Мне не было дела до человеческих предрассудков. Всякая вера покинула меня в тот день, когда я держал на руках мертвое тело своего сына. Теперь лишь Книга оставалась моим богом, моим кумиром. Со всей решимостью я хотел ее использовать.
Первый Маг предупреждал меня и даже угрожал изгнанием из-за занятий некромантией, но старику было не под силу напугать меня. Ведь в конце концов я меньше всего хотел воспользоваться Силой Змеи для чего-то еще кроме спасения своей семьи. Аристайдес уже давно стремился устранить меня из Братства и теперь ему выпала прекрасная возможность осуществить свои планы. Еще во времена нашего неофитства он по-черному мне завидовал, прежде всего потому, что те вещи, над которыми он долго и мучительно бился, получались у меня безо всякого труда и ему ни разу не удалось меня превзойти. Пользуясь случаем, он постоянно поливал мое имя ядом, общаясь с Первым Магом.
Мне никогда не нравился Аристайдес, а двигавшие им мотивы казались сомнительными. Он жаждал добиться признания, обрести силу и теперь швырял мне в лицо обвинения, прекрасно зная, что совсем не желание повелевать мертвыми сподвигло меня на поиски. Я сознавал, что дни моего пребывания в Крепости Магов сочтены, но это волновало меня столь же мало, как и открытое препятствование поставленной мной цели.
Если бы мои родные смогли вернуться к жизни, то я бы на все махнул рукой. Совсем необязательно принадлежать к Братству, чтобы оставаться счастливым человеком. Если бы я еще раз смог подхватить на руки сынишку, сказать жене, как я ее люблю, то все непременно наладилось бы. Мечты об этом часто посещали меня и в тоске мне хотелось сделать все возможное для того, чтобы они продолжали жить, и даже умереть, зная, что чудовищную ошибку судьбы удалось исправить. Ведь это несправедливо, этого просто не должно было случиться. Преступников быстро отыскали и они понесли заслуженную кару, но что с того? Кровь негодяев, безжалостно убивших моих близких из-за нескольких ничтожных побрякушек, не могла принести мне утешения.[83]
Я читал весь день и всю ночь, а когда в окно постучался серый рассвет, уже знал, что должен сделать. Сначала нужно было подготовить жертвенных животных. С этим пришлось повозиться — для правильного проведения ритуала понадобилось специальное волшебство.
Я использовал для ритуала коз, тщательно выбирая время для каждой подготовленной жертвы и строго следуя указанным в Книге правилам. Первое заклинание из области Магии Воздуха вызывало у животного паралич, заставляя его без движения распластаться на земле. Второе, огненное колдовство мгновенно сжигало жертву изнутри. Третье, заклятье Водяной Магии, заставляло вытечь кровь, всю до последней капли; наконец, с помощью Магии Земли на тело жертвы наносился Символ Змеи, это завершало процесс. Мне приходилось проводить ритуалы украдкой и заметать за собой следы, когда все было закончено, ведь я знал, что мне помешают, если вдруг застанут. После принесения в жертву четвертой козы мне стало ясно, что уже нет обратного пути в Крепость. Я чувствовал, какую Силу выпускал на свободу и, несомненно, это не ускользнуло от Первого Мага.
До последнего, решающего ритуала оставалось пять дней. Я использовал их для того, чтобы переоборудовать одну ветхую башню в центре маленького города неподалеку от Крепости.[84] Мной руководила уверенность в том, что вскоре мы все вместе там заживем и новое место станет уютным домом для моей семьи. Чтобы не вызвать страха у суеверных горожан, я действовал очень осторожно. Снаружи башня выглядела как прежде, все более изменяясь изнутри. Я был взволнован и почти что счастлив, радуясь скорому свершению своей заветной мечты.
Коза или столь же безобидное животное не годилось в жертву для центральной звезды. Для этого требовался кто-то крупный, обладающий древней силой — быть может, гигантский паук или еще лучше буррик, а таких зверушек не купишь на рынке. Не желая ни с кем делиться своей тайной, я сам решил изловить тварь. Оказалось, что паук тоже не подходит, хотя поймать его не составило бы большого труда. Из занятий по Магии Земли я знал, что паучий организм устроен иначе, чем практически у всех теплокровных живых существ. Поскольку свойства жертвы точно описывались в Книге, мне следовало отыскать подходящее для этого животное.
Покинув городок, я скоро оказался в дикой местности, зная, что там водятся буррики и даже иногда попадаются варги — твари, похожие на волков, но намного крупней и гораздо опасней. Рассказывали, что размерами они достигали взрослого быка. Я считал подобные байки пустой болтовней завсегдатаев кабака, ведь этих громадных чудовищ давно истребили честолюбивые охотники, старавшиеся показать свою удаль. С тех пор как варгов начали убивать на дне скрытых коварных ловушек, вместо того чтобы открыто схлестнуться с ними в опасной борьбе, они стали очень редкими. Но крестьян, живших возле опушки леса, это только радовало: с опасным голодным хищником, постоянно пожиравшим скот, почти невозможно было справиться, даже толстые стальные ворота не служили от него хорошей защитой.
Когда после многочасовых поисков я столкнулся со своей последней жертвой, то на несколько мгновений застыл в оцепенении. Этот варг был на две головы выше меня и одним ударом лапы легко мог свалить взрослую лошадь. Я слышал, как огромное животное пробиралось через ночной лес. Варг совсем не испугался, он даже не скрывал своих намерений: зверь окинул меня взглядом светло-желтых глаз и почти небрежно приготовился к прыжку. Это решило его судьбу. Я был одним из немногих представителей Ордена, кто владел Магией сразу всех стихий и атакующий варг-гигант не мог испугать меня. Оглушенный зверь рухнул на землю, прежде чем успел прыгнуть, а через некоторое время уже покорно следовал за мной в свете яркой луны.
Дойдя до опушки, я поднял глаза, отыскав на темном куполе неба холодно мерцавшее созвездие Змеи, и из предосторожности вел свою добычу подальше от поселений. Моя семья была погребена на кладбище за городскими стенами. Я приближался к нему с дальней стороны, понимая, что стражники вряд ли спокойно отнесутся к Магу с шествующим позади огромным варгом, а Братство наверняка наблюдало за ближними подступами к последнему приюту мертвых. Именно по этой причине мне удалось пробраться к могиле жены и сына лишь в предрассветных сумерках.
Я с облегчением увидел, что находился здесь один и принялся за самую тяжкую часть задуманного дела. Когда над горизонтом показалась первая полоска света, тела наконец-то были извлечены из-под земли. Я едва мог вынести их вид. Мать и дитя положили рядом друг с другом, голова мальчика покоилась на ее плече, словно он уснул. Разложение изуродовало их кожу и иссушило трупы, волосы моей жены бесцветными прядями развевались на ветру. А мне так нравилось гладить их руками, когда они еще были мягкими и блестящими…
