Севериан молчал, не перебивал даже. Может, наконец, по-настоящему услышал её? Он не сводил взгляда, и это только подстёгивало, распаляло ещё сильнее.
– И ведь у вас получилось, знаешь? Лишь успела переступить порог, как мне нашли прекрасную роль – спасительница человечества. Словно сразу знали, что не откажусь, что не смогу. А единственным проводником, хоть каким-то гласом разума, был Яромир, – пальцами коснулась висков. – Пусть он и пугал в начале, зато говорил со мной, учил, заботился по-своему. На самом деле стал первым, кто не лгал и не утаивал ничего. Но теперь и его нет, лишь этот мерзкий мертвец. Поэтому прими уже – не смогу я поверить в твою эту необоснованную веру в светлое и лучшее! Открой, наконец, глаза! Хватит быть придурком!
Наверно, всё самодовольство и взволнованность отразились на лице. Да какое же облегчение – всё высказать! Измагард хоть в чём-то оказался прав. Элина едва могла понять улыбалась она или только сдерживала безумный оскал. Но найти ответ быстро помог Севериан: он вдруг с силой притянул к себе за плечи, сдавил до синяков и едва ли не потряс как тряпичную куклу. Вперившись в неё раздражённым взглядом, крепко сжав челюсть, он выпалил, шумно дыша:
– Как же ты мне надоела. Терпеть уже не могу. Ненавижу.
Элина думала, что готова ко всему, что никаким словам уже не достать её. Но ошиблась.
Вовремя ли, в устоявшейся тишине, как молот о наковальню, раздались три поворота ключа. Дверь со скрипом приоткрылась, и в маленькой щёлке показался чужой любопытный нос. Осознав, что остаться незамеченным не получилось, Измагард не стал больше строить из себя горе
– Что-то подсказывает мне, всё прошло совсем не так, как я рассчитывал, да?
Его несерьёзный настрой лишь сильнее взбесил Севериана и, схватив друга под локоть, тот ничуть не ласково потащил прочь из комнаты. Кого-то ждёт заслуженная взбучка.
Элина осталась одна. Медленно приходило осознание всех сказанных слов. Хватит сожалений. Она поступила правильно.
***
За тот короткий промежуток, что её не было, в холле сделалось ещё невыносимее. Куча подростков, собравшихся в одном месте, это уже особо опасно, «не подходи – убьёт». Но куча подростков, запертых безвылазно друг с другом, а сегодня дорвавшихся до алкоголя и музыки – и вовсе ядрёная смесь.
Продираясь сквозь толпу, Элина заглянула в гостиную. Хотела предупредить Аделину, что уходит. В конце концов, та столько сделала, лишь бы уговорить выбраться и повеселиться. Лучше сразу покаяться. Только бы Севериана не было рядом.
Но похоже момент Элина выбрала самый неподходящий. Измагард стоял на столе в центре комнаты и, размахивая руками, говорил очередную проникновенную речь. Все запрокинули головы и поддерживали смехом и улюлюканьем, некоторые подняли вверх бутылки с шипучкой, принимая как тост. Музыка играла незаметным фоном, и ещё отчётливее слышались слова, полные искренней признательности:
– Этот день я, а может и вы, надеюсь, запомним надолго! Главное ни за что не пейте Щепок! Я тебя предупредил, Кас, никому не наливай! – Кассиан, смеясь, выкрикнул: «Ещё посмотрим». – Честно, не ожидал, что здесь соберётся добрая половина академии. Хочу думать, хотя бы большинство из вас знают, как меня зовут. Год назад вечеринка была совсем маленькой и тихой. Ещё раз спасибо! Конечно, если спросите меня, то эти две цифры – целых шестнадцать лет! – едва ли что-то меняют, но взрослые вдруг начинают думать, что с боем курантов мы из глупой тыквы превращаемся в им подобных, ответственных и скучных! Так пошлём же их подальше! Выпьем не только за меня, но и за вас всех – ещё на шаг ближе к свободе!
Толпа поддержала громким кличем и аплодисментами, чоканьем бокалов и бутылок. Сделав реверанс во все стороны, Измагард ловко спрыгнул и быстро затерялся среди обступивших гостей, с подарками и поздравлениями. Элина, наблюдавшая за этим, лишь поморщилась, представив себя на его месте. Нет, такие дни рождения точно не для неё. Если и обычно, когда все знакомые вдруг вспоминали о её существовании и пытались наговорить напутствий на год вперёд, хотелось ляпнуть зло: «Где вы раньше были?». А здесь одно и то же выслушивать весь вечер, улыбаться фальшиво, в благодарностях рассыпаться… И, как Измагард верно подметил, едва ли его тут знали по имени. Нет уж. Лучше делать вид, что такого дня не существует.
Сомневаясь теперь, не стоит ли уже просто уйти, Элина встала на цыпочки. Не мог же Квартет оставить именинника один на один? Просто невозможно. Вот только вместо них в опасной близости от себя заметила другую четвёрку, на сегодня ставшей тройкой. Демьян активно подталкивал Каллиста, как-то нервно вертевшего в руках небольшую коробочку, перевязанную красной лентой. А Терций, наоборот, стопорил и что-то нашёптывал на ухо. Все они сегодня поддержали дресс-код и буквально искрились в неоновом цвете. Даже Демьян, боготворящий чёрный цвет. Элина поняла, что неприлично долго пялится и, прежде чем её бы заметили, попятилась назад.
– Эй, глаза открой! Смотри куда!..
Извинения застряли в горле. Только не она. Почему это должна была оказаться именно она! На неё смотрела Лиля, едва не опрокинувшая бокал с чем-то мутно-зелёным. Лиля, которая не задирала её уже второй месяц. Лиля, слегка пошатывающаяся от количества выпитого. Лиля, чья широкая улыбка не сулила ничего хорошего.
– О, а ты что тут забыла? Ничтожество хочет испортить праздник?
Элина скрестила руки на груди. Бежать, нужно как можно скорее бежать. Иначе и до того бурлящая злость вырвется наружу.
– Тебе-то какое дело? День рожденье не твоё.
– Не говори, что Измагард сам пригласил, – засмеялась, – не поверю.
– Думай, что хочешь. Но это так.
Вся наигранная вежливость спала, и Лиля резко повысила голос, обвиняюще тыча пальцем. Пока играла музыка, никто не обращал внимания, но стоит только той затихнуть, и все услышат не самые лицеприятные слова.
– Хватит врать! Ты им не подруга, ты никто, ты ничтожество! Смирись. Они никогда не будут общаться с такой как ты: мало того что потерянной, так ещё толстой уродиной, ни в чём им не соответствующей. Да ты рядом стоять не должна! Только и можешь, что льстить и притворятся, а они и жалеют…
– Ты о себе сейчас? – не удержалась Элина и, наблюдая за сведёнными к переносице бровям и красным пятнам гнева на чужом лице, почувствовала удовлетворение. – Извини. Конечно же, это я инфернальное зло. Помешала твоим планам стать верной женой и доброй подругой. Но, может, не будешь перекладывать решение Севериана на меня? В конце концов, примешь горькую правду? Он не любит тебя.
– Не смей говорить такое! Ты ничего не знаешь! Я его невеста! Он любит меня, а я его, и мы поженимся, как только закончим учёбу! Мы созданы друг для друга, с самого детства влюблены! Я их пятая, Севериан принял меня, и никто не посмеет изменить этого!
– Тогда почему же он разорвал помолвку? Кто вообще полюбит тебя, если так явно ненавидишь себя?
Ей бы со своих слов посмеяться, да не получалось. Двух зайцев одновременно. Элина, очевидно, ударила по больному, по ещё не принятому и не зажившему. Это и стало ошибкой. Пьяный разум не видит граней. Лиля толкнула её, больше не сдерживаясь. Элина врезалась в кого-то, но сама даже не обратила внимания.
– Это тоже твоя вина! Если бы тебя не было, если бы не объявилась тут у нас вся такая беспомощная и одинокая, он не посмел бы отдалиться от меня! Весь прошлый год мы были неразлучны, я смирилась с его новыми друзьями, научилась даже общаться с ними. И ради чего всё это? Чтобы какая-то гадина увела его? Да я лучше убью тебя, чем дам ему уйти!
– Причём здесь вообще я опять? Думаешь, мы с ним влюблённые голубки, за ручки держимся и по углам целуемся? Если только в твоих мечтах. Я сегодня первый раз с ним заговорила, и порадуйся, он был в шаге от того, чтобы не задушить меня.
Но Лиля будто вовсе и не слышала, продолжая гнуть своё.
– Если бы только он узнал, какая ты на самом деле. Зря они в открытую стали общаться с тобой, зря взяли под протекцию, – Элина покрутила пальцем у виска. – Что в тебе такого особенного? Почему ты, а не я? Почему? Ведь даже не стараешься, а он, они всё равно выбирают тебя. А я стараюсь, так сильно стараюсь, и ничего! Объясни же мне! Что я делаю не так?
