– Не знаю, – ответила я.
– Понятия не имею, – стопроцентно соврал Буревестник.
– Пойду у ребят поспрашиваю.
– Сэл, что ты делаешь? – спросила я у друга, когда она направилась к костру.
– То, что должен.
Наблюдавший эту сцену со стороны Лестеллан кивнул. Не радостно, не удовлетворенно – просто кивнул.
– Я думала, когда мы выберемся из Башни, сумасшествие закончится, – жалобно выдавила я, уткнувшись в плечо Сумрака.
Мы ушли от лагеря достаточно далеко, чтобы никто ничего не увидел и не услышал. Расстелили на траве одеяло.
– Дэви, Лара, – позвала я так, как дома звала их к завтраку.
Сначала появилась малышка, а за ней и сын. Шел, понурившись, словно знал, о чем я хочу спросить.
– Зачем ты это сделал, малыш? – Я усадила его рядом. – Зачем ты сказал, чтобы он помог ей? Чтобы вмешался во время?
– Так нужно, – ответил он, не поднимая глаз.
– Но зачем, милый? Ты же видишь, как теперь все…
– Не ругайся на Дэви, – встала на защиту брата дочурка. – Он знает, как надо!
Маленькие мои, любимые. Все-то они знают! И ведь знают же… Я сгребла обоих в охапку, а Лар обнял нас всех.
– Я же не ругаюсь, – целовала я замызганные мордашки: носики, лобики, щечки. – И не собиралась ругаться. И не буду.
– Честно не будешь? – отстранившись, посмотрел на меня сын. – Что бы я ни сделал?
– А что ты сделал? – насторожился Сумрак.
Дети переглянулись.
– Милый, скажи, – прошептала я вкрадчиво. – Я не буду ругаться. И папа тоже.
– Не буду, – пообещал Иоллар, понимая, что все равно бесполезно.
Дэви вжал голову в плечи, зажмурился и скороговоркой выдал:
– Я забрал с собой Тина.
– Что? – одновременно воскликнули мы с Ларом.
– Забрал Тина, – повторил сын.
– И где же он? – спросила я ошарашенно.
– Здесь. – Малыш коснулся лба. – И здесь, – положил руку на грудь. – Со мной.
Мы пораженно умолкли, не зная, что тут сказать.
– Он не хотел уходить, – продолжил Дэви. – Боялся. А мне совсем не тяжело поносить его немножко. Тин же меня носил, когда я был маленький? Теперь наоборот.
– И как он… там? – выдавил из себя Ил.
– Он спит. У него была такая долгая жизнь, что он сам не знал, как устал. А сейчас может отдохнуть. Когда проснется, будет рассказывать мне сказки.
Сын был счастлив, но я при всей любви к Тин-Тивиллиру этого счастья не разделяла.
– Дэви, солнышко, пойми, Тин – демон. Он… Я даже не знаю… Он может тебе навредить. Нечаянно, конечно. Я знаю, как он тебя любит, но…
– Не бойся, мамочка. – Сын обнял меня за шею. – Он мне не помешает. И ничего не сделает. Это же Тин. Он будет рассказывать мне истории, а я носить его, чтоб ему не пришлось уходить в Бездну. А потом, когда я подрасту, буду еще немножко курить для него – Тин сказал, что ему не хватает трубки.
– Ну, уж нет! – возмутилась я, отрывая от себя ребенка и удерживая его на вытянутых руках. – Дэвигард, ты должен пообещать мне, что никогда не будешь курить!
– Ну ма-ам…
– Нет! Никогда!
Демон в голове – какие мелочи. Чем бы дитя ни тешилось… лишь бы не курило.
Утро для уснувшего у костра Сэла началось с голосов, один из которых он теперь мечтал никогда уже не слышать. Мэт что-то горячо доказывал Авелии… Рейнали. Теперь это имя шло ей больше: волосы собраны, голубое атласное платье, на открытой шее вместо потерянного медальона – нитка жемчуга. Принцесса. Вряд ли предусмотрительность лорда Лестеллана заходила так далеко, чтобы озаботиться новой одеждой для внучки, но с даром управления пространством, наверное, ничего не стоит подогнать по фигуре один из нарядов королевы. Сэллер думал об этом и прочей подобной ерунде и не сразу понял, что уже минуту не отводит от девушки взгляда. Хорошо, что она не заметила.
– О Буревестник! – обрадовался его пробуждению Заноза. – Хоть ты подтверди высочеству, что она меня у Черты поцеловала.
– С чего мне было это делать? – недоумевала Вель.
– Да кто ж вас, принцесс, разберет?
Кажется, Зэ-Зэ по старой памяти схлопотал подзатыльник за ёрничество, но Сэл этого не видел: ушел искать Лара и Галлу.
Иоллар обнаружился у шатра эльфов: вполне мирно обсуждал что-то с Лестелланом.
– …В кармане живет немало людей, – услышал маг, подойдя поближе. – Из-за резкой смены сезонов год обещает быть для них голодным. Поля остались незасеянными, овощей и фруктов не будет. Неизвестно, как отреагирует на такой сдвиг скот и не будет ли мора…
Кто подумал об этом, кроме него? Наверное, и обитатели кармана еще не сообразили, чем грозит им внезапное потепление. Но Сумрак – это Сумрак. Память предков и собственные таланты прирожденного правителя. Может, зря он не помышляет всерьез о том, чтобы завоевать мир? Мир мог бы остаться доволен.
– И что вы предлагаете?
– В какой-то степени ответственность за случившееся несет ваша семья. А значит, Лар’эллан.
– От ответственности я не отказываюсь, – не спорил эльф. – Но бесплатные поставки продовольствия будут выглядеть странно как для подданных Леса, так и для жителей этих мест.
– Эти места, как вы выразились, изначально принадлежали Лар’эллану, и эти люди тоже его подданные. А о бесплатных поставках речи не идет. В кармане привыкли к оплате натурой, деньги там не так ценятся, и у многих имеются незадействованные средства. Город, я думаю, найдет золото или серебро для закупки продуктов и зерна. Деревень там немного, и несколько ярмарок спасли бы положение. Кроме того Вель… принцесса Рейнали провела несколько дней в замке графа Винсо. Она не помнит, но граф и его сыновья – изменяющиеся, они хорошо нас принимали, и ее высочество могла бы оказать небольшую ответную услугу…
Дослушивать, что могла бы сделать ее высочество, Сэллер не стал.
Заметил Галлу. Подошел:
– Как дети?
Подруга вздохнула. Оно и понятно при таких-то одаренных малышах. Но тему развивать не стала:
– Хорошо. И думаю, хуже не будет, если дальше они пойдут с нами.
– Дальше?
– Конечно. Нас… хм… немного отвлекли, но мы-то еще помним, зачем пришли на Саатар.
– Станете искать усыпальницу?
– Да. Тем более теперь, когда пустоши уже не пустоши, это будет проще… Постой-ка, – она схватила его за рукав. – Что значит «станете»? А ты?
– Я? Я – куда-нибудь… Вон с ребятами пойду. На побережье еще воюют, пригожусь.
– Сэл… – Галла укоризненно покачала головой. – Зачем?
– Сам пока не решил. Думал вернуться в Марони. Рассказать родителям о Нае. Но пока они не знают, он для них жив. Пусть побудет так. Потом… Потом разберусь.
– Пойдете с Аэрталь? – Она не стала отговаривать. – Было бы быстрее.
– Нет. С ней не пойду, – ответил он, подразумевая совсем не королеву. – Сами доберемся.
Прошел к давешнему ручью, умылся. Когда уже возвращался, прямо перед ним появилась ниоткуда Лара.
– Вот, – протянула она ладошку. – Ракушка. Не бойся, она настоящая.
Золотистая витая раковина была теплой, и от этого тепла становилось легче на сердце.
– Спасибо, – сказал он, но девочки рядом уже не было.
Галла
Сначала ушел с парнями Сэл.
– Увидимся, – пообещал он, прощаясь. – В любом из миров.
Через час, позавтракав, засобирались эльфы.
– Мне так жаль, что я все забыла, – виновато улыбнулась Вель. – Но теперь я вас знаю. Надеюсь, еще встретимся.
Не сдержавшись, я обняла ее и от души пожелала удачи.
– Я вас не предупредила, – вспомнила Аэрталь. – Официально император Истман считается мертвым уже несколько дней. Его убили, обозлившись, его же люди. А два верных офицера похоронили тело. Могилу они теперь вряд ли отыщут, но факт смерти подтвердят под присягой.
Мы с мужем понимающе переглянулись.
– Но кое-что не дает мне покоя, – нахмурилась королева. – Он сделал что-то, тот Истман, что был в Башне. Изменил что-то в нашей реальности. Мы с братом почувствовали вмешательство и силу Тэри. Только силу, но в остальном было совсем на него не похоже. Лестеллан говорит, что случившееся не несет угрозы, и я склонна с ним согласиться, но… Не знаете, что бы это могло быть?
Она проснулась этим утром. Потянулась, улыбнулась птичьему щебету и ласковым лучам, пробравшимся к ней сквозь густую листву. Потом словно очнулась и встревоженно огляделась, ища глазами внука:
– Сайли! Сайли, ты где?
– Тут я, ба! – донеслось из кустов, и она успокоенно прикрыла заслезившиеся глаза.
Все хорошо. Уже хорошо. Он и не вспомнит: дети чувствуют иначе – для них что смерть, что сон…
Может, это и был сон? Запустила руку в широкий карман, порылась, вынула свернутую тряпицу. Разложила на коленях и сидела так, улыбаясь сквозь слезы двум серебряным пуговицам. Может, и сон…
– Гляди, ба, кого я нашел! – Сайли тащил на руках щенка, серого, с палевыми пятнами на животе и на морде. Тот изворачивался, радостно повизгивая, и все норовил лизнуть мальчишку в нос. – Под деревом спал. Давай себе оставим, а?
