…чтобы столкнуться там с Хельгой.
Некромантка как раз подняла руку, чтобы взяться за ручку, а в итоге только неловко хватанула воздух и раздраженно фыркнула.
– Ты, как всегда, не планировала стучаться?
– Зачем пугать людей? Если я изменю привычке и постучусь, их же удар хватит, когда они меня за дверью увидят.
Я признала наличие определенной логики в подобных рассуждениях и поинтересовалась, зачем, собственно, пожаловало Ее Некромантское Магичество.
– Тебя весь вечер не было видно. Хотела поинтересоваться, ты как?
– Прекрасно.
– А куда идешь?
– Найти Ли.
Хельга изумленно приподняла одну бровь. Поражаюсь, как она это делает. Под подобным удивленно скептическим взглядом чувствуешь себя несколько… неуютно.
– Зачем? – она таки озвучила вопрос, так как на бровь я ответить не поспешила.
– Сказать ему все, что о нем думаю.
Кажется, мне сейчас удалось ее озадачить. И допрос моментально продолжился:
– И что же ты о нем думаешь?
Я вздохнула, посмотрела подруге в глаза и совершенно искренне ответила:
– Я понятия не имею.
Хельга одарила меня полным сочувствия взглядом. Кажется, ей тоже было не впервой не уметь разобраться со своими мыслями.
– И как ты его найдешь?
Я пожала плечами и направилась к выходу. Некромантка не была бы некроманткой, если бы не оставила за собой последнее слово.
– Ты это… привет ему, что ли, передай. И что он балбес.
Я только усмехнулась.
Вот только Хельга была не последним человеком, кто встретился мне по дороге к выходу. Последним был только что избранный ректор Академии, бывший декан Башни Аннун, Мефисто Фель.
Мы столкнулись с ним нос к носу (нос к сломанному носу, – злорадно отметила я про себя) на лестнице. Вероятно, господин прорицатель поднимался в свой незаконно присвоенный кабинет.
– Госпожа эо Ланна… – Мефисто искривил губы в подобии приветливой улыбки.
– Господин Фель, – кивнула я и вознамерилась просто пройти мимо, от греха подальше.
Однако у господина ректора были иные планы на этот счет, потому что он продолжил говорить, вынуждая меня остановиться.
– Думаю, я должен поблагодарить вас, – слова никак не вязались с его выражением лица, он, казалось, был готов разорвать меня на куски. – За спасение моей жизни. Кто знает, если бы заклинание этого дикого звереныша не встретило вашей защиты, я мог бы уже покинуть этот бренный мир.
– Думаю, не должны, – я окончательно растеряла весь страх и ответила ему открытым взглядом, стараясь вложить в него все то презрение, что я к нему испытывала. – Я думала не о вас. А о том, что будет с этим, как вы выразились, «зверенышем», если он вдруг совершит убийство. Боюсь, несмотря на всю обоснованность данного действия, оно принесло бы ему немало проблем.
Мефисто окинул меня с ног до головы медленным, задумчивым взглядом.
– Вы играете с огнем, госпожа эо Ланна.
– Я могу сказать вам то же самое, господин Фель. Может так случиться, что в следующий раз защиту между вами и заклинанием поставить будет уже некому.
Я почти сбежала по лестнице, напоследок громко хлопнув массивной школьной дверью.
Сердце гулко стучало о грудную клетку, так что этот гул отдавался в висках.
К хриссу Мефисто! К хриссу вообще все! Гораздо важнее сейчас было прояснить другой вопрос. И для этого мне нужен был этот хриссов дикий звереныш – Ли Д’арк.
Из-за туч сумерки были на редкость темными и мрачными. Несмотря на не самый поздний час, людей на улицах было мало. В ожидании дождя все поспешили расползтись по домам и тавернам. А я очень надеялась, что моя смутная догадка оправдается и Ли все-таки отправился туда же, куда теперь иду я, а не в ближайшее питейное заведение, – праздновать досрочное окончание Академии. Желание увидеть его сегодня, прямо сейчас, ощущалось сродни какой-то жизненной необходимости, которую я сама себе объяснить не могла.
Когда я наконец добрела до домика бабушки Наи на западной окраине Эскалиола, уже совсем стемнело, а черное небо с набухшими фиолетовыми тучами, казалось, почти касалось городских крыш.
Калитка громко, протяжно скрипнула, впуская меня во двор. В свете окна мелькнул силуэт, дверь открылась, и я облегченно выдохнула – на крыльце показался Ли. Целый, невредимый и довольный: с половиной огромного пирожка в правой руке.
– Киа? – изумленно вопросил он.
И вот тут на меня что-то нашло.
– Я пришла передать тебе привет от Хелл. И то, что ты балбес. И вот это.
Я швырнула в него искрой – мелким пульсаром, предназначенным не столько для боя, сколько для освещения, но способным доставить противнику массу неприятных впечатлений при соприкосновении с голой кожей.
Ли выронил недоеденный пирожок и выставил перед собой руки со щитом, снова приблизившись на шаг. Моя школа.
Вслед за первой искрой полетела еще одна. И еще. И еще.
Они отскакивали от приближающегося щита с противным дзиньканьем, забирая с собой всю накопившуюся бессильную злость, пока очередная искра не потухла в руке, потому что Ли вдруг оказался прямо передо мной.
Занесенная ладонь сжалась в кулак и ударила ему в грудь.
– Ты сумасшедший, беспечный, не думающий о собственном будущем и о чувствах окружающих мальчишка, – озвучила я, уставившись в вырез его рубашки. – Вот что я о тебе думаю.
– А я думаю, что ты тоже меня любишь.
– Тоже? – переспросила я, вскидывая глаза.
Разноцветные глаза слегка прищурились, а губы расплылись в улыбке.
– Тоже.
И в этот момент на нас обрушился весь день ожидаемый ливень.
Тучи явно долго готовились к этому священнодейственному мигу, так как даже за те пару ударов сердца, что понадобились, чтобы наперегонки добежать до крыльца, мы успели промокнуть насквозь и даже чуток затопить сени. Баба Ная, выглянувшая посмотреть, куда запропастился воспитанник, едва не упала в обморок, завидев нас в столь непотребном состоянии в непосредственной близости от ее драгоценных трав, и полотенцем загнала внутрь, пока мы не успели нанести запасам непоправимый урон.
Спустя четверть вески мы уже сидели за столом. Я – в длиннющей, до пят, бабкиной рубахе, расшитой красными праздничными узорами (и вызвавшей взрыв совершенно истерического хохота у Ли), которую она еще в качестве своего приданого готовила, да так и не сумела применить по назначению, и с завернутой в полотенце мокрой косой. Высушить и ее, и одежду было бы делом пары ударов сердца, но баба Ная так принялась над нами хлопотать, что мне стало неловко отвергать ее заботы. Оборотень – в слишком широких для него портах, в каждую штанину которых уместилось бы полтора Ли (настала моя очередь истерически подхихикивать). Штаны у него наверняка имелись и свои, но опять же – как откажешь? Историю их появления у себя в доме бабка раскрывать отказалась, лишь отвернулась и пробормотала что-то вроде «молодые были, зеленые…». На мятую сменную рубашку капало с наскоро просушенных волос. И баба Ная, по причине появления внезапной гостьи и превращения обычного ужина в званый, принарядилась в сине-красные парадные бусы, подаренные ей как-то Ли на день рождения.
Я поняла, что и не помню, когда последний раз наслаждалась домашней кухней. В Академии, конечно, никто нас голодом не морил, но приготовить разносолов на почти тысячу человек – то еще развлечение. А в Аркхарии последние годы готовить мне было просто некогда, и я ограничивалась либо совершенно непривлекательным на вид, но вкусным и сытным варевом из общего казарменного котла, либо бутербродом, поделенным на неравные половины с Касом.
А тут упоительный аромат грибного супа смешался с запахом свежей выпечки, квашеной капусты и кваса. От него у меня потекли слюнки, и я отчаянно вгрызлась в пирожок, стоило только хозяйке предложить угощаться «дорогой гостье». Удивленный взгляд был мне ответом. Лишь спустя пару ударов сердца я поняла, что бабулю озадачил вовсе не мой оголодавший вид, а впившиеся в ее нежнейший пирожок клыки.
– Ты тожа, что ль, перевертыш? – предположила бабка, а я потупилась и качнула головой, опасаясь, что стоит признаться, кто я, то пирожков мне уже точно не достанется.
Я судорожно размышляла, как бы выкрутиться. В деревнях, откуда, судя по «перевертышу», бабка была родом, вампиров очень уж откровенно ненавидели. Если верить истории, было, конечно, за что. В период, который называют еще «вампирской эпидемией», когда новоявленная раса радостно испытывала свои способности, бывало и такое, что целые деревни шли на «корм». И быть выставленной за порог в самый ливень, да еще и в рубахе (а то если бабка совсем осерчает, то даже и без нее), мне не очень-то хотелось.
– Вампир она, бабуль, – как ни в чем не бывало сдал меня Ли, за что получил пинок. Вернее, мог бы получить, если бы не встретившаяся на моем пути ножка стола. Стол наказанию не внял, а я скривилась от боли.
– Кровопийца, что ль? – переспросила бабка, изучая меня с недоверием.
