– И это верно.
– Но самое ценное – голова. И продать ее сложней всего. В тех краях, где расположена обитель блаженной Энигунды, нынче идет война. Туда пробраться будет тяжеленько…
– Что с того, – Ренган допил пиво и потянулся за кувшином. – Герцог Фиеро собирается в поход? Отлично, мы пойдем с его войском.
Приятели скрепили договор рукопожатием, допили пиво и Фомас, шатаясь, удалился. По дороге клирик громко рассуждал о природе совершаемого им святотатства, спорил сам с собой, приводил доводы в оправдание собственного падения, опровергал их… и тут же выдвигал новые. В конце концов пьяный клирик пришел к выводу, что если прихожанин вознесет молитву блаженному Гэрфину и блаженной Энигунде, глядя на останки истинной (хотя и Темной) Богини, то в конечном счете никто не пострадает. Разве не выигрывает Церковь духовно, используя мощи Богини? Ведь сыны и дщери Церкви только укрепятся в вере, взирая на мощи, кому бы они ни принадлежали. Ну а что, выигрывая духовно, Церковь понесет кое-какой материальный урон… несколько сот крон… или тысяч крон… ну что ж, для того и копятся в сокровищницах прелатов мирские богатства, чтобы тратить их на духовные цели! По пути Фомаса никто не пытался ограбить, должно быть, встречных разбойников приводили в священный трепет столь возвышенные речи…
Наутро Ренган отправился в город. Прошел по знакомым улицам, послушал, о чем судачат прохожие. Наведался в порт поглядеть на купеческие корабли. У ворот понаблюдал, как въезжает в город еще один господин, прибывший на турнир, объявленный герцогом Фиеро. Заодно выяснил, что до турнира остается всего два дня. Заглянул в трактир выпить пивка… И пошел обратно в «Корону Эвелара», задержавшись минут на двадцать у рынка – поглядеть, как бьют пойманного с поличным воришку. Сам Ренган был достаточно опытен и не лез в сутолоку, стоял в отдалении. Потому что знал, избиваемый – не единственный карманник в Бредигене, и многие из зевак, что сейчас радостно гогочут и показывают пальцами, чуть позже хватятся украденных кошельков…
Под вечер солдат возвратился на постоялый двор. Зашел на конюшню проведать белого жеребца, убедился, что конь ухожен и накормлен, вручил конюху несколько медяков и отправился в трапезную. Там северянина поджидал Фомас в обществе двоих субъектов, один из которых, одетый попроще, сложением напоминал шкаф, а другой явно принадлежал к числу людей зажиточных и выставлял напоказ толстую серебряную цепь на груди. Верзила помалкивал, а тот, что меньше ростом, оживленно беседовал с Фомасом, оба раскраснелись и ожесточенно жестикулировали. Завидев Ренгана, клирик сорвался с места и, подбежав к наемнику, принялся нашептывать на ухо (для чего коротышке пришлось встать на цыпочки), что он привел покупателя, богатого купца. По счастливому стечению обстоятельств купец как раз вскоре отбывает на Восток и не прочь прихватить с собой бесценную реликвию, которую сможет выгодно загнать кому-то из набожных тамошних владык. Ему, правда, требуется заверенный епископской печатью документ, удостоверяющий подлинность святыни, но тут уж Фомас расстарался и требуемую бумагу раздобыл… За нетленную стопу святого Эйлихта («смотри же, Ренган, не перепутай, святого Эйлихта!») купец согласен отвалить двести восемьдесят крон, но если поднажать… он даст больше, наверняка больше! Второго собеседника священник отрекомендовал телохранителем первого. Ренган поздоровался и сел за стол. Да, у него есть бесценная реликвия, подлинная нетленная стопа блаженного Эйлихта.
– Принявшего мученическую смерть от рук варваров в горах Регименда триста лет назад, – торопливо дополнил Фомас, боявшийся, что безграмотный компаньон ляпнет что-то лишнее. – Подлинность реликвии заверена его священством епископом Бредигенским, вот и печать на пергаменте, можете убедиться.
– Я и не сомневаюсь, что печать подлинная, – с кислым выражением лица пробурчал купец, – вы, отче, служите в канцелярии его священства, вам легко раздобыть оттиск епископской печати… Мне бы желательно взглянуть на саму реликвию…
– Разумеется, разумеется, – засуетился Фомас, – а как же, вы имеет полнейшее право убедиться, полнейшее! Ренган, предъяви почтенному мастеру нетленную стопу!
Ренган сходил к себе наверх и вскоре возвратился с завернутой в тряпку ногой Оракула. Купец принял сверток и тут же телохранитель, до сих пор не проронивший ни слова, как бы невзначай сдвинул стул таким образом, что теперь его широкая спина отгораживала стол от любопытных взглядов из зала. Его хозяин развернул ткань и, нарочито недовольно брюзжа, принялся изучать каменно-твердую ногу. Он старался отыскать изъяны, как и положено опытному купцу, но от Ренгана не укрылся алчный блеск глаз покупателя. Фомас потребовал:
– Кстати, расскажи почтенному купцу, какие приключения тебе пришлось пережить, когда ты завладел священной реликвией.
И при этом очень многозначительно пнул северянина ногой под столом. Ренган уловил намек и принялся обстоятельно, не жалея красочных подробностей, рассказывать, как он с отрядом солдат был отправлен на разведку в мрачное ущелье…
– В горах Регименда! – вставил Фомас.
Больше клирик не проронил ни слова. Ренган описал, как солдаты шагали среди угрюмых скал, как попали в засаду, устроенную коварными местными разбойниками, как сумели отбить первый натиск и, сомкнув строй, принялись теснить врагов. Когда разбойники бежали, устремились в погоню и по горячим следам отыскали логово злодеев, где еще дымились костры и в остывающей золе валялись человеческие кости. В руинах разрушенной безбожными варварами часовни у разрушенного алтаря отыскали они разбросанные останки поразительной сохранности, словно бы источающие свет, удивительно чистыми кажущиеся в разоренном и разграбленном храме… Рассказал северянин, что на обратном пути поредевший отряд вновь был атакован разбойниками и уцелел лишь один он, Ренган – наверняка благодаря тому, что при нем была бесценная реликвия, сберегшая его в опасностях. И, бессовестно врал солдат, в каких бы переделках ни приходилось ему побывать – ни единой царапины не получил, сбережен заступничеством святого Эйлихта… Это ли не чудо, это ли не свидетельство истинной природы нетленной стопы блаженного?!
Не только Фомас умолк, очарованный историей, на ходу сочиненной наемником – купец тоже замер, словно завороженный волшебной сказкой, а телохранитель и вовсе разинул рот от восторга и изумления…
В конце концов покупатель безропотно выложил за святыню триста пятьдесят крон.
– Здорово! – восхитился викарий, когда покупатель удалился, сопровождаемый безмолвным верзилой, похожим на шкаф. – Если бы я не знал, что за ногу мы загнали этому торгашу, тогда тоже поверил бы! Ты так здорово все расписал, и про разбойников, и про храм…
– Ну, – Ренган самодовольно улыбнулся. – Правда как раз вовсе не уступает моему сегодняшнему рассказу. И товар – не бросовый, этот парень вовсе не переплатил, что бы ты, святоша, ни думал на сей счет. Я продал часть тела Темной Богини – это куда существенней, чем пятка забытого угодника… Но дивлюсь я, как вы все любите слушать мои истории!
– Ничего удивительного! – бодро откликнулся клирик. – Ренган, ты же настоящий поэт! Да, я только теперь это понял!
– Поэт? – горец недоверчиво поднял брови. – Это ты говоришь о таких патлатых молодцах, которые в тавернах бренчат на лютнях и завывают за пригоршню монет, которые публика швыряет им в шапки? Слышал я их пару раз, да только не смог понять, за что им платят, скучно же.
– А что? Твои истории ничуть не хуже баллад, а когда ты рассказываешь, то выходит так живо, будто я все своими глазами вижу! Ты истинный поэт, Ренган!
– Ха! То, что распевают твои поэты, записано в толстых книгах, а я даже читать не умею. Какой же я поэт?
– Самый настоящий. Хотя и не умеешь читать… и не имеешь представления о том, что такое поэзия – ты настоящий поэт!
– Я солдат. Ладно, давай поднимемся ко мне, я отсчитаю тебе твою долю… Кстати, как дела в канцелярии? С Вигилем не было проблем?
– Никаких! – бодро отозвался низкорослый клирик и потряс кулаком. – Да пусть только попробует!..
Потом вдруг сник и тихо добавил:
– Но, честно сказать, немного страшновато… А вдруг Вигиль решит, что я ненужный свидетель…
Ренган снисходительно поглядел на компаньона сверху вниз.
– Эх, Фомас, ты же умный человек, книги читаешь! А такую глупость иногда можешь ляпнуть… Пока я жив, тебя никто не тронет. Ты викарий, человек заметный, если тебя убрать, будет расследование, а я уж молчать не стану, понимаешь? Это же так просто – я более трудная добыча, и если что, начнут с меня, а не с тебя. Вот если узнаешь, что меня… Тогда – да. Тогда беги. Но домой я тебя сегодня провожу, а то мало ли…
Ренган отсчитал викарию треть серебра и приятели отправились к епископской резиденции, где проживал Фомас. По дороге коротышка рассказал, что уже пристроил правую руку Богини.
