Громкие возгласы послушников оборвали речь матушки. Если еще несколько минут назад непосвященные смотрели на Марка скорее с любопытством, то теперь в их глазах читалась откровенная враждебность.
Ощущение нереальности, неправильности происходящего захлестнуло Нину. Девушка видела горящие глаза послушников, отчетливо чувствовала ярость, кипящую в их сердцах, но, как ни старалась, не могла разделить ее. Марк, жалкий, поникший Марк, совсем не казался ей врагом. Какая опасность Ему может исходить от человека? От жалкого, слабого человека?
— Искусным змеем проникает Сатана в душу человеческую, заставляя забыть об истинной вере и о Боге. Заставляя поклоняться идолам и творить злодеяния без страха и совести. Но смеем ли мы судить отступника? Смеем ли мы вставать между ним и Богом?
— Нет! — прокатился над площадью звонкий девичий голос, и только железная выдержка помогла Чио сдержаться.
Послушники удивленно посмотрели на смелую девушку.
— Нет у нас права на суд Божий! Мы можем только молить Его явить милость к этому заблудшему! И если в душе Марка есть хоть капля раскаяния, Господь увидит ее! И примет в объятия блудного сына! И мы будем молить Его об этом!
В сценарий игуменьи никак не вписывалась экспансивная девица.
— Марк, скажи, раскаиваешься ли ты в отступничестве своем? Жаждешь ли ты искупления? Мечтаешь ли ты вновь прикоснуться к божественному свету истинной веры?
Говорить приговоренный не мог, изобразить на лице раскаяние — тоже, жесты остались единственным доступным ему способом общения. Марк лихорадочно затряс головой.
— Скажи…
— Истину глаголет сестра! Истину, угодную Богу, ибо нет на свете суда, кроме суда Божьего! — Андрей понял, что это его шанс. Он давно заметил Нура, внимательно наблюдавшего за происходящим из окна, и решил сделать все, чтобы на фоне замешательства матушки показать себя в выгодном свете. — И единственное право наше испросить у Него суда для предателя! — Андрей воздел руки к серому небу. — Господи всемогущий! Господи милостивый! Открой нам волю Твою! Дай нам знак Твой! Рассуди, Господи, этого отступника так, как угодно будет Тебе, ибо отверг он учение Твое, и нет в его душе раскаяния!
— Мы будем молиться за него… — попыталась вставить Нина, но маг уже начал работать, привлекая к себе все внимание послушников.
Андрей был спокоен, уверен, хладнокровен и сделал все не просто правильно — идеально правильно. Так, что даже игуменье вряд ли удалось бы провести церемонию лучше.
Едва он произнес последние слова, как две огромные серые тучи, низко нависшие над площадью, задрожали, угрожающе зарокотали, подобно начинающей работать турбине, и вдруг сошлись, породив своим могучим столкновением длинную молнию. Огненная спица протянулась до самой земли; упала в воздетые руки Андрея, а уже от них, повинуясь яростному взгляду мага, ударила в грудь Марка.
— Нет!! — Ошарашенная Нина заломила руки и без чувств рухнула на землю.
Послушники торопливо крестились.
— Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне.[5]
— Властный взгляд Андрея устремился на обитателей скита. — Марк поддался Сатане, и не было ему прощения. Не было ему искупления, и душа его гореть будет вечно!
Когда Чио подошла к дверям кабинета, рысь, до того игриво вертевшаяся в ногах, оскалилась и нерешительно остановилась, не дойдя до проема пары футов. Матушка на мгновение задержалась, а затем понимающе качнула головой. Сопровождающий ее зверь признавал только хозяйку и не боялся ничего на свете, почти ничего, ибо тот, кто сейчас находился в кабинете игуменьи, одним своим видом вводил пушистого монстра в состояние панического ужаса.
Hyp. Чио непроизвольно поморщилась: она недолюбливала лысого карлика с маленькими бесцветными глазками, крючковатым носом и сильно оттопыренными ушами. Эти «докаторы», лопухами торчащие на фоне круглой головы, да еще в сочетании с низким лбом, делали карлика если не уродом, то далеко не красавцем, навевали мысли о страшненьких шутах, отиравшихся при королевских дворах, вот только смеяться, глядя на карлика, отчего-то не хотелось. Над Нуром вообще никто и никогда не рисковал смеяться.
— Подожди здесь, — бросила Чио рыси, и кошка, благодарно посмотрев на хозяйку, осталась в коридоре. Игуменья резко открыла дверь и прямо с порога произнесла: — Я думала, ты придешь на церемонию.
— Она прошла весьма… м-мм… достойно, — рассеянно отозвался Hyp. — В моем присутствии не было необходимости.
Карлик нахально сидел за письменным столом Чио и деловито копался в ее компьютере. Такая поза была наиболее выигрышна для Нура: маленький, всего четыре фута и один дюйм, рост едва угадывался, а вот мощный плечевой пояс и несоразмерно длинные и мускулистые руки обманывали наблюдателей, заставляли принимать малыша за настоящего гиганта.
— Мне казалось, ты получил все материалы, которые запрашивал. — Несмотря на поведение карлика, Чио оставалась невозмутимой, если не сказать — равнодушной, а в недовольных словах не прозвучало раздражения.
— Решил освежить в памяти кое-какие подробности, — протянул Hyp в ответ.
Неестественно большие, похожие на лопаты кисти карлика угрожающе нависали над клавиатурой, но грубые на вид пальцы скользили по кнопкам мягко, даже нежно, выдавая невероятную ловкость. Матушка сделала несколько шагов, бросила взгляд на монитор — Hyp изучал личные дела послушников — и отошла к окну, устремив взгляд на часовню.
— Ищешь что-нибудь конкретное?
— Да так… три маленьких вопроса. — Hyp отодвинул клавиатуру, и его бесцветные глазки цепко обежали игуменью. — Как давно ты общалась в последний раз с Иваном Хазаровым?
— Два месяца назад, — ровно ответила матушка, ничем не выдав удивления неожиданным вопросом. — Я подготовила для Ивана двух проповедников и лично сопровождала их в Новосибирск.
Хазаров занимал пост координатора Восточной Сибири и в иерархии Курии находился на одном уровне с Чио. Старый, опытный маг, стоявший у истоков Союза ортодоксов и, как казалось матушке, горячо разделяющий идеалы Курии. Чио знала, что Глеб очень хорошо относится к Ивану, ценит его мнение, а вот Hyp — недолюбливает. Впрочем, карлик недолюбливал всех, кроме Глеба, но собака должна подчиняться хозяину, и старый Иван жил спокойно.
— Как ты нашла его?
— Как обычно, — пожала плечами игуменья. — А почему ты спрашиваешь?
Толстые пальцы Нура мягко погладили столешницу.
— Иван пропал.
— Захвачен?
