После той ночи, когда она похоронила последнего сына, она уже не знала ни одной спокойной ночи. Каждый раз во сне странные голоса выкрикивали полузабытые имена. Во сне она входила в пещеру, низкую и темную, где кто-то связанный был прикован к скале, кто-то, кто содрогался и метался, тосковал по свободе. Внутри нее пробуждались вечные страдания.
Мать Болли, вала, провидица, сказала, что постарается освободить ее от ночных кошмаров. Они отправились к стоячим камням, где из серых туч на скалы опускалась завеса дождя, и совершили обряд.
Саитада помогала старой вале, развела костер, кидала в огонь травы, не давала ей спать девять дней и девять ночей под этими продуваемыми всеми ветрами камнями. Видения пришли, и они убили старую провидицу.
Когда мать Болли умерла, Саитада тоже увидела: волшебный источник, источник мудрости, и комету, восходящую на востоке. Она сказала Болли Болисону, что его воины озолотятся в Киеве, и отправилась туда вместе с ними, где они нанялись на службу к русскому князю. Она провела в горах десять лет, пока Болли Болисон носился по полям сражений. Она была совершенно счастлива в одиночестве со своими козами, пастушьим посохом и плащом.
Она усаживалась у ручья или у входа в пещеру, и ее сознание скиталось по бескрайней пустоте вечера. Она любовалась тем, как загораются звезды, словно яркие рыбки всплывают на поверхность темного океана ночи, наблюдала, как низкое солнце на закате воспламеняет грозовые тучи, обращая их в неуклюжих драконов с огненным брюхом, видела, как рассвет рисует алмазы на снегу. Зимой она уходила в хижину и там, в уединении и тишине, искала ответы на свои вопросы. Восток, один только восток манил ее. У нее не было нужных трав для костра, у нее не было знаний и наставника, чтобы помочь ей. Она действовала интуитивно, морила себя голодом и жаждой, чтобы вызвать видения, мерзла на морозе, бодрствовала по многу дней, пока ей не открылась истина. Она должна узнать, как найти источник, должна обрести настоящую мудрость.
На восьмой год к ней пришел человек-волк, которого, как он сказал, привели сны. Он видел ее где-то высоко в горах, оглядывающей землю. Она очень важна для богов и важна для него. Она спросила, не бог ли он сам, он ответил, нет, просто человек, который видел ее во сне. Она сказала, что тоже видела его во сне, видит каждую ночь с тех пор, как отдала его одной семье, жившей в горах. Он снится ей, потому что она его мать.
Она обнимала его, называла сыночком, но при этом рыдала, потому что ее видения показали ей, какую судьбу готовят для него боги.
В своих снах она вечно оказывалась в той пещере, где невидимое в темноте существо ворочалось и стенало в своих оковах. Она должна сыграть свою роль. Может, она ждала чего-то? Или кого-то? Теперь, когда рядом был человек-волк, никакие видения не приходили.
Они вместе проводили обряды, вместе страдали от голода и жажды. А потом она увидела гораздо больше того, что видела в одиночестве: город со звездой и полумесяцем, а под звездой и полумесяцем – источник, серебристые воды которого переливались под усеянным звездами небом.
К ней пришли слова, которые уже никогда не покидали ее:
Я отдал глаз
источнику Мимира,
висел на древе
девять долгих дней.
Пронзив себя копьем,
принес я жертву Одину,
себя – себе.
И взял я руны.
Крича от боли,
взял их.
И через них вернулся.
Она догадалась, что предстало в видении: источник под мировым древом, воды которого даруют мудрость каждому, кто заплатит, чтобы напиться; магический источник, существующий во всех мирах, источник, где сидят норны, где О́дин отдает глаз за знания. Человек-волк, кажется, увидел даже больше. Он бежал от нее, дав клятву ее спасти, хотя она умоляла его не уходить.
– Ты лишь обречешь себя на проклятье, – говорила она.
Но он все равно ушел, и она осталась одна в безлюдном краю оплакивать свою потерю. Страдая, она вспомнила: много лет назад, в других жизнях, ее сын в образе волка без устали искал одну женщину, и эта женщина приводила его туда, где он убивал повешенного бога. У Саитады была своя роль в представлении, которое бог устраивал, чтобы убийца пришел к нему.
Тогда она радовалась появлению волка. Но не теперь. Тогда она думала, что сама мстит богу за гибель своих детей. Ничего подобного. Она, не подозревая об этом, делала ровно то, чего он нее требовалось: убивала бога на земле, чтобы он мог жить в своем мире.
Когда Элиф сбежал от нее, боль отчаяния распахнула в сознании какие-то двери, и она все поняла. Раньше она уже видела воющую руну, крадущуюся руну, руну, означавшую волка, бурю и западню. Эта руна и была теми путами, которые удерживали божественного волка, не давали ему подняться и уничтожить старого обманщика Одина. Руна жила в женщине, всегда только в женщине. И эту женщину она тоже видела в прежних жизнях. Саитада рыдала, зная, что ее сыновья идут на зов руны, привлеченные любовью. Нельзя допустить, чтобы это повторилось. Руну необходимо вырвать из женщины, которая ее несет. Убить? Вероятно. Но только вода даст верный ответ, поэтому женщину, внутри которой живет руна, необходимо отвести к источнику.
Она отправилась в Киев, и Болли Болисон был рад ее видеть.
– Богатство ждет нас под звездой и полумесяцем, – сказала она.
А через день киевский князь отправил варягов на службу к императору Византии, и она тоже отправилась по течению Днепра с шестью тысячами воинов. Они захватят Нумеру обманным путем. Будет сражение, и это кстати – если люди прольют кровь, пытаясь противостоять воле богов, они принесут жертву и заявят о серьезности своих намерений.
– Даже не стану делать вид, будто понимаю что-либо, – сказал Болли Болисон.
– Никакого понимания и не нужно, – ответила Саитада, – нужна только вода. Под землей, там, куда ходил О́дин. Мы найдем девушку и отведем туда.
– Но как ты ее узнаешь?
– Я уже видела ее раньше.
– А что будет с Элифом?
– Ему нужно помешать. Я знаю, чего от меня потребуют там, внизу, и он, в свою очередь, будет мешать мне. Он надеется спасти мне жизнь.
– А ты не хочешь жить?
– Я надеюсь, что останусь жива. Но прежде всего я надеюсь исполнить свой долг. Это все, что от меня требуется. Остаться в живых – не главное.
– Если мы найдем человека-волка, я убью его. Это укрепит твою решимость. Нельзя же идти на битву с богами, когда тебя что-то держит в этом мире.
Она помотала головой.
– Если кому и суждено его убить, то только мне.
– Почему?
– Ты спрашивал, какая жертва дороже глаза. Я могу отдать сына.
– А ты сможешь?
– Не знаю.
– Не позволяй себе отклониться от цели.
– Я не позволю. Однако все требуется сделать точно так, как подскажет источник. Есть только один очевидный путь вперед и к победе – через тернии.
– А я бы его убил.
Ее лицо посуровело.
– Из мальчишеской ревности, потому что я привязана к нему сильнее, чем к тебе? Он же мой сын, не думаешь же ты, что я буду любить тебя больше, чем его. Когда я говорила, что на востоке нас ждет богатство, ты взялся за дело, как полагается мужчине. Вот и веди себя как мужчина.
– Храбрости мне не занимать. В бою я готов выступить против тысячи врагов. Но я вижу, что против тебя магия, и тут я превращаюсь в труса. Я боюсь за тебя, и, признаюсь честно, я тебя люблю.
Саитада улыбнулась.
– Подави в себе нежные чувства. Они держат тебя в западне. Меня нельзя любить, Болли. На мне лежит тень мертвого бога. Не допускай, чтобы она пала и на тебя.
– Моя мать пожертвовала жизнью ради тебя. Я готов сделать то же самое.
– Тогда сделай это как следует. А не разбрасывайся своей жизнью просто так.
Воин засмеялся.
– Ты была бы мне прекрасной женой. Ты настоящий воин, Саитада, хотя твой меч – острый язык, а твое копье – красота.
– Я старуха, Болли.
– Но красивее любой девчонки. Ты прекрасна.
– Я принесу тебе смерть, как и всем остальным, кто был верен мне.
– Прошло пятнадцать лет с тех пор, когда я впервые убил в бою человека, и за это время я отправил в чертоги Всеобщего Отца немало народу. Одину не терпится увидеть меня за своим столом, я это чувствую. Воины понимают, когда их жизнь на исходе. Мой отец, например, понимал. Я должен умереть в самое ближайшее время, не может же мне везти вечно. И я отдам свою жизнь за тебя. Не такой уж это великий подвиг.
Женщина сглотнула комок в горле и поднялась.
– Наверное, – проговорила она, – но, как мне кажется, в итоге наступит мир.
– Ты обретешь мир со мною. У меня хватит сокровищ и золота, чтобы даровать счастье любой женщине. Становись моей женой, Саитада, чтобы я мог бросить к твоим ногам выкуп за выдру.
Саитада улыбнулась, слушая, как Болли Болисон пытается говорить возвышенным слогом. Она вспомнила легенду о том, как Локи убил выдру, которая была вовсе не выдрой, а человеком, превратившимся в зверя. Отец убитого пленил Локи, заставил поклясться, что бог даст выкуп за смерть его сына. Локи отдал кольцо, украденное у одного карлика, но карлик проклял кольцо, и оно принесло смертным одни только несчастья.
