– Я обошел, наверное, все самые великие города, которыми может похвастаться наш мир. Вот ты о них даже не слышал, а я на своей шкуре прочувствовал, чем они живут, чем дышат. Думаю, тебе бы там не понравилось – слишком шумно, слишком грязно, слишком многолюдно. А самое главное, невозможно предугадать, за каким углом тебя подстерегает смертельная опасность!
В городах – всё, как и у нас в степи. Куда-то можно ходить, куда-то нет! С кем-то можно говорить, а с кем-то нельзя! Всё так же – но одновременно всё по-другому!
У нас, если тебе дорога жизнь, ты вряд ли отправишься в чужой род и будешь бахвалиться там своей доблестью! Но захоти ты туда добраться, тебе нужно сесть на коня и скакать несколько дней. А в городе, чтобы оказаться во враждебном окружении, никуда скакать не нужно – перейди на соседнюю улицу или же зайди в соседний двор – вот тебе и враги!
Мы знаем о степи всё, о городе не знаем ничего. Горожанин знает о городе всё, и ничего – о степи. Поэтому, окажись горожанин у нас, он не протянет и дня без сопровождения и охраны, а кочевник в первые же несколько часов внутри каменных стен нарвется на удар ножа в подворотне.
Представь, ты оказался в незнакомом тебе огромном городе среди незнакомых людей, которые даже не понимают твоего языка! Что ты будешь делать? Куда пойдешь, с кем заговоришь? Любой пройдоха может тебя облапошить, любой торговец на рынке обманет тебя с превеликой радостью, продав никчемный товар за баснословную цену, любой трактирщик заломит за ночлег немыслимые деньги.
Научиться выживать в городе так же трудно, как и в степи. Город требует особых знаний, особого устройства ума, особой изворотливости. Там совершенно не уважают искренность и прямолинейность, там в ходу хитрость и обман. Редких кочевников, которые попадают в город, там считают дикарями, издеваются и смеются – впрочем, как и мы сами, когда встречаем непутевого горожанина в наших землях. Люди везде одинаковы, и совершенно неважно, дышат они свежим степным воздухом или нечистотами внутри городских стен.
– Однако! – отец протянул Чангу небольшую полую тыкву, наполненную травяным напитком. – Налей-ка мне! И себе тоже! Однако есть нечто, что в корне отличает города от степи. Как ты думаешь, что это?
– Не знаю! – Чанг пожал плечами. – По твоим рассказам получается, что всё! А если всё, то зачем гадать? К тому же, я в город не собираюсь!
– Не зарекайся! – отец резко щелкнул Чанга по лбу. – Ты можешь собираться или не собираться, но не от тебя зависит, куда позовет тебя судьба! Помни, каждый из нас подобен перышку под порывами ветра – куда он подует, туда и мы полетели! Но, впрочем, слушай дальше!
Говоря о чем-то совершенно особенном в городах, я имел в виду библиотеки! Это такие большие дома (в основном сложенные из камня), где хранятся знания с момента основания города – а иногда даже и с более ранних времен.
В библиотеки ходят ученые и мудрецы – и именно они и составляют главную ценность любого города, а не воины, и даже не полководцы, как ты мог бы подумать! Жизнь в городах требует массы хитрых и сложных изобретений – они называются машинами. Машины делают из железа и дерева, некоторые из них – просто огромные, некоторые маленькие. Но все без исключения очень сложны!
А теперь представь – я попрошу тебя изготовить вот такой лук (отец указал на короткий лук Чанга), только раз в двадцать больше. И чтобы он стрелял железными стрелами весом в половину лошади на расстояние в триста шагов и пробивал при этом толстые деревянные щиты. Справишься?
– Нет! Такое невозможно!
– Ошибаешься! Возможно – и еще как! В больших городах есть не только гигантские луки, но и камнеметательные машины, машины, которые плюются жидким огнем, и многое другое, нам неведомое. А конструируют (создают) их ученые вместе с помощниками и подмастерьями!
Но подумай! Любой ученый, насколько мудрым он бы ни был, проживет лишь столько, сколько отмерят ему боги. Если он уйдет, не передав свои знания потомкам (как я передаю тебе свои), знания навсегда исчезнут.
Теперь допустим, одного человека можно научить всему, что знает другой человек – при наличии соответствующего таланта, конечно! Тот в свою очередь научит другого – и так далее! И многие так и поступают – знания не выходят за пределы узкого родственного круга, ими пользуются только избранные.
Однако если общество хочет развиваться, оно должно сделать знания доступными для всех желающих – может быть, не раскрывая всех секретов, но начальные знания – безусловно! Представь, если бы во всей степи умел ездить на лошади только я и никому бы не давал учиться? От нас бы за пару зим ничего не осталось – всех бы поубивали более приспособленные племена! Или в том же городе – лишь один человек умел бы возводить стены? Сколько времени ему понадобилось бы, чтобы защитить город от набегов соседей? Сотни лет жизни – а это невозможно!
Я рассказываю тебе так подробно потому, что уверен – когда-то ты станешь великим вождем, может быть, возглавишь могучее племя, а, может, даже государство! А вождь должен знать потребности своего народа и его способность защитить себя. Поэтому запомни: массовость и доступность знаний – вот что определяет силу народа!
К сожалению, у нас в степи знания передаются по старинке – как передавались сотни и тысячи зим, в то время как в городах построены библиотеки и школы – юноши учатся, читают, упражняются в науках, изобретают что-то новое! Они движутся вперед, в то время как мы застыли, мы не желаем изменений – поэтому рано или поздно проиграем!
– Однако я увлекся! – отец повел плечами. – В старости тянет поговорить, старость – время не действий, но разговоров, старость хочет быть услышанной, а ее никто не воспринимает всерьез. Занятно, да? И хорошо, что ты не перебиваешь старика – правда?
Отец весело рассмеялся. Следом – Чанг. Не слушать отца? Разве такое возможно? Разве кто-нибудь может сравниться в мудрости с его отцом?
– Жизнь летит очень быстро! – отец снова попросил Чанга налить ему еще травяного настоя и с удовольствием выпил. Настой, хоть и был остывшим, согревал тело и бодрил дух, его секрет отец держал при себе, мотивируя тем, что из Чанга всё равно травника не получится.
– Жизнь летит очень быстро, а мы вынуждены копить деньги или овец и коз. Мы можем иметь табуны лошадей и пользоваться заслуженным уважением. У нас может быть две юрты жен и пять юрт детей. Но заметь, ничего из вышеперечисленного не запрещает нам накапливать знания! Знания – вот настоящая ценность, повторял и буду повторять это до самой смерти! Потому что только с помощью знаний можно бросить смерти вызов и преуспеть!
Но вернемся к тому, с чего начали. Моим любимым местом всегда были библиотеки. Чудесные хранилища знаний – они никого не оставляют равнодушным, можешь не сомневаться! Огромные деревянные или железные стеллажи, набитые свитками и толстыми книгами, картинами, рисунками и чертежами. В библиотеках, как нигде, ощущается могущество мысли, библиотеки – вот истинное проявления человеческой природы!
В библиотеке не встретишь черного землепашца или грязного нищего, не встретишь погонщика коз или водоноса, не встретишь блудницу или вора, не встретишь ремесленника или мелкого торговца. Библиотеки – удел элиты, удел аристократов, удел высшего сословия. В библиотеке витает дух знаний – им напитываешься, им живешь, и он никогда не надоедает! Но подлинная ценность любой библиотеки – хранители знаний, ученые и мудрецы!
Отец мечтательно прикрыл глаза, погрузившись в воспоминания. Чанг его не тревожил. Установилась тишина. Чанг был кочевником, а степняки не отличались разговорчивостью. Лично Чанг мог молчать и почти не шевелиться день или два – и нисколько не устать. Он и сидел, погрузившись в себя и слушая, как дышит степь.
– Наверное, для тебя будет откровением, если я скажу, что самые счастливые дни жизни я провел в библиотеке! – солнце уже клонилось к горизонту, когда отец вновь обратился к Чангу. Он начал ровно с того места, на котором и закончил – как будто не было многочасовой паузы в его повествовании.
– Наверное, мне следовало там остаться – и ведь меня приглашали и даже обещали деньги за мои исследования! Но что-то тянуло меня обратно в степь – свободу и простор ни на что невозможно променять, даже на знания! Вернее так, свобода не менее ценна, чем знания – а для меня она оказалась даже более ценной! Кроме того, я всегда мог вернуться обратно в приглянувшуюся мне библиотеку за новыми свитками и посвятить их изучению месяц или два – или даже целую зиму!
