то пискляво, с повизгиванием, запел. В коридоре забухали шаги, дверь распахнулась, и в трапезную влетело белое привидение. Прижимая к груди фаянсовую миску, приведение вскочило на шкаф и отряхнулось. На пол посыпалась мука, и перед братьями предстал еще более растрепанный, чем обычно домовой.
— Лови уродца, — заорал с порога Герос.
Увернувшись от летящего в него тома «Имперской истории», карлик прыгнул на соседний шкаф, потом на буфет, зацепился ногами за люстру и повис головой вниз. Повисев так секунду, он с нарочитой неторопливостью отпустил миску, и та с грохотом разбилась об угол стола, залив журнал тестом для капустных блинчиков.
— Клянусь пеплом предков, — только и сумел вымолвить ошарашенный Норрис.
Иванна-Ор-Кильме сидела в застеленной коврами каюте «Летящего» и внимательно изучала потрепанные коричневатые свитки, исписанные убористыми угловатыми символами.
— Семь лет растили они дракона, нареченного именем Ингрэ, отчаянно отбиваясь от атак лонтатов. Когда дракон впервые поднялся в небо, оставшиеся в живых о-цигны ушли под землю, чтобы присоединиться к возрождающемуся из праха народу, — прочитала она.
Ахельм-Ур заглянул ей через плечо.
— Это хроники? — спросил он.
Верховодящая кивнула.
— Как всегда, нелепое изложение, куча ненужных подробностей, где этого не требуется, и лишь туманные намеки о событиях, которые нас интересуют.
— Тем не менее кое-что прояснилось, — сказал юноша.
— То, что дракона создали о-цигны? Мы и раньше об этом догадывались. Вот если бы его создателей найти — совсем другое дело.
Положив свиток поверх кучи других бумаг, она откинулась на подушках.
— Все это очень увлекательно, но не дает нам никакого представления о том, где проклятый дракон прячется.
— Матушка, а может, это и не дракон вовсе, а мираж? — робко предположил Ахельм-Ур.
— Хорош мираж — половину моей флотилии затопил!
— Да и мы сами едва унесли ноги, — заметил Врин.
Он вошел в каюту без стука и теперь нерешительно переминался на пороге, сжимая в руках капитанский берет.
— Что-то случилось? — спросила Иванна.
— К вам пожаловал Горейн — лицо Врина выражало крайнее недовольство. — Я бы все-таки попросил вас Верховодящая, указать ему что пленных следует хоть иногда мыть. Вид всей этой змеючной швали и так оказывает на мою команду плохое воздействие.
Иванна вспомнила толпу донельзя грязных, покрытых язвами и синяками оборванцев и не могла не согласиться.
— Я прикажу ему, — пообещала она, — хотя не думаю, что он еще кого-то приведет. Похоже, мы переговорили уже со всеми.
— Тем не менее он нашел одного.
— Нашел? — переспросила Верховодящая. — Что ж, будем надеяться, что хоть от него мы чего-то добьемся.
Капитан странно посмотрел на нее и склонил голову.
— Уверен, что добьемся.
Он отвесил поклон и скрылся за дверью. Не успела Иванна усесться поудобнее, как деревянная ручка снова скрипнула и в комнату вошел Горейн. За ним, скованный по рукам и ногам, шел истощенный человек в хитро сделанном бронзовом шлеме. Забрало шлема было опущено, не позволяя видеть лица незнакомца, и только спутанные желтые волосы, в которых кое-где еще мелькали хрусталики, говорили о том, кто он такой.
— Жрец! — воскликнула Иванна, невольно хватаясь за сердце. — Поклоняющийся Сойлу.
Перед ее глазами встало залитое солнцем поле, выстроившиеся в шеренгу войска и человек, простирающий руки к сияющим небесам. Она не помнила, что произошло потом, но шрам, уродливый шрам от ожога, остался у нее на груди на всю жизнь.
Худые, покрытые лохмотьями плечи чуть дрогнули.
— Тепло, — пробормотал человек — Очень тепло.
Верховодящая выпрямилась. Прошлое осталось далеко позади, и глупо цепляться за былые страхи.
— Итак, это свершилось. Могущественный жрец схвачен, обуздан и превращен в беспомощного червяка.
Ахельм-Ур подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть пленника.
— Это Зегерро, госпожа. Приближенный самого Рагхе-та Харра, имира, — сказал Горейн.
— Чудесно. Лучше и не бывает. Удивительно только, что южане не откопали его прежде нас.
— Госпожа, этого солнцепоклонника так усиленно прятали, что, в конце концов, советники Царствующей сами забыли о его существовании. В ходе выполнения моей миссии я наткнулся на старого полубезумного тюремщика и потратил час на беседу с ним. Кто бы мог подумать, что в Крирке действительно есть подземный ход с тайными камерами? Но странно не это, — он обвел глазами присутствующих, — а то, как стоящий перед нами о-цигн смог прожить там почти десять лет, питаясь только крысами?
