— Это так, господин адмирал? — Лёффер посерел, но о субординации не забыл. — Ваш лейтенант не ошибся?
— Корабль мы узнали. — Ледяного, надо думать, тоже корчи бьют, но хоть говорит спокойно. — Адмиральский флаг на грот-мачте поднят. Будем считать, что адмирал на борту есть и адмирал этот нам известен.
Уж известнее не бывает! И что у Китов делает, тоже ясно — от фрошеров прячется, урод. Вроде и в море, а что, как тот сторож, у соседки под забором топчется, так свидетелей нет, и это хуже всего...
— Тогда, господа, прятаться вам смысла нет. Не поможет.
— Объясните.
А молодец Ледяной! Коротко, спокойно, а что щека дергается, так по голове же получил.
— Дело не в вас, а во мне. — Пусть знают, одна голова хорошо, а две в запас не помешают. — Я с чего во фрахт ваш вцепился? Слух прошел. Дескать, свидетелей того, что у Хексберг творилось, судейские ищут, а по мне лучше четыре шторма, чем один крючкотвор. Дальше вот господин Лёффер соврать не даст: бумажку про вашего покорного слугу соорудили. Вранье сплошное, ну да не вам рассказывать! Я как узнал, так якоря и поднял, даже отвальную зажал, думал, потом, как вернемся, за все выставлю, а оно вон как повернулось! Бермессеру-то теперь любая килька свидетель, а уж целый корабль... Короче, не выпустят они меня, а со мной и вас.
— Вашего «Селезня» они узнать могут?
— А почему нет? Когда мы из Ардоры пришли, весь Метхенберг сбежался. Шутка ли, вернулись, да еще и при барышах. Холера Бермессерова как раз в порту под арестом торчала, а вояк на пирсе было немеряно, даже шаутбенахт один болтался... Начальство начальством, а глаза и мозги у офицеров со «Звезды» в порядке.
Молчат. Переваривают. Вроде и лишнего не сболтнул, и не наврал. Так все и есть, аж противно. Сдохни интендантская морда своей смертью, ничего б не поменялось — не в покойнике дело, господа селедки, а в Бермессере. Хоть сейчас рыбий потрох и выкрутился, но понимает, что до конца далеко, вот и принялся за свидетелей, а свидетель сам ему в пасть полез.
— Значит, можем не ждать, что господин Бермессер раздумает терять время и отвернет? — Ледяной смотрел только на Китов. — Тогда мы загоняем себя в ловушку. Еще полчаса этим курсом, и нас прижмут к камням. Там, помнится, даже на шлюпке до берега добраться вряд ли получится.
— Точно.
— Но вы, шкипер, курс менять не собираетесь. И, мне кажется, вы знаете, что делаете. Так?
4
Добряк несколько раз перевел взгляд туда-сюда, явно оценивая расстояние, и ухмыльнулся. Такого Юхана Руппи еще не видел: вместо пусть дошлого и рискового, но все ж торгаша нюхал ветер готовый к драке матерый волчара, чуть ли не из тех, кого гонял в молодости Бюнц.
— Правильно, господин адмирал, думаете. — И голос у Добряка тоже изменился. — Еще немного, и справа проливчик откроется, Китам под хвост. Вот мы и туда. В сильную волну страшновато, узкий он и пара поворотов хитрых... Сейчас риска меньше. Получится — вернемся туда, откуда пришли, только быстрее. Линеал не пройдет, не по туше норка. Придется им вокруг Китов тащиться, это раза в три дальше... Потом он, конечно, нагонять начнет, только до темноты не догонит, а там уж...
Шкипер столь выразительно хмыкнул, что Руппи едва не полюбопытствовал, всегда ли господину Клюгкатеру так везет с «норками». Вовремя вспомнилось, как вел себя Юхан во время плавания, как жался к берегу, выбирая курс... От одной такой заботливо присмотренной «норки» к другой, надо полагать.
Вякнула взгромоздившаяся на установленные вдоль борта коечные сетки позабытая Гудрун, и тут же нос «Звезды» окутало белое облачко. Грохнуло. Пущенное по носу ядро плюхнулось в воду в трех сотнях бье от левой скулы «Селезня», намекая, что лучше бы лечь в дрейф. Как же, так мы и послушались... Если Юхан не ошибается с проливом, плевать на эти приказы. А вдруг ошибается? Спросить тянуло страшно, но Руппи молчал, как и Олаф. Они гости, а шкипер знает, что делает. По-хорошему, Добряка надо оставить в покое, но уйти сейчас?! На это лейтенантского здравого смысла не хватало; конечно, если Олаф прикажет...
— Не будем вам мешать. — Олаф знакомо и четко повернулся на каблуках. — Руперт, оставайся со шкипером, если он не возражает. Потом доложишь. Я буду у себя.
— Слушаюсь.
Олаф кивнул шкиперу и ушел, как на веревке потянув за собой Лёффера. Гудрун, выгнув спину, таращилась на врага и то хрипло орала, то принималась мурчать. Линеал приближался, но приближался и берег.
— Сударь, — не удержался-таки Руперт, — где же ваш пролив?
— Еще немного, и за Китенком, видите коричневую скалу? Нам туда, а эти не успеют. — Юхан ухватил рупор. — А ну, хвосты утиные, всем приготовиться! Сейчас придется попрыгать.
Со стороны моря опять бухнуло; теперь фонтан взметнулся за кормой. Далековато...
— Пугает. — Юхан подмигнул лейтенанту и побарабанил пальцами по рупору. — А чего пугать? Мы и так знаем, что нам с этим субчиком не по дороге.
Устричное море
400 год К.С. 10-й день Летних Волн
1
Спина Китенка постепенно уходила в море, и вот она, обещанная норка! Сверившись с одному ему ведомыми приметами, шкипер гаркнул очередную команду, и бушприт «Селезня» неторопливо, но послушно стал поворачивать вправо. Руппи не сказал бы, что долгожданный пролив выглядит приятным для прохождения и безопасным, но выбирать не приходилось, очередной выстрел за кормой подтвердил это со всей очевидностью.
— Кончай дрыхнуть! Зевакам тут одна дорожка — крабью тещу тешить! — Юхан орал скорей для порядка, моряки и сами понимали, что от них зависит. Чем мог, помог и Бермессер: очередное ядро плюхнулось в море довольно-таки близко, подхлестнув и без того творящую чудеса команду.
— Подарочек напоследок, — Юхан залихватски подмигнул лейтенанту, — чтоб жизнь медом не казалась.
Руппи кивнул, наблюдая за достойным занесения в учебники маневром. На какое-то время корабль накрыла тишина, только плескались о борта мелкие волны да поскрипывали снасти. Пара минут, и между пушками и целью встанет остров. Лезть в такую щель не рискнул бы даже Бюнц, а уж Бермессер...
— Вы отличный моряк, Юхан, — от души признал Руппи. — Нам с вами повезло.
— Есть маленько, — кивнул шкипер. — Ну так и мне с вами повезло, что не пустой иду и не с уродами какими. Э, гляньте-ка!
Взгромоздившаяся на ванты Гудрун, стоя на задних лапах, с воплем тянулась к исчезающим из виду врагам, для устойчивости вцепившись передней лапой в вантину. Руппи не выдержал, прыснул.
— Морская зверюга, — одобрил шкипер. — Может, отдадите?
