Я долго в ночном полумраке летала над городом. Свежий прохладный воздух трепал мои взъерошенные волосы. На небе сегодня не было звёзд, только лишь одинокая луна составляла мне компанию. Одной рукой я сжимала медальон, а другой вытирала текущие ручьём алые слёзы, стараясь убедить себя в том, что я сделала всё правильно. Я должна была оставить Стейси в покое. И я сделала это. Она справится, и я надеюсь тоже. Я смогу. Вспомнив о письме её матери, лежащем у меня во внутреннем кармане, я незамедлительно захотела прочитать его. Но читать его дома я не хотела, мне нужно было уединение, чтобы с головой погрузиться в написанное. И, приняв моментальное решение, я полетела в район Великих озёр к девственной и чудотворной природе.
Выбрав небольшой островок, окаймлённый со всех сторон водами озера Мичиган, я, сев на гладкий валун, распечатала конверт. Почерк был аккуратный и красивый, кое-где слова были размыты, будто размазаны капающими на лист слезами. Я набрала полную грудь воздуха и окунулась в письмо.
«Здравствуй, Лилиан! Меня зовут Лейла. Я – мать того ангелочка, что ты, проявив великодушие, сумела спасти! Знаешь, я всю свою жизнь была скептиком. Я лишь верила в то, что могла увидеть и пощупать. Я уповала на нашу науку, медицину и здравоохранение. И видит Бог, я уже смирилась с трагичным концом. Я проклинала всех и вся, я и себя уже ненавидела за свою беспомощность и никчёмность. Ведомая своей слабостью я не появлялась в больнице, потому что не могла смотреть на угасающее пламя жизни моей дочери. И вот, когда мы уже жили в ожидании неизбежного, появилась ты, и, как по мановению волшебной палочки или по желанию Джина, моя дочь исцелилась. Ты даже не представляешь, что ты сделала. Ты спасла не только Стейси, но и меня вытащила из цепких лап чёрной ведьмы. Ты спасла нашу семью, наш род и наше будущее. Если бы ты только знала, сколько раз я просила забрать меня вместо этого чудесного ещё совсем нераскрывшегося цветка. Я вечно буду благодарить тебя. Знаю, что долг мой неоплатен пред тобой, но позволь мне хотя бы подарить наш семейный медальон, передающийся от поколения к поколению и символизирующий материнство, защиту и заботу. Я не знаю, кто ты, и если судить по описанию Стейси, то явно не житель небес, но для нашей семьи ты та, которой мы будем поклоняться вечно! Ты для нас – Бог, Спаситель и Ангел Хранитель! Спасибо тебе огромное, Лилиан, за дочь, за жизнь и за веру!»
Я ахнула. Такого я никогда не слышала в свой адрес. Слова словно раскаты грома звучали в голове. «Бог. Спаситель. Ангел Хранитель». Я прижала письмо к груди, стараясь унять ужасный шум в ушах. «За дочь, за жизнь и за веру». Я всю свою жизнь считала себя монстром, чудовищем, ужасной тварью, а оказывается, что меня можно любить. Сэм, конечно, любил меня, но он пожертвовал собой, чтобы это было возможным. Здесь же всё было так естественно и непринуждённо. Я всего лишь без особых усилий для себя спасла ребёнку жизнь, и я не просила меня любить. Я лишь хотела, чтобы Стейси, которая была так добра ко мне, жила и смеялась. Моя родная Мать проклинала меня за мою сущность, а эти люди доверяли, любили, благодарили и боготворили меня, именно меня, а никого-то другого. Я легла на спину и закрыла глаза. Бледный лунный лик освещал моё тело, как будто освобождая и озаряя его изнутри. Я резко открыла глаза, и пронзительный крик вырвался из моей груди.
– Я, Лилиан Саммерс, дочь своего Отца! Я понимаю и принимаю себя такой, какая я есть. Наряду с ужасной силой отнимать и обездоливать я могу исцелять, созидать и творить прекрасное. И я теперь уверенно убеждена в том, что не бывает худа без добра. Даже в самой тёмной комнате мы видим очертания предметов, это значит, что в ней есть свет, пусть даже самый неяркий, тусклый огонёк надежды, но он есть, и это главное.
Я поместила письмо в конверт и бережно убрала во внутренний карман. Близился рассвет. Я решила насладиться этим великолепием в одиночку и только после этого отправиться домой.
Появляющиеся на востоке лучи тёплого весеннего солнца пробираются сквозь плотно усаженные ели, яркой полосой освещая густую растительность. Достигнув гладкой поверхности воды, они распадаются на тысячи разноцветных спектров, пёстро окрашивая спокойную гладь. Лишь свежий ветерок и скопившаяся на камне роса веют прохладой. Всё просыпается и оживает, наполняя жизнью каждый участок освещённой солнцем земли.
Когда я вернулась домой, то не стала входить, а стояла на открытой террасе, упоительно наблюдая за нашим садом. Я услышала, как открылась дверь на террасу, и вошёл Сэм. Он тяжело дышал. Явно беспокоился. Я повернулась к нему и взяла за руку.
– Прости, что заставила тебя переживать за меня. – Я прижалась к нему и положила голову на грудь, слушая биение сердца. – Я должна была сделать это сама.
– Знаю. – Сэм одной рукой обнял меня за талию, а другой гладил по волосам. – Просто я плохо переношу разлуку с тобой. Очень болезненно.
– Как же ты жил без меня столько времени? – Я ещё раз была потрясена тем, на какие всё-таки жертвы Сэм шёл ради меня.
– Я ужасно страдал, всё тело болело, словно каменея изнутри. – Сэм поцеловал меня в шею. – Хорошо, что теперь ты со мной и ты – моя жена, о большем и мечтать и не смею.
Что он имел в виду? О каком таком большем он не смел и мечтать? Что ещё я могла ему дать, кроме любви и бесконечности? Я, взяв его за руку, молча повела в спальню. Всё, чего сейчас хотела я, так это побыть наедине с моим мужем, насладиться и раствориться в нём без остатка.
В гостиную мы спустились лишь к обеду. Эрик и Майкл были захвачены стремительным сюжетом экшн фильма, но при виде меня быстро соскочили с дивана. Их испуганно бегающие глазки инстинктивно осматривали меня на предмет ран и повреждений.
– Со мной всё хорошо. – Я пыталась успокоить их. – Просто моё неотложное дело требовало лишь моего присутствия. – Я искренне улыбнулась им. – Давайте сейчас пообедаем, а потом решим, чем будем заниматься в эти выходные.
Мы так устали от поездок и соскучились по дому, что единодушно приняли решение все выходные провести в особняке. Мы выясняли, что до сих пор нашим вниманием не были одарены подвал дома и внутреннее убранство часовни с небольшой колокольней.
Мы начали свой осмотр с требующего от меня меньшей концентрации, чтобы войти, внушительного подвала. Здесь был целый склад вещей, оказавшихся ненужными с течением времени. Основными жителями, населяющими подвал, были старинные книги, стоящие на полках или просто так лежащие на полу. Одеждой прошлых веков, среди которой было немало моих платьев и корсетов, были забиты несколько платяных шкафов, стоящих по периметру подвала. Лакированная мебель и аристократические портьеры шутливо намекали нам о возрасте. Но всё это превратилось для нас в простую серую массу после того, как мы заметили стоящий в углу и накрытый плотной тканью лакированный рояль из красного дерева. Казалось, он просто дышит историей и самой жизнью.
– Рояль должен стоять в гостиной. Он … прекрасен. – Я теряла слова, захлёбываясь в эмоциях – Жаль, что я не умею играть.
– Зато я умею. – Сэм увидел моё удивление и развёл руками. – Ещё с тех времён, когда был человеком. Бентли любил играть и любезно научил меня этому.
Рояль был поднят в гостиную и занял своё место возле французского окна перед выходом на террасу. Так Сэм сможет играть и любоваться рассветом. Книги тоже было решено поднять из подвала и разместить в библиотеке. Не одно культурное наследие не заслуживает доли гнить в темноте. После определения судьбы этого помещения в единодушном стремлении превратить его в спортзал, мы отправились к часовне.
Открыв дверь, мы моментально удивились чистоте и убранству помещения. Большая икона Мадонны, держащей ребёнка на своих руках, кажется, смотрела на нас, не отрываясь, независимо от того, в каком бы месте мы ни находились. Поднявшись по небольшой лестнице наверх, мы очутились в колокольне. Три бронзовых колокола, один из которых был немного больше, чем два других, висели величественно и молчаливо. На каждом из них были выгравированы надписи: «Отец», «Сын» и «Святой Дух» на самом большом колоколе.
– Почему ты купил именно этот дом? – спросила я Сэма, прикасаясь к колоколу.
– Потому что ты его захотела. – Сэм не понимал, к чему я это спрашиваю. – А я всегда старался сделать так, как ты хочешь. Твоя довольная улыбка обворожительна.
– Я захотела особняк с часовней на территории? – Я действительно не понимала и пока не принимала свой выбор.
– Тебе понравился сам дом, львы у входа, сад, пруд, а часовня всегда была здесь, ты словно не замечала её. Если хочешь, то мы снесём её. – Сэм был решителен в своих словах.
– Нет. Конечно, нет. Я просто не понимаю. Это иррационально для меня. – Я коснулась колоколов ещё раз. – Раз она меня не раздражает и не вызывает отвращение и дискомфорт, то пусть себе стоит. Тем более это не первая часовня, в которую мы входим. Ну да ладно, она даже придаёт нашему жилищу некий колорит, и мне нравится её архитектурное исполнение, а уж я, как некто другой, люблю и ценю ласкающие глаз объекты.
