Ее теплая рука все еще лежала у него на колене.
До сих пор Изабель никогда его об этом не спрашивала.
– Не совсем. – Саймон попытался объяснить: – Скорее как… двойные видения. Словно одновременно помнишь о двух совершенно разных событиях. Иногда более реальным кажется одно воспоминание, иногда – другое. Иногда все вообще размыто.
– Но ты понемногу вспоминаешь.
– Кое-что, – согласился он. – Джордана, например. Я многое о нем вспомнил. Вспомнил, как заботился о нем. Как… – Саймон тяжело сглотнул. – Как потерял. Помню, как мама жутко меня боялась, когда я был вампиром. И кое-что о том, как похитили маму Клэри. Мы с ней были друзьями еще до того, как все это завертелось. Для Бруклина это нормально.
Он остановился, заметив, что Изабель помрачнела.
– Ну конечно. Клэри-то ты помнишь.
– Все не совсем так.
– Не совсем так – это как?
Саймон даже не задумался, что делает. Он просто сделал это.
Взял Изабель за руку.
И девушка не отняла ее.
Он не очень-то был уверен, что сумеет объяснить, – слишком уж все еще путалось в голове, – но попытаться должен.
– То, что я вспоминаю в первую очередь, не всегда важнее того, о чем я не могу вспомнить. Порой вообще всплывают какие-то случайные вещи. А иногда… Не знаю даже, как сказать… Иногда мне кажется, что самое важное вспомнить будет труднее всего. Воспоминания погребены под землей, как динозавры, и приходится их откапывать. Что-то лежит у самой поверхности, а что-то зарыто на мили в глубину.
– То есть ты хочешь сказать, что я зарыта на мили в глубину?
Саймон крепко сжал руку девушки.
– Думаю, ты где-то в самом центре Земли.
– Ты такой странный.
– Стараюсь.
Изабель переплела свои пальцы с пальцами Саймона.
– Знаешь, я тебе завидую. Иногда. Завидую, что ты способен забыть.
– Шутишь? – Саймон не хотел даже понимать, что она только что сказала. – Ты хотела бы забыть все, что у тебя есть? Всех своих знакомых? Вычеркнуть их из своей жизни?
Изабель оглянулась на озеро. Медленно моргнула.
– Иногда люди уходят сами, хочешь ты того или нет. И порой это ранит так сильно, что проще всего забыть об этом человеке навсегда.
Ей не потребовалось называть имя. Саймон сам это сделал.
– Макс.
– Ты его помнишь?
Он даже не подозревал, как печально на самом деле звучит надежда.
Саймон помотал головой.
– Хотел бы. Но нет.
– Тебе о нем Клэри рассказала. – Это был не вопрос. – И о том, что с ним случилось.
Он кивнул, но девушка по-прежнему не сводила взгляда с воды.
– Тогда ты знаешь, что он умер в Идрисе. И порой мне хочется быть здесь. Здесь я… словно бы ближе к нему. А порой мне хочется стереть это место с лица земли. Чтобы сюда больше никто никогда не пришел.
– Мне очень жаль, – сказал Саймон, невольно ловя себя на мысли, что эти три слова – самые бесполезные на свете. – Хотел бы я сказать хоть что-нибудь, что могло бы тебе помочь.
Девушка повернулась к нему.
– Ты уже сказал, – прошептала она.
– Что?
– После того как Макс… Ты… ты кое-что сказал. И помог мне.
– Иззи…
– Да?
Вот он, момент истины! Миг, когда разговоры превращаются в молчаливые неотрывные взгляды, а взгляды неизбежно сменяются поцелуями. И все, что нужно сделать, – лишь немного наклониться вперед и отдаться на волю судьбы.
Саймон отстранился.
– Нам, наверное, пора возвращаться в Академию.
Изабель снова издала тот самый звук – шипение рассерженной кошки, – и бросила в него кусок козинака.
– Да что с тобой такое? – рявкнула она. – Со мной-то все в порядке, это я точно знаю. И ты был бы полным придурком, если бы не хотел меня поцеловать. А если это такая идиотская игра, то ты зря тратишь время. Потому что, поверь мне, я знаю, когда парень хочет меня поцеловать. И ты, Саймон Льюис, этого хочешь. Так что происходит?
– Понятия не имею, – признался он и, как бы смешно это ни звучало, ни капельки не соврал.
– Это все твои дурацкие воспоминания? Неужто ты и правда все еще боишься, что не сможешь соответствовать той потрясающей версии самого себя, о которой ты забыл? Или ты хочешь, чтобы я рассказала все, в чем ты не такой уж потрясающий? Ну так я расскажу. Во-первых, ты храпишь.
– Нет.
– Как демон-древак.
– Чушь, – оскорбился Саймон.
Изабель фыркнула.
– Я считаю, Саймон, что ты должен пройти через все это. Думала, ты понимаешь: никто не ждет от тебя, что ты будешь кем-то другим, не тем, кто ты на самом деле. Мне нужно, чтобы ты был самим собой. Я хочу только тебя. Этого Саймона. Разве мы не поэтому здесь? Потому что тебя наконец осенило?
– Думаю, да.
– Так чего ты боишься? Потому что ты явно чего-то боишься.
– Как ты узнала? – Саймон не понимал, как она может быть так уверена, хотя он даже намека ей не дал.
Девушка улыбнулась – той самой улыбкой, ради которой ему хотелось одновременно и задушить, и поцеловать Изабель.
– Потому что я тебя знаю.
Саймон подумал, что хочет взять ее на руки. Но стоило начать воображать, что он при этом будет чувствовать, и Саймон понял, чего он боится.
Это ощущение тяжестью легло на плечи, его огромность кружила голову, словно он долго смотрел на солнце без очков. Словно падал на солнце.
– Потеряться, – пробормотал Саймон.
– Что?
– Вот чего я боюсь. Боюсь потеряться во всем этом. В тебе. Я целый год потратил, чтобы найти себя, понять, кто я такой. А теперь есть ты, есть мы и есть эта всепоглощающая черная дыра чувств. И если я в нее провалюсь… Я словно стою на краю Большого каньона, понимаешь? Будто передо мной – что-то большее и гораздо более глубокое, чем человеческий разум в состоянии вообразить. И мне всего лишь нужно… спрыгнуть?
Он нервно ждал ее реакции, подозревая, что девушкам не очень-то нравится, если ты признаешься, что боишься их. А девушки вроде Иззи вряд ли вдохновятся идеей, что ты вообще чего-то боишься. Изабель не боится ничего, и она заслуживает кого-то такого же смелого, как она сама.
– И это всё? – Ее лицо светилось от облегчения. – Саймон, неужели ты думаешь, что я сама этого не боюсь? Ты на этом краю не один. И если спрыгивать, то мы спрыгнем вместе. Упадем вместе.
Саймон так долго старался отыскать и собрать воедино куски собственного «я», сложить головоломку до конца… Но последний кусочек, самый важный, все это время был у него прямо перед глазами. Потеряться в Иззи – может быть, это единственный способ найти себя?
Может быть, это, здесь и сейчас, – его дом?
«Хватит плохих метафор, – мысленно произнес он. – Хватит отсрочек».
«Хватит бояться».
Он выкинул из головы все мысли о том человеке, кем он был раньше, о том, как они с Изабель раньше относились друг к другу. Перестал думать о том, уж не испортил ли он все и если да, то почему хотел это сделать. Он не думал больше ни о демонической амнезии, ни об Академии Сумеречных охотников, ни о Дивном народе, ни о Смертельной войне, ни о политиках, ни о домашнем задании, ни о мечах, кинжалах и прочих смертельно острых предметах.
Саймон не думал больше о том, что еще может пойти не так.
Он просто заключил Изабель в объятия и поцеловал – именно так, как хотел поцеловать с тех самых пор, как впервые увидел; не как персонаж любовного романа, и не как Сумеречный охотник, и не как придуманный герой из прошлого, но так, как он, Саймон Льюис, бы поцеловал девушку, которую любит больше всех на свете.
Вот что значит падать на солнце. Падать вместе, когда сердца охвачены светлым огнем. И Саймон знал, что падение это будет вечным, что теперь, когда Изабель снова в его руках, он больше никогда ее не отпустит.
Союз зрелых умов не признает никаких препятствий – точно так же, как и подростки, решившие выбраться вдвоем на природу. Особенно когда один из них – ученик Академии Сумеречных охотников, которого поджидают домашнее задание и комендантский час, а второй – воительница с демонами, которую наутро ждет очередная вылазка.
Если бы все зависело только от Саймона, он бы провел всю следующую неделю – а может, и вечность, – валяясь с Иззи на траве, слушая, как плещется озерная вода и теряя голову от прикосновений своей любимой и от вкуса ее губ. Но вместо этого его ждали два незабываемых часа, а потом – сумасшедшая скачка головокружительным карьером до самой Академии и еще один час, заполненный прощальными поцелуями. Наконец Саймон все-таки отпустил Изабель в портал, взяв обещание, что она вернется, как только сможет.
Чтобы поблагодарить Хелен Блэкторн за помощь, пришлось ждать утра. Когда Саймон заглянул к ней, девушка как раз упаковывала вещи перед отъездом.
– Вижу, свидание удалось, – сказала Хелен, открыв дверь.
– Кто это тебе проболтался?
Хелен улыбнулась.
– Да ты же весь просто светишься.
Саймон поблагодарил ее, как и собирался, и вручил Хелен маленький пакетик печенья, который выпросил в столовой. Это была единственная по-настоящему вкусная еда в Академии.
