– Я и есть выкуп за выдру, Болли. Проклятый дар. Норны отдали меня в жены богам, а не людям.
– Так разведись с ними. Для этого достаточно одного слова.
– Я не знаю, как сказать это слово. – Она протянула руку, чтобы погладить его по голове. – Но вдруг я узнаю его у источника.
– Когда ты идешь к источнику?
– Когда ты откроешь мне дорогу?
– Мои люди наготове. Сначала надо заключить уговор, но, думаю, дня через два-три тюрьма будет в наших руках.
– Уговор?
– С императором. Я уже отправил гонцов. Его армия не справляется, они теряют доверие. Люди уже спасаются из города бегством. Мы хотим, чтобы он заменил свою гвардию нами. И тогда город окажется в наших руках.
– Греки будут сопротивляться.
Болли Болисон похлопал по рукояти меча.
– Я же сказал, что готов умереть за тебя.
– Будет довольно, если ты проведешь меня в дом, который стоит в тени собора. Твоей смерти не требуется. Нам необходимо продержаться там, пока не наступит подходящий момент.
– Когда он наступит?
– Когда я соберусь с духом.
– В таком случае ждать осталось недолго, вала.
Женщина улыбнулась ему.
– Да, ждать осталось недолго.
Аземар попробовал на прочность веревки, стягивавшие руки за спиной. Веревки были крепкие и завязаны так туго, что у него онемели пальцы. Он находился в каком-то подвале, как ему показалось. Было очень темно, хотя сквозь доски, настеленные сверху, пробивался слабый свет.
Никто не объяснил ему, за что он здесь и кто его схватил.
Потом, когда болезненный дневной свет угас и в подвале сделалось темным-темно, послышались шаги. Аземар мысленно перекрестился и помолился об избавлении. Он понимал, что попал в руки вовсе не простых разбойников, потому что у него – монаха в рясе и с тонзурой – явно было нечего брать. Значит, его взяли в заложники? Да, иногда монахов похищали, чтобы потребовать выкуп у монастыря, только он так далеко от дома – пройдут годы, пока гонец доберется до Руана. И господин Ричард точно не станет платить за его освобождение теперь, когда он не смог выполнить задание.
Его похитители говорили что-то о чародействе. Может, они просто суеверные греки, которые хотят возложить на чужестранца вину за странную напасть, поразившую город. В этом случае у него вовсе нет надежды на спасение. Они убьют его на всякий случай, вдруг он действительно виновен.
Дверь открылась, и на стену упал треугольник света. Аземар мысленно собрался и выпрямил спину. Шаги на лестнице: спускаются двое, высокий, идущий сзади, несет свечу. Он рассмотрел впереди маленькую фигурку в плаще с капюшоном, ее сопровождал огромный детина, грузный, с хлыстом за поясом, который кроме свечи нес еще и небольшой стул. Он поставил стул напротив Аземара, и человек в капюшоне сел. Это оказалась женщина, миниатюрная, в шикарном платье, сверкавшем золотыми нитями, ее изящные ручки были украшены переливающимися кольцами.
– Почему ты здесь? – Женщина говорила по-гречески.
– Меня схватили.
– Зачем ты пришел сюда, в Константинополь?
Аземар сглотнул ком в горле. Со страху ему показалось, будто женщина спрашивает, как он оказался связанным в чужом доме, он даже подумал, что она отпустит его.
– Я ищу здесь друга.
– Если ты сейчас же не откроешь всей правды, то я прикажу тебя бить, – сказала женщина. Голос ее звучал ровно, дружелюбно, однако Аземар счел за лучшее не сомневаться в правдивости угрозы.
– Я здесь, чтобы найти ученого Луиса. Меня отправил отец его жены.
Женщина подняла палец, и детина ударил Аземара хлыстом по лицу.
Боль пронзила его словно молния, от щеки до ног, и он закричал.
– Отправил для чего? Не заставляй меня вытягивать из тебя слова, монах, лучше сам рассказывай все, что знаешь.
Аземар не видел смысла запираться, ускоряя таким образом свою смерть или делая ее мучительной. Он был испуган, однако испуган не так сильно, как думал. Наконец-то его путешествие подошло к концу, он не будет причастен к смерти друга, и это радовало его. По телу струился пот, он тяжело дышал, как будто бежал куда-то.
– Я привел с собой убийцу. Я был близким другом Луиса, и мой господин заставил меня отправиться на его поиски.
Палач вскинул хлыст.
Аземар лихорадочно соображал, что еще он знает.
– Он бежал с госпожой Беатрис, и ее отец хочет, чтобы дочь вернули домой. Вместе с головой ученого.
– Почему же он не обратился к императору с просьбой отправить дочь обратно вместе с ученым, которого он лично обезглавил бы к своему удовольствию?
– Господин Ричард не из тех, кто потерпит отказ или захочет быть в долгу у другого правителя. Ему было бы удобнее убить ученого здесь, чем обращаться с просьбой к императору.
– А твой приятель-убийца, где он теперь?
– Я не знаю.
Женщина подняла палец, и палач снова ударил Аземара хлыстом, на этот раз по другой щеке. Аземар закричал и рванулся в тщетной попытке порвать веревки.
– Пока он не скажет нам, – велела госпожа, и хлыст загулял по спине Аземара, по голове, по ногам, снова по голове – молнии боли пронзали его тело.
– Я не знаю, где он! Он убежал! Мы остановились в доме недалеко от маяка, но он сейчас может оказаться где угодно!
Истязание прекратилось. Аземар закашлялся. Во рту была кровь. Он не сомневался, что ему сломали нос.
– Он убил двух моих людей, – сказала женщина.
– Сожалею, госпожа, но я ему не указчик. Он настоящий дикарь, родственник нашего господина, приехавший с севера. Я даже говорить с ним не осмеливаюсь, не то что указывать ему, что делать!
– Он здесь вместе с варягами?
– Нет, госпожа. Мы пришли сами по себе, клянусь.
– Вы разговаривали с переводчиком императора.
– Мы познакомились с ним на ступенях собора. Может, искал того, кто поможет найти Луиса, вот и все.
– Еще.
Хлыст полоснул Аземара по макушке, и от боли он лишился чувств. Когда он пришел в себя, женщина в капюшоне сидела совсем близко.
– Что еще ты можешь сказать нам?
– Я говорю правду, клянусь.
– Это мы проверим. Я уже видела твое лицо раньше, монах, так и знай.
– Я никогда не покидал своего монастыря, госпожа.
– Я видела тебя. В тех местах, куда ты не пошел бы по своей воле.
– Я не понимаю тебя.
– Это взаимно.
Она хлопнула в ладоши, и на лестнице появился еще один слуга: на одной руке у него была толстая перчатка, он нес ведро раскаленных углей и небольшую жаровню.
– Нет, госпожа, умоляю! – Аземар извивался в веревках.
– Поставь перед ним.
Ведро поставили прямо перед носом у Аземара. Жар от углей шел нестерпимый.
– Хочу получше тебя рассмотреть, – сказала женщина. – Мне надо знать, кто ты такой. Твое появление было предсказано.
– Как это – предсказано?
– Кометой на восточном горизонте. Я думаю, это твой знак. Звездные карты говорят, что ты должен быть здесь, и я сразу узнала тебя в церкви, это не может быть простым совпадением.
– Но я монах, обычный монах!
– Возможно. Только я так не думаю. Мне кажется, ты стоил тех усилий, каких требует прорицание. И, как ты скоро увидишь, усилия требуются немалые.
Слуга внес еще небольшой сундучок, поставил на пол и открыл его. Внутри не оказалось ничего устрашающего – просто какие-то порошки и склянки. В какой-то безумный миг Аземару показалось, что женщина принесла сюда свою косметику. Кто-то из слуг пересыпал мерцающие угли в жаровню.
– На третий день, – сказала госпожа, – не раньше. Войдете во втором часу и приведете меня в чувство.
Оба мужчины поклонились и вышли.
Женщина скинула с себя платье. Под ним оказалась рубашка, открывающая плечи. Даже при столь скудном освещении Аземар увидел, что ее кожа сплошь покрыта шрамами.
Она вынула что-то из своего сундука, какой-то поднос с пузырьками и порошками. Достав со дна сундука украшенный драгоценными камнями нож, поставила поднос обратно. Аземар силился освободиться от веревок, но они держали крепко.
Она взяла немного порошка и бросила на угли. Небольшое пространство заполнил омерзительный запах. Она вынула пробку из пузырька, помазала его содержимым лоб Аземара, затем сделала то же самое с собой. После чего уселась напротив Аземара, едва не касаясь его.
Она вдохнула дым и заговорила нараспев:
– Богиня мертвых. Охотница. Появись. Появись и покажи все, что было, что есть и что будет. Появись здесь, богиня мертвых, ледяная повелительница земных недр, та, кто движет луну, проливающую свой свет над царством мертвецов. Богиня смерти, властительница мертвых, та, что стоит у врат смерти, появись. Покажись!
Женщина взяла нож в правую руку и полоснула себя по левому плечу. Затем переложила нож в левую руку и ударила по правому плечу. Она даже не поморщилась от боли, хотя раны получились глубокие. Кровь заструилась по белой рубашке.
– Я приношу тебе в дар свою кровь, богиня мертвых. Пей кровь, купайся в крови, богиня смерти и разрушения. Появись, появись!
