— Бал скоро кончится, Ирэн.
— Это вы решили посадить меня рядом с этим… любезным почтенным господином?
— А ты предпочла бы общество молодых людей? Тех, что сначала будут лить тебе в уши патоку, а потом думать, где тебя видели?
— Они и так могут это подумать.
— Случайная партнерша по танцу — одно. Соседка за столом — совсем другое. А из всех присутствующих госпожа Одетта Лефрэз и барон Огюст Альбрэ страдают самой плохой памятью.
Ирия, не удержавшись, рассмеялась. Старик Тенмар — редкостно взбалмошный самодур, но вовсе не дурак. И, оказывается, не такой уж и зануда… для старика.
Да и так ли уж он стар? Если сравнивать с почтенным бароном Огюстом Альбрэ…
И о чём он думает сам? Не угадать. Ральф Тенмар — загадочен, как всегда. Лишь усмехается в седые усы.
3
Благодаря герцогу Ирия продержалась без внимания Люсьена и барона Огюста аж до конца бала. Правда, покачивающаяся фигура кузена угрожающе приближалась между четвертым и пятым танцем баронессы и герцога.
— Вы ведь уступите право танца вашему деду и хозяину дома?! — то ли спросил, то ли рявкнул Ральф Тенмар.
Этого оказалось достаточно — Гамэль-младший ретировался. К более сговорчивой барышне, буде таковая найдется.
Оказавшись в долгожданном дамском кружке герцогини, Ирия мигом успела пожалеть об опостылевших танцах. Там ее хотя бы защищал герцог Ральф. А вот его супруга, при всех достоинствах, рычать, увы, не умеет. А иногда стоило бы!
Потому что здесь вместо сыночка — крыска Гамэль-мамаша и две Гамэль-дочурки. Обе юные девы — в нежно-розовом. Тереза немного старше Ирии, Алма чуть младше.
Сначала они развлекались тем, что глуповато подхихикивали над старомодным нарядом кузины Одетты. Старшие дамы их не одергивали. И забава девицам быстро надоела.
«Милая Тере», как к ней здесь обращались, первой нашла новый объект насмешек. И отпустила пару весьма острых шпилек — в адрес Соланж. Той самой девушки, что так завороженно внимала болтовне Констанса.
Начинающая змеюка Тереза подбирает ядовитые слова так, что не придерешься. А Соланж — явно из тех невинных горлиц, что найдут достойный ответ лишь через час-другой. Покраснев ярче свеклы, она попыталась отшутиться. Но где уж пташке против двух гадюк?
— Как легко в наше время потерять репутацию, — хихикнула Алма. — Один лишний танец — и всё. Какая жалость, что кавалера, погубившего репутацию дамы, принимают в обществе, а даму — нет.
— Правильно, — медово улыбнулась Тереза. — Впрочем, кавалеры часто развлекаются в холостяцкой жизни. Но женятся лишь на тех, кто не позволяет вольностей. Соланж, как вы думаете, кого презирают меньше — куртизанок или дур?
— Конечно, куртизанок, — подтявкнула Алма. — Они хоть не посмешище для всех. Кстати, Соланж, вы слышали об одной девице, чью репутацию погубил один поэт? Это такая смешная история…
— Забавно, — рассмеялась Ирия. — А говорят, что вернейший путь прослыть дамой с дурной репутацией — это слишком интересоваться подробностями чужой. Соланж — не дура и не куртизанка. Откуда же ей знать ответ на ваш вопрос, Тереза? Может, вы сами на него ответите — раз уж задали?
А «милая Тере», оказывается, умеет бешено сверкать глазами! Впрочем, и брать себя в руки — тоже. Ибо мигом переключилась на Ирию, презрительно разглядывая ее платье.
Лиаранка в ответ резко уставилась на лоб противницы. Представляя там большой красный прыщ.
Помогло — даже усмешка на лицо полезла…
Милейшей Терезе тут же срочно захотелось полюбоваться из окна печальным зимним садом. Как и Алме.
В добрый час. Больше возле окна никто не сидит. А облетевшие кусты от гамэльского яда не завянут.
Личико Соланж, увы, особой благодарности не выражает. Еще бы, если «спасительница» — одновременно еще и «соперница»! И не объяснишь ведь. Таковы все влюбленные дурочки. Сама была не умнее.
Бывшая графиня воспользовалась паузой, чтобы тоже пересесть. Поближе к герцогине Катрин.
Увы, ту окружает целое стадо почтенных дам. А к Ирии немедленно подсела Гамэль-мамаша. Вместе со своим жутким вышиванием.
Этой-то что? Обиделась за дочку? Ну, тут уж и воображать ничего не нужно — крысенция крысенцией! Смотри, на что хочешь. На платье, лицо, волосы… тусклые голубые глазки.
— Дорогая Ирэн! — Колетта Гамэль пристроила цветастую вышивку на наверняка тощие колени. А потом достала страшенный зелёно-полосатый веер и принялась шумно обмахиваться. Едва не задевая собеседницу. — Дорогая Ирэн, мы должны поговорить…
И сделала попытку накрыть руку Ирии. Та едва успела ее незаметно отдернуть. Или почти незаметно.
Краем глаза брошенный взгляд на Катрин — не помог. Та мирно слушает щебет пожилых дам и спасать «племянницу» не собирается.
— Дорогая Ирэн, мой сын вами просто очарован!
Ах да, Колетта же мамаша не только Терезы, но и Люсьена. Как можно было забыть?
Забыть бы обо всех троих разом! И навсегда.
Нет, о пятерых. Есть еще Алма и папаша.
— Вы слишком жестоки к нему, милая Ирэн…
Ну чего ты привязалась, а? «Милая» и «дорогая» — всего-навсего баронесса. Поищи своему сыночку графиню. Желательно — глухую, слепую, немую и лишенную нюха.
— Увы… — томно закатила глаза Ирия. — Увы, я люблю другого!
— Милая Ирэн! — Гамэль-старшая почти ткнулась губами в ухо собеседнице. Ладно хоть веер в покое оставила. Кстати, надо бы обзавестись таким же — только другой расцветки. И доставать в присутствии неприятных кавалеров. — Вы должны понять: Анри никогда не вернется в Эвитан. Если с этим смирились родители, что остается невесте?
Ответить сразу Ирия не сумела. Потому как чуть от изумления с софы не рухнула. Сама «милая Ирэн» себя невестой Анри не объявляла точно. Кто ж постарался?
— Я… женщина может отдать свое сердце лишь однажды… — вовремя вспомнила «милая» и «дорогая» один из самых романтичных рыцарских романов. Отчаянно надеясь, что на самом деле это не так.
Иначе ее собственное не слишком умное сердце приговорено вечно хранить образ князя Всеслава Словеонского.
— Ирэн, забывается даже самая глубокая страсть! — Супруга старшего бастарда явно читала тот же роман. — И далеко не все осудят женщину лишь за то, что она впустила в свою спальню жениха еще до свадьбы… Поверь, далеко не все! — заговорщицки прошипела Гамэль.
Ирия чуть истерически не расхохоталась.
Вот так раз! Анри, оказывается, — не только ее жених. Она еще и отдаться ему успела.
Да, он бы здорово удивился. Особенно учитывая несравненную красоту «невесты»!
Впрочем, как раз с последним всё, возможно, не так уж плохо. Конечно, сватая любимицу старика, Колетта рассчитывает на его милости. Но всё же покупать товар, не только побывавший в чужих руках, но еще и далеко не лучший на вид, станет вряд ли.
