Весть о стычке мигом пронеслась по всей цепи его армии, растянувшейся по холмам, и Иронотсу отдал приказ сменить формацию. Теперь бандитские вожаки выстроили свои отряды поперек дороги, ведущей вглубь провинции. Создав широкую цепь, они продолжили движение, опьяненные первой пролитой кровью.
Почти сразу же к командной ставке вернулись разведчики, обнаружившие впереди первое поселение, почти не укрепленное стенами и гарнизоном. Если Котел и готовился к войне, то никак не ожидал, что та придет изнутри.
Киоши понимал, что скорость должна была стать одним из его главных козырей. Оставив крохотную часть бандитского войска прятать и охранять скудные припасы, принесенные с собой из Гив-Назандара, Мацусиро приказал немедленно выдвигаться в направлении деревни, стараясь как можно скорее проникнуть в Котел. Краткое совещание с командирами отрядов лишь подстегнуло их желание незамедлительно обрушиться на беззащитного противника, и юноша не хотел мешать этому стремлению.
Овилла, полностью поддержавшая приказ, осталась рядом, наблюдая, как цепи демонов прыжками вступают в густой лес, окружавший поселение.
— Ты ведешь их на верную смерть. Они и не подозревают, что произойдет, когда Марвин или Мишато начнут с нами серьезную войну…
Суккуб задумчиво смотрела вдаль, краем глаза наблюдая, как ловко и быстро исчезают в чаще каменных исполинов разосланные Иронотсу отряды.
— Путь тоэха в поиске смерти, и ты прекрасно знаешь это, — Киоши говорил твердо, заставляя верить в сказанное и себя, и ее. — Его путь в сражении, в кровавом бою, — подняв пульсирующую перчатку, он широким жестом всколыхнул парящие возле плеча Красные. — Дарвал и остальные вожаки тоже понимают это.
— Когда бандиты догадаются, что это не их бой…
— Ты испытываешь жалость? — Киоши притянул демоницу ближе, кладя левую руку на ее обнаженное плечо. — Проделав немалый путь, сражаясь на склоне Буредды, потеряв друга и узрев мощь суэджигари, для достижения своей цели я готов пожертвовать тремя Гив-Назандарами.
— Надеюсь, мой лорд, ты видишь эту цель, — она вздернула подбородок, заглядывая в его глаза.
Киоши не ответил, переводя взор на равнину впереди.
Происходящее казалось ему чьей-то выдумкой, сном, несущим тяжелый отпечаток нереальности. Казалось, еще вчера он был загнанной и израненной дичью, но уже сейчас по его единственному слову незнакомые демоны бросаются в бой, готовясь убивать. Зеленой переливающейся вспышкой к Киоши и Овилле приблизился крылатый посыльный Громовых Плясунов. Приземлившись на камень в нескольких шагах от Иронотсу, он почтительно поклонился, торопливо поведав, что отряды всех главарей готовы к наступлению. Деревня окружена с трех сторон, а ее малочисленный гарнизон совершенно не готов к схватке.
Старательно взвешивая слова, юноша опустил взор, рассматривая собственную ладонь, скрытую броней перчатки. Сила, исходящая от оружия Магистра, буквально опьяняла, затмевая разум картинами яростных битв. И теперь Киоши видел, что это не просто его вымысел — перчатка на самом деле испускала вокруг себя незримые волны могущества и власти, заставляя большинство тоэхов, находящихся вокруг, внимать и следовать любым повелениям своего хозяина.
— Передай Анзурону, пусть отдает приказ о нападении, — отчеканил Киоши, протягивая вперед массивную бронированную руку. — Убейте всех, кто мог бы прорваться к Оназдиро и сообщить князю о вторжении. Всех до одного. После разграбления — деревню сжечь.
Они помчались вперед, дикая свора Иронотсу, в считанные мгновения схватив деревню в ревущее кольцо. Подвижная лавина рывком перехлестнула низкие стены просторного поселка. Мацусиро, изваянием застывший на верхних ветвях высокого каменного великана, равнодушно взирал на боевое крещение, получаемое его армией. Он чувствовал, как с каждым новым ударом любого из бандитов его собственная душа стареет и становится все тверже. Овилла замерла рядом, прижимаясь к его плечу, узкий хвост суккуба размеренно колотил по стволу дерева.
Бандиты получили обещанное: легкую драку — легкие богатства.
Несколько десятков воинов князя Мишато, несущих в деревне патрульную и гарнизонную службу, оказались застигнуты врасплох. Не успев организовать толковой обороны, они разбились на крохотные группки, рассыпавшись среди домов и стараясь как можно дороже продать свои жизни. Рассредоточившись по деревне, они значительно облегчили работу бандитам Назандара, привыкшим убивать именно так — в переулках, банда на банду. И если в открытом поле, при поддержке Ткачей и боевых машин мощь регулярной армии могла бы без усилий сломить виртуозов кинжала, в каменных кишках поселка она потеряла всякую эффективность.
Раздергивая отряды противника и окружая их в подворотнях, бандиты без пощады рубили и рвали княжеских солдат, заливая дощатые настилы улиц свежей кровью. Паника, охватившая гарнизон, не позволила офицерам князя отдать нужные приказы и выслать гонцов. Те из солдат, кто решился самостоятельно покинуть деревню, был уничтожены заградительными дозорами Иронотсу.
Ссварна со своими воинами вышиб центральные ворота, а Шицирокину без труда занял центральную башню крохотного бревенчатого форта. Сам Киоши, покинув наблюдательный пост, повел в бой Громовых Плясунов, бок о бок с Анзуроном ворвавшись в самый центр городка.
Войско Иронотсу стало похоже на стаю голодной саранчи, рухнувшую на плодородное поле. Разрывая на куски все, что встречалось на пути, тоэхи за считанные мгновения пронзили поселок насквозь, сметая, сокрушая и убивая. Воздух был полон ревом и криками звериной ярости, где-то отчаянно звенел тревожный колокол, гудели заклинания боевых магов. Расправившись с большей частью защитников, бандиты принялись врываться в дома, убивая и насилуя мирных жителей.
Короткие и ожесточенные схватки завязались на каждом клочке поселения, на его площадях, стенах, крышах. Женщины и дети, совсем юные демоны, рабы, слуги, солдаты, чиновники и торговцы без разбора попадали под тяжелый пресс обезумевшего жернова, раскрученного бронированной рукой. Багровый небосклон Тоэха над головами сражающихся медленно переливался сотнями оттенков красного.
Стряхивая с бровей заливающую глаза кровь, Киоши отстраненно наблюдал, как отборная гниль самого темного дна Гив-Назандара обнажает свое истинное, покрытое язвами грехов лицо. Не дожидаясь, пока кровь убитых свернется и засохнет, отрядные шаманы, суккубы и боевые жрецы Держателей принялись творить свои мрачные ритуалы, осеняя воинов знаками удачи и неуязвимости. Смешивая внутренности поверженных защитников со свежими Нитями, в достатке парящими вокруг поселка, они освещали оружие и самих бойцов, завывая жуткими голосами. Те, кто практиковал каннибализм, без промедления принялись пировать, жадно глотая еще не успевшие отлететь гекару врагов.
