– Что с тобой, Никит?
Никита тоже уселся, притянул ее к себе и молча поцеловал в висок.
– У тебя руки как лед… Ты заболел?
– Настя, да ты что, – невольно улыбнулся он. – Чем я мог заболеть? Гриппом ауры? Санек звонил, я замерз, пока у подъезда стоял разговаривал, еще я устал, и Басоргин мне весь мозг опять вынес. Пойдем на кухню.
– Плохо быть Иным, – тихо сказала Настя, прижала ладони к щекам, прекрасно понимая, что сморозила глупость, и виновато добавила: – Я в школе ни одной контрольной не пропустила.
– А я – целых три, – усмехнулся Сурнин. – Я их прогулял.
– О! А что, так можно было? – Настя слезла с кровати, ни о чем больше не спрашивая, молча потянула его за собой, и полтора часа до ее ухода они болтали о всяких пустяках.
– Ты не пойдешь? – спросила она в дверях.
– Мне рановато, – ответил Никита и прикусил губу, чтобы не добавить: «Останься».
Дверь закрылась, щелкнул замок. В подъезде по случаю воскресного утра замерли оба лифта – ими никто не спешил воспользоваться. В гостиной, едва ворочая залипшими стрелками, медленно тикали часы. В квартире стало пусто и тихо, даже кота не было, чтобы нарушить вязкую, почти сумеречную тишину.
Никита прошел в комнату, остановился перед телевизором и взял пульт.
В Подмосковье порывистый ветер с дождем и градом, нетипичным для этого времени года, на Камчатке извержения вулканов, в средней полосе оползни, тайга горит, несмотря на проливные дожди, в Крыму шторм…
Никита скривился, выключил канал, бросил пульт на подставку и сел на диван. В ближайшие дни телик можно вообще не включать, и так все ясно – СМИ будут мусолить тему изменения климата и подсчитывать убытки, а Сумрак – взахлеб глотать человеческие эмоции. О, Сумрак свое получит! И страх, и надежду, и горе, и сочувствие, и глухое отчаяние, и радость спасения, и чье-то злорадство, которое Силам Тьмы придется очень кстати. Сколько тысяч лет этой борьбе… Или они существовали всегда: Свет, Тьма, планета Земля и Сумрак, замкнувший ее измерения в великое семиуровневое кольцо.
Никита взглянул на замершие стрелки часов, тряхнул головой – секундная стрелка рванула по циферблату, часы застрекотали и снова затикали в привычном ритме. Он покачал головой, открыл стеклянные створки шкафа, налил себе вискаря и подошел к окну, глядя на окна соседних домов, в которых отражались облака и тусклые солнечные блики. Стакан с тяжелым донышком, наполненный на треть, неожиданно выскользнул из ослабевших пальцев, когда Никита потянулся правой рукой к раме, чтобы приоткрыть окно.
Удар, хруст, Дианина шелковая лента…
Он ахнул и инстинктивно схватился за левое плечо. Нет, ничего, ключица на месте. Какое-то странное и абсолютно безболезненное воспоминание тела о том, как его калечили с помощью магии и лечили волшебством…
Изумленный до крайности Никита сжал пальцы в кулак, разжал, шагнул в Сумрак, поймал у самого пола медленно падающий стакан, вышел в реальный мир и вылил остатки содержимого в ванну. А заодно плеснул в лицо холодной воды.
– Это еще что? – спросил он у собственного отражения в зеркале. Оригинал и отражение синхронно пожали плечами. Никита вернулся в комнату, улегся на диван и почти демонстративно закрыл глаза.
Бояться обычных человеческих травм он отучился давным-давно.
С тем, что касалось магии, дело обстояло чуточку сложнее.
Когда его в первый раз ранили в Сумраке – Никита честно думал, что умирает, и ободрительное похлопывание по плечу со стороны старших товарищей расценивал как последнее утешение. Но оперативник, который тогда возглавлял группу, отругал его за глупость, заставил самостоятельно наложить «Авиценну» и отправил домой – отдыхать.
В следующий раз Никита, уверовав в полную неуязвимость дозорных, поплатился за беспечность. Темная волшебница сунула ему под ребра узкий изогнутый кинжал. Никита одним движением залечил рану, скрутил Темную злодейку и неделю ходил в героях, напрочь забыв о ранении, пока однажды на фоне полного здоровья не свалился в обморок и чуть не умер от молниеносной формы пневмонии. К счастью, дело было в конце смены, в дежурке оказалось полно народу постарше и поопытнее… С тех пор Никита не понаслышке знал, как работает Темное заклятие «песочные часы», при задержаниях был осторожен и внимателен и заново проштудировал любимую главу из книги «Основы медицинской магии».
Воспоминания лезли одно другого прекраснее. Никита выругался вслух и закинул руки за голову, сцепив пальцы в замок, чтобы избежать соблазна схватиться за ребра. В конце концов он забылся тревожным сном, а когда открыл глаза – часы показывали без четверти два.
Он вскочил как ошпаренный, понял, что опоздал, безнадежно вздохнул, оделся и вышел из дома.
В офисе было полно народу. Никита, привыкший видеть его опустевшим в ночные часы, даже немного растерялся. Он прошел на третий этаж, но со знакомой двери сняли листок с надписью «Ответственный дежурный», и о бумажном объявлении напоминали только едва заметные полоски, оставшиеся от скотча.
Сурнин спустился вниз и столкнулся с Дианой.
– Привет, Никита, – сказала она, – как ты вчера добрался?
– Нормально.
– А мы с заявкой замучились, – вздохнула Диана. – Как-то все им не нравится.
Никита проследил за ее взглядом. В том холле, где он вчера разговаривал с Сашей Спешиловым, сидела раскрасневшаяся Маруся. На журнальном столике перед ней лежала стопка чистых листов. Несколько яростно скомканных бумажек валялось вокруг.
– Диана, а что на собрании сказали? – спросил Никита, чувствуя себя двоечником, прогулявшим не только урок, но и вызов к директору.
– Никита, – терпеливо сказала Диана, – собирали второй-третий уровень и выше, и все равно все отменилось.
– Как отменилось? – спросил он и невольно пошел за Дианой следом.
– Ты где был? – Она удивленно подняла светлые брови, так что они почти коснулись ленточки на лбу. – Марусь, представляешь, он ничего не знает!
Мария с наслаждением бросила ручку на стол.
– Привет, Никита. В Домодедово таможню перебили. Я же говорила – доедет, – добавила она, повернувшись к Диане.
– Как это… Как это перебили?!
– Мань, не сгущай краски, – сказала Диана. – Оба дозорных живы – и Темный, и наш.
– Их «обнулили» полностью, – пояснила Маруся. – Хороша жизнь!
– И они даже не помнят кто! – воскликнула Диана. – Ну, то есть… так говорят.
– Без сил оба, прикинь! Наши сейчас человеческие службы трясут, камеры, ментов…
– Говорят, они все туда помчались прямо из офиса.
– Кроме Антона Городецкого…
– Ага, я тоже слышала, что он не поехал.
– Почему? – спросил слегка оглушенный Никита.
– Говорят, у него дочь заболела.
– Да, говорят, что-то серьезное.
– Надя, – тихо уточнил Сурнин.
– Ну да.
Надежда Городецкая – нулевая волшебница, Абсолютная, связанная с Сумраком напрямую, как никто из ныне живущих магов, светлое будущее Ночного Дозора – сидит дома в пижаме и шерстяных носках, с больным горлом, обмотанным шарфом. и пьет шипучую аскорбинку из чашки.
Да это бред! Если нездорова Надя Городецкая – лихорадит сам Сумрак!
– Марусь… Дай сигарету.
– А ты разве куришь?
– Нет.
– Тогда не начинай! – назидательно сказала Маруся.
– Никита, ты куда?
– Никуда, пойду на крылечке постою…
– Я же говорила, он странный, – громким шепотом сказала Диана и поправила замшелый сучок, висящий на шее вместо кулона.
Никита вышел за дверь и остановился, вглядываясь в серую хмарь. Сумрак, затуманивший улицу, плыл перед глазами.
Он подвижен и изменчив точно так же, как изменчивы люди и Иные – давние симбионты сложной энергетической системы. Там, где они живут издревле, ее состояние веками сохраняется в равновесии. Но в брошенной недавно деревне, оставленном в запустении лагере ГУЛАГа (пусть он и под патронатом Сил Тьмы) или в занесенном песком городе картина будет совсем другой. Слои ссыхаются, склеиваются от отсутствия пищи, и эти аномалии – не природного происхождения. Мир без людей теряет энергию, и угасающий, тяжело заболевший Сумрак начинает восполнять ее любой ценой.
Прежде чем начать питаться «деликатесами» из человеческих эмоций, он как-то выжил, дождавшись процветания людского племени и расселения его по всей Земле.
Никита отогнал тень в сторону. «Если не мы и не люди, то кто кормил тебя от начала времен?» – беззвучно спросил он. Разумеется, ответа он не дождался. Ответ лежал на поверхности все это время, но Никита был слишком занят, чтобы обратить на него внимание. А ведь все могло проясниться с того момента, как он вывалился в разрыв Прямого портала. Опыт оперативной работы в Дозоре сыграл с ним злую шутку – Никита подогнал задачку под ответ, списав все, что происходит, на вечное противостояние Темных и Светлых. А когда выяснилось, что это здесь ни при чем, убедил себя в том, что локальная аномалия, склеившая слои Сумрака, – следствие разрыва портала, а не его причина.
