«Вечно возрождающийся, вечно принесенный в жертву».
– Я воин с севера, а не ваш изнеженный южанин. Отдай мне меч!
Он говорил с таким напором, что врач сдался.
– Иди за мной.
Он провел Змееглаза под несколькими арками, между рядами болящих. Казалось, что скоро в больнице яблоку будет негде упасть. Лишь немногие были ранены, в основном пациенты сидели на полу, рыдая, некоторые кричали, что настал последний день и Христос возвращается в свое царство.
– Не обращай внимания на эту толкотню, – сказал доктор. – Из-за черного неба многие сочли себя больными.
Змееглаз подошел вслед за ним к двери.
– Жди здесь.
Доктор вошел и вернулся через пару минут с одеждой Змееглаза, кошелем и мечом. Змееглаз схватил свои вещи.
– Плату за лечение мы взяли из твоего кошелька, – сказал доктор, но Змееглаз уже спешил к выходу.
Он вышел на высокий холм, с которого открывался вид на весь город. Что сейчас, день или ночь? Он так и не смог определить. Небо было черное, однако с необычным серебристым отливом, ни ночь и ни день, а нечто среднее. Под холмом, похожий на длинного светлого змея, горбатился длинный мост, путь над водой. Слева поднималась громада величественного собора.
«Боги, строя свои планы…»
Легенда продолжала навязчиво жужжать в голове, словно муха, и ему показалось, что избавиться от нее можно только одним способом: сесть и рассказать. Он пройдет по улицам, найдет слушателей. Может, убьет слушателей, досказав им свою историю. Эта легенда вполне достойна того, чтобы стать последней из услышанных в жизни. Если только он вспомнит ее целиком. Она теперь сделалась незавершенной, и это тревожило его, слова были подобны вершине горы, сияющей льдами сквозь завесу тумана. На мгновение туман расходился, и тогда становилась видна скрытая за ним массивная скала.
– «И Локи полюбил ее, зная, что смерть в одной земной жизни невеликая цена…»
Смерть в одной жизни. Пустячная цена. Он слышал, как у него за спиной кто-то стенает, умоляет Господа забрать его и избавить от невыносимых страданий. Он обернулся на больницу при соборе. Если отпустить мысли, то здание становится нематериальным, ненастоящим. Зато руны делаются почти осязаемыми, яркими, словно летящий свет, воспламеняющий воздух вокруг него. Он чувствовал их: одна как ледяной ветер, вторая как острые шипы, третья похожа на опасное течение, увлекающее его в неведомые глубины. Он знал, что они всегда жили в нем, только проклятие мешало им проявиться. Он протянул руку, как будто желая коснуться их, и увидел сад на речном берегу и стену, в которой горело множество светильников.
Он подумал задуть их. Однако не все, кто умоляет даровать им смерть, получат желаемое. Он не станет убивать трусов, только храбрых и достойных противников, таких, как твердые в вере христиане, погибшие в соборе. Да, он хотел таких еще. Он вынул из ножен меч. Для начала он попробует по старинке. Змееглаз сгорал от нетерпения, желая ощутить, как кровь врага стекает по руке с мечом, желая заглянуть в глаза умирающему. Еще будет время, чтобы задувать светильники. Сначала он должен насладиться убийством, смертью с кровью, с жарким угасающим дыханием, с ужасом во взгляде, с хватающими воздух руками. После чего он займется и римскими солдатами, которые на самом деле греки. Он помнит, каким взглядом проводил его хитаерос, когда он покидал палатку императора. Солдат заплатит за насмешку, и он, и его товарищи. Они будут умирать у него толпами.
Змееглаз спустился с холма в город. Жизни его обитателей мерцали в ночи, словно двадцать тысяч светлячков, трепещущие огни их земных жизней были для него такими же осязаемыми, как их дома и очаги.
Глава тридцать четвертая
Дом смерти
Луис вошел в собор. Ночь была темная, горели свечи, заставляя золото на алтаре сверкать еще ярче, обращая воздух в расплавленный янтарь, а колонны – в переливающиеся стволы волшебных деревьев.
Ковер из мертвецов, мужчин, женщин и детей расстелился по полу. Между ними ходили монахи, по-видимому врачи из больницы.
– Живые есть? – спросил он.
– Ни одного, – ответил монах.
– И здесь никого. – Монахи продолжали искать спасшихся.
Луис вздохнул и коснулся руки купца, который лежал, обращенный лицом к алтарю, нелепо яркий в желтом шелковом наряде. Тело совсем окоченело. Луис сел на скамью. Его разум оцепенел перед этой картиной массовой гибели.
– У тебя есть объяснения?
Это спросил капитан почтовой службы, худой человек с лицом злой крысы.
– Это же вы служба безопасности, вы и объясните. – Он ответил не думая, долгое расследование превратило агрессию по отношению к византийским чиновникам и офицерам в привычку.
– Ты назначен специально для того, чтобы защищать империю от козней чародеев. И судя по тому, что я сейчас вижу перед собой, ты не очень-то справляешься с работой.
Луису было стыдно ругаться с капитаном перед лицом стольких мертвецов, однако он не позволит этому негодяю переложить на него вину за случившееся. Он лихорадочно соображал, как убедить всех, будто он предупреждал о грозящей опасности. Он перекрестился. В кого он превращается? «Думай о погибших, Луис, о том, как такое могло произойти, а не о собственной шкуре».
Рука наткнулась на что-то в кармане. Он понял, что так и не выбросил языческий амулет.
– Это же твоя работа – находить объяснение, – продолжал капитан. – Начальник священных покоев вот-вот прибудет сюда, и на твоем месте я бы уже подготовил ответы, потому что он захочет услышать твое мнение. Ну а лично я хочу знать, что ты делал в лагере варягов на прошлой неделе.
– Я рассмотрю все возможные версии, – заявил Луис, окидывая капитана суровым взглядом, как будто говоря, что тот будет первым, кого он захочет допросить, – но для начала займемся насущным делом.
Обвинения Стилианы, то, что он услышал на холме за городом, даже собственные слова начальника покоев при их первой встрече, велевшего ему оберегать «больших людей», – все это указывало на одно. Какое-то чародейство имело место, и начальник священных покоев – или же кто-то очень близкий ему – не в силах его прекратить.
Луис прошел между телами. Столько народу одним махом. А вдруг это случилось в результате какого-то природного феномена? Беда произошла в доме Господа, может, верующие вызвали его гнев? Ведь никакая дьявольская сила не смогла бы проявить себя здесь.
Мертвые лица глядели на него, словно обвиняющая толпа. Он не смог понять, что происходит, не смог даже нащупать ниточку к разгадке, и вот какова цена. Луис чувствовал себя совершенно неспособным к порученной работе. Очевидно, что здесь действуют куда более могучие силы, чем те, с какими он сталкивался за время расследования и изучения. Ему придется дать какое-то объяснение, но какое?
Затрубили рога, забили барабаны, герольды прокричали: «Именем императора, всем встать, начальник священных покоев Карас!»
Луис перекрестился и невольно опустился на колени, чтобы помолиться.
– Господи, защити меня. Господи, пошли мне озарение. Спаси Беатрис, спаси жителей этого города!
В церковь вошли три отряда солдат в синих плащах официи начальника священных покоев, выстроились рядом с покойниками, за ними вошли громадные евнухи с золотыми хлыстами, которых Луис видел в первый день знакомства с препозитом. Наконец явился сам начальник священных покоев с сапфировой диадемой на голове, облаченный в церемониальный нагрудник, короткий синий плащ и юбку из кожаных полос. За поясом у него был великолепный меч, в руке он сжимал черную трость, отделанную слоновой костью. Мысль, которую он хотел донести до народа, была ясна. Городу угрожает опасность, и власти готовы защитить народ.
Луис упал ниц, сосредоточив взгляд на плитках пола. Он услышал высокий голос, задающий вопросы капитану почтовой службы.
– Когда?
– Нас подняли по тревоге час назад, препозит.
– Я спросил когда.
– Мы полагаем, что пару часов назад.
– Выжившие есть?
– Один. Его отнесли в больницу.
– Ты не подумал, что его необходимо допросить?
– Он пока без сознания, господин.
– Вели врачам привести его в чувство. Если они не смогут, то ответят лично мне.
Луис понял, что его бьет дрожь.
– Схоластик?..
Луис поднял голову. Начальник священных покоев указывал на него тростью.
– Да, господин?
– Встань.
Луис сделал, как было велено. Начальник священных покоев показался ему худее, чем он запомнил, лицо его было белым от пудры. Солдаты стояли, внимая ему. Это были вышколенные воины, однако они волновались, переступали с ноги на ногу, а в глазах их читался страх и недоумение.
– Каков твой вердикт?
Луис не знал, что сказать. Понятия не имел. Не может же он открыто обвинить в преступлении второго человека в государстве, но все же он должен что-то ответить начальнику священных покоев.
– В ходе расследования, – начал он, – мною было доподлинно установлено, что адепты дьявола действуют в городе, и это необходимо прекратить как можно скорее. Северяне поклоняются демонам. И это могло стать причиной произошедшего в храме.
