Генерал с гостем поднялись на второй этаж. Света на лестнице было мало, в основном он шел через стеклянную крышу, но можно было разглядеть, что здесь и обивка дверей побогаче, и расстояние между ними побольше.
— Добро пожаловать! Посмотришь, наконец, на мою семью в домашних условиях, — Джерада гостеприимно распахнул дверь.
— Тиа! Джем! Лейтенант Брусилов, как и было обещано!
Энергичную широколицую Тиа Тон узнал сразу, зато от вида повзрослевшего Джема выпал в осадок. Тот ростом перегнал даже отца и мало походил на белоголового мальчишку, который носился как оглашенный по территории верийской тренировочной базы спецназа, вечно попадая то под ноги, то под горячую руку немилосердным десантникам. Даже по короткому ежику на голове было видно, как потемнели волосы. Глаза остались светло-голубыми, но смотрели уже по-взрослому. Да и ответ на рукопожатие Тона оказался вполне полноценным. Тон демонстративно подул на пальцы:
— Осторожнее надо быть! Экий лось вымахал!
Склонился низко перед Тиа, поцеловал руку:
— Моя госпожа… Я счастлив вновь видеть вас.
Джемка вытаращил глаза. Такая куртуазность на Берии не принята, но видно было, что ему приятно, когда матери оказывают подобные знаки внимания. Тиа потрепала Тона по голове:
— А я бы тебя не узнала, — улыбнулась она. — С такой шевелюрой. Даже не представляла, что ты у нас настолько рыжий.
— Это цвет кровавого монархического режима Дилайны.
Все эти «лейтенанты Брусиловы» здесь не играют. Это только для проформы. Генерал Джерада не счел нужным скрывать от семьи, кто его гость. Доступ к Тоновым файлам на самом глубоком уровне секретности он имел с самого начала. Поэтому, когда Тон напросился в гости, подробно рассказав о том, что, как и почему, генерал помолчал с полминуты в трубку коммуникатора и отчеканил:
— Приезжай. Мои будут рады. Разговоров о делах не обещаю. Хочу на тебя посмотреть.
В конце концов Тиа, действительно, всегда благоволила Тону, а Джема Тон из всех десантников Джерады терпел максимально.
— Ты извини, принимать тебя будем на кухне — там просторнее, — хозяйка дома провела Тона к накрытому столу. — Джем, пролезай туда, к плитке.
От трех широкоплечих мужиков в «просторной» кухне было уже не развернуться, и Тиа устроилась на табуреточке ближе к выходу.
Тону было хорошо. Он выставил рядом с верийскими закусками пару бутылок русской водки и многозвездный коньяк, который земные производители гнали и выдерживали теперь на Хоммутьяре, но все равно он назывался «французским». Распахнул сумки. Подарки были осмотрены, одобрены и приняты: хозяйкой дома — со всеми причитающимися восторгами, мужчинами — сдержанно. Потекла неторопливая беседа, с тостами, с воспоминаниями, кое-где с крепким словцом, заставлявшим госпожу Тиа укоризненно затыкать уши ладонями, хотя каких только крепких слов не наслушалась генеральша за долгую карьеру своего мужа…
Наконец, речь зашла о карьерах, точнее, о том, кто куда делся из Джерадиных и Тоновых десантников. Джерада курил, загибал пальцы, перечисляя (выпили пару раз не чокаясь, по земному и верийскому обычаю). Поинтересовался, как Тону удалось попасть на Анакорос — одну из планет, наглухо закрытых от сомнительных персонажей, вроде него. Тон достал свой «нормальный» паспорт, дал полистать. О происхождении сего документа просил не расспрашивать, только подчеркнул его полную законность. Джерада хмыкнул, паспорт, покрутив в пальцах, вернул и предложил поговорить о планах на жизнь. Тон посчитал, что еще не время, и решил зайти издалека.
— Да что мы все обо мне да обо мне! Дадим дорогу молодежи. Джем, ты что собираешься делать после школы? Доложи старикам о своих жизненных планах.
Секундное неловкое молчание царапнуло ухо Тона. Интересно, что я такого спросил? И тут же получил ответ:
— Ничего.
— В каком смысле «ничего»? Колись давай. Военное дело или медицина? Не вижу других путей для сына славного генерала Джерады.
— Мать, расскажи ему, — Джем разлил до конца очередную бутылку и нагнулся поставить ее под стол.
— Тон, у него нет и не может быть жизненных планов. Восемнадцать ему исполнилось полгода назад, — голубые глаза Тиа отчаянно смотрели на Тона, словно пытаясь без слов передать ему какую-то мысль. — Понимаешь? Нет?
Тон помотал головой. То есть он понимал, что для любого верийца значит восемнадцатилетний рубеж, но совершенно отказывался соображать, какие проблемы с этим могли быть у Джема. В конце концов, он сын Джерады!
— Ну, сердце у меня… Сердце. Никто не берет. Осталось полтора года, даже меньше, судя по самочувствию. Мама переживает, — Джем уже разобрался с бутылкой и, повернувшись к Тону спиной и перегнувшись через плиту, высыпал в какой-то пакет содержимое отцовской пепельницы. Долго высыпал, тщательно.
— Вы что, здесь с ума все сошли?!! Никто не берет сердце у сына генерала Джерады? Национального героя? Шефа военной академии? Председателя Военного штаба Верии? Даже если бы Джем сам не стоил ни черта, хоть шкурный момент тут должен сработать? А он у вас красавец, умница, — Тон шарахнул стаканом об стол. — Тут очередь должна стоять под окнами!
— Оторался? — генерал близко-близко поднес свое лицо к лицу Тона. В бликах закатного солнца оно казалось вырубленным из корявого дерева. Тени прошлись по нему, затаились в складках у губ и морщинах на лбу. Нехорошие, смурные тени.
— А теперь посмотри на вещи трезво. Сопоставь несколько простых фактов. Ситийцы уже который год орут на всю Конфедерацию, что им не хватает источников энергии. И параллельно пытаются втемяшить в голову всем, кто желает их слушать, мысль об отсталости Верии. Они очень хотят телларит, и они прекратили переговоры по теллариту. Житья нам не давали, стоя с протянутой рукой на каждом дипломатическом мероприятии: дааайте! Отдаааайте! Подааайте! Налей еще!
Тон чуть не пропустил последнюю команду, поданную таким голосом, что любой другой на его месте уже вытянулся бы по стойке смирно и отдал честь. Наполнив рюмку генерала, махнул бутылкой в сторону Джема (тот уже подпихнул отцу пепельницу и сидел смирно).
— Этот здесь при чем?
— Тон, у нас неспокойно. Уже несколько лет. То взрыв в зале парламента, то покушение на кого-нибудь из высших военных, — Тиа положила руку на локоть мужа. — До Джерады уже три раза пытались добраться. Не вышло. Одновременно закидывают удочки по агентурным каналам: не хотели бы вы..? а почему бы вам не..? Ты же знаешь этих ситийцев.
— Он знает их лучше, чем ты думаешь, — Тон был благодарен генералу за то, что он перебил жену. Больше всего в жизни он не любил рассуждать на эту тему. Сразу начинали болеть руки ниже локтей. Ломило так, будто по ним мускулистые верийские кузнецы лупили тяжелыми молотами.
