Женщина взяла нож в правую руку и полоснула себя по левому плечу. Затем переложила нож в левую руку и ударила по правому плечу. Она даже не поморщилась от боли, хотя раны получились глубокие. Кровь заструилась по белой рубашке.
– Я приношу тебе в дар свою кровь, богиня мертвых. Пей кровь, купайся в крови, богиня смерти и разрушения. Появись, появись!
Она упала вперед, продолжая бормотать.
Время для Аземара перестало существовать. Его начал одолевать сон, и, несмотря на свои веревки, он задремал. Проснулся. Женщина сидела в той же позе, только ее раны больше не кровоточили. Сколько времени прошло? Он решил, что довольно много.
Аземар снова задремал, и на этот раз ему приснился сон.
Он шел ночью по какому-то странному лесу у реки. Вокруг было очень красиво и сыро, в серебристом ночном воздухе висел свежий запах молодой листвы и гниения, такой сильный, что кружилась голова. Он брел по лесу, выискивая неизвестно что. Между деревьями засветился какой-то огонек, и он пошел на этот свет. Что там такое? Небольшая жаровня, точно такая, в какую женщина бросала свой порошок.
Ему стало холодно, поэтому он решил подойти и погреться. Женщина сидела рядом с жаровней, обмякшая, точно такая, какой она была в подвале.
Аземар решил подойти к ней, сказать, что он не опасен, даже попросить ее о защите.
Он тронул ее за плечо. Но когда отнял руку, оказалось, что пальцы в крови. Он лизнул их. Вкус был приятный. Он снова коснулся ее плеча, стер кровь и снова облизал пальцы. А в следующий миг он уже не мог совладать с собой. Он наклонился над женщиной и принялся лизать рану на плече, упиваясь незнакомым и восхитительным вкусом.
Женщина оттолкнула его, ее лицо исказилось от ужаса. Она произнесла только одно слово: «Волк!» Теперь вокруг них появились какие-то другие существа. Прозвучали слова: «Он порвал путы!»
Кто-то невидимый ударил его по лицу, и он упал на спину. Он как будто был теперь наполовину в лесу, наполовину в подвале. Или же это лес превратился в подвал, а в подвале проросли деревья? До него дошла вся нелепость собственных рассуждений, и он захихикал. Ему завели руки за спину и снова связали.
Он услышал, как кто-то спрашивает по-гречески:
– Мне его убить, госпожа Стилиана?
Женщина тяжело дышала и кашляла. Потом она наконец отдышалась и сказала:
– Ничего не получится. Отведите его в Нумеру.
Начальник священных покоев полагал, что находится в полной безопасности в своих раззолоченных комнатах – важное должностное лицо на ложе, с руками, надушенными ладаном, с лицом, умягченным маслом, с телом, облаченным в шелка. Однако внутри него искрилась магия, высвечивая воспоминания такие яркие, как огонь в очаге, воспоминания, которые, как и огонь, жили и обжигали.
Мысленно он слышал голоса и видел людей. Два силуэта на каменистом склоне холма, под которым раскинулся огромный город. Они двинулись вперед, и вся картина ожила у него в сознании, он догадался, о чем они говорят, как путник в горах догадывается по грязному дождю, что вот-вот сойдет лавина.
– Мама, я боюсь.
Он увидел, как девочка всматривается в черное пространство между валунами. Он тоже был там, на склоне холма, наблюдал за ними – магия, живущая внутри него, вынуждала его смотреть.
– Страх входит в цену знания. Возьми себя в руки, Эли. Ничто не дается даром.
Фигурка повыше – его мать – держала в руке лампу, заправленную рыбьим жиром, хотя луна была почти полная и ярко сияла. Мать села на большой камень посреди дикого склона.
Внизу, в двух-трех летних часах пешего пути переливался огнями ламп и свечей Константинополь. Город походил на два мерцающих озера света, разделенных непроницаемой тьмой невидимого отсюда моря, которое окружало и разъединяло его.
Мать указала на громаду Святой Софии. Лунный свет превратил ее купол в расплавленный металл, под которым белели ряды окон. Сознание матери раскрылось перед препозитом подобно цветку, он понял, что собор напоминает ей присевшего на корточки великана, который низко надвинул на голову шлем и окидывает земли внимательным взглядом, высматривая незваных гостей. Что ж, думала мать, если это так, то он смотрит не в ту сторону. Они пойдут по одной из тайных дорог, которая на многие мили протянулась через холмы и под городом.
– Вон туда мы пойдем, – сказала мать, – вниз.
– Это так далеко, – сказала Эли.
Ей было уже тринадцать лет, но сейчас она превратилась от страха в маленькую девочку – евнух чувствовал это, глядя на нее. Он содрогнулся от этого ощущения, от легкости, с какой он читал в ее душе.
– Я спускалась туда, когда мне было столько же лет, сколько тебе, – сказала мать. – И твоя бабушка до меня, и ее мать. Богиня обитает внизу, она дарует тебе способность видеть. Только соберись с духом. На стенах тоннелей есть знаки, у нас с собой лампы и полно масла. Путь достаточно прост, если ты понимаешь, что делаешь. Самое страшное, что нам может встретиться – осиное гнездо, да и то только у самого входа, а не в темноте.
– А как же псы Гекаты?
– Псы не нападут на нас. Мы же служим богине. А они бросаются только на чужаков.
Девочка кивнула.
– Карас тоже пойдет?
Карас. Начальник священных покоев перекрестился. Это же его имя, хотя никто не зовет его так уже пятнадцать лет. Что общего у него с тем ребенком? Тело? Да, конечно, но выросшее и измененное. Разум? Нет, вот это точно нет. Тогда что же? Поступки. Действия, за которыми он сейчас наблюдает в своем напитанном магией сознании. В этом и только в этом, подумал Карас, он остался тем же мальчиком, которого видел сейчас, мальчиком, которым он был когда-то. Он был связан с прошлым воспоминаниями, которые не желали угасать.
Он увидел, как женщина поглядела на сына, который ощупью пробирался между валунами, поднимаясь к ним. Карасу, младшему брату Эли, было десять лет. Начальник священных покоев заметался на своем ложе, ему хотелось протянуть руку, взять мальчика и увести обратно в лачугу, к его игрушкам.
– Я тоже вижу сны, – заявил Карас. – Я должен довести обряд до конца.
– Возвращайся домой, присмотришь за Стилианой, как я тебе велела, – сказала мать.
– Ничего с ней не случится, там полный дом теток. Возьмите меня с собой. Я хочу знать, откуда мои сны. – Он продолжал карабкаться вверх по склону.
– Ты слишком мал, Карас, ты еще не привык к этому миру. Ты просто вспоминаешь что-то из прежних жизней, вот и все. Когда ты наконец вырастешь, видения покинут тебя. Мужчины созданы для того, чтобы действовать и бороться. Они не могут удержать в себе магию.
Мальчик уселся рядом с матерью.
– Я удержу магию.
– Довольствуйся тем, что имеешь. Ты не живешь в природной гармонии с ней… – она указала на луну, – и с приливами и отливами вокруг нас.
– Тогда что означают мои сны?
– Какие сны? – Обычно она пропускала слова сына мимо ушей. Мальчишка все время озорничает и задает вопросы о том, чего ему не полагается знать. Магия – женский дар, он передается от матери к дочери. И тяга сына к магии казалась ей весьма странной, нездорово женственной.
– Я уже тысячу раз тебе рассказывал!
– Расскажи еще.
– Есть волк.
– И?
– И он поджидает меня.
– И?
– И все.
– Как-то не очень похоже на сон. Вряд ли ты сможешь стать прорицателем с такими-то видениями. – Мать с сестрой переглянулись и засмеялись.
– Тогда что это значит? Этот волк в лесу, где растут странные большие деревья, и он дожидается меня.
– Может, это значит, что волк дожидается тебя, – предположила Эли, – под какими-то деревьями.
– Нечего меня дразнить, тебя никто не дразнит из-за твоих снов.
– Верно. – Девочка уставилась в землю. – Только тебе снится вовсе не то, что мне.
– Откуда тебе знать?
Мать вскинула руку.
– Хватит спорить. Карас, послушай. Я истолкую твой сон, если он так для тебя важен. Ты же знаешь, что мы потомки племени герулов, которые пришли в империю с запада. Твои предки были великими воинами северных племен, а один из них, Одоакр, даже сверг императора Ромула Августа.
– Это я знаю.
– Я и говорю, что ты знаешь все это, и потому, если бы ты обладал хоть какими-то способностями, то сам бы истолковал свой сон. Ты просишь объяснений, ну так слушай. Одоакр привел своих воинов-волков в храмы Рима и заставил императора склониться перед ним. Возможно, ты слышишь зов предков. Они когда-то поклонялись волку. Они и сами были волками, некоторые из них, если ты внимательно слушал легенды. Возможно, ты видишь во сне себя, такого, каким был когда-то.
– Ясно. Но если ко мне обращаются призраки, это значит, что мужчина способен удержать в себе магию. Я должен пойти с вами.
– Это не магия, а всего лишь ее отголосок, все равно что сравнить свет городских огней со светом звезд.
– Ну, пожалуйста, возьмите меня.
Женщина сунула ногу в пространство между валунами почти так, как купальщик сует ногу в воду, пробуя температуру.
