— Согласен. — Северянин остановился. Его опущенный бердыш, вмятый щит, бледное лицо, наполовину в бинтах — всё покрыто тёмно-красными чертами и точками.
— Ты живой? — спросила Монза.
— Даже не знаю, какой я.
— Я спрашиваю, тебе больно?
Он дотронулся до бинтов. — Не сильнее, чем было в начале… думаю сегодня я стал возлюбленным луны, как говорят горцы. — Его глаз переместился вниз на её набухшее от крови плечо. — Ты истекаешь кровью.
— Скверно прошёл урок фехтования.
— Перевязка требуется?
Она кивнула в сторону ворот, с каждым мгновением шум от талинских солдат нарастал. — Повезёт, если нам дадут время истечь кровью до смерти.
— И что теперь?
Она открыла рот, но оттуда не донеслось ни звука. Сражаться без толку, даже если бы у неё оставались силы. Во дворце кишмя кишат солдаты Орсо. Сдаваться без толку, даже если бы она смогла себя переломить. Им бы повезло, если бы на казнь их повезли назад в Фонтезармо. Бенна постоянно предостерегал, что она заглядывает не слишком далеко вперёд, и кажется, говорил дело…
— Есть одна мысль. — Лицой Дэй вспыхнуло нежданной улыбкой. Монза проследила за её указующим перстом наверх, на линию крыш над садом и зажмурилась от солнца. Там, на фоне яркого неба, скорчился чёрный силуэт.
— Доброго дня вам! — Она ни за что не думала, что будет рада услышать каркающие завывания Кастора Морвеера. — Я собирался посмотреть знаменитую коллекцию герцога Виссеринского и обнаружил, что абсолютно заблудился! Нельзя ли предположить, что кто-нибудь из вас, достопочтенные господа знает, где можно её отыскать? Я слышал, он владел величайшим творением Бонатина!
Монза мотнула окровавленным большим пальцем в сторону разрушенной статуи. — Не так уж и талантливо, как о ней говорят!
Витари появилась рядом с отравителем и теперь ловко спускала верёвку.
— Мы спасены, — буркнул Дружелюбный точно таким же тоном, как мог сказать "Мы покойники."
У Монзы вовсе не осталось энергии радоватся. Она даже не была уверена, что рада. — Дэй, Трясучка, давайте наверх.
— Непременно. — Дэй отшвырнула оружие и устремилась туда. Северянин на мгновение угрюмо посмотрел на Монзу, затем последовал за ней.
Дружелюбный не сводил взгляд с Коски. — Что насчёт него? — Похоже, старый наёмник на мгновение задремал, подёргивая веками.
— Нам надо втянуть его. Подсаживай.
Сиделец обвил руку вокруг его спины и начал поднимать. Коска от сотрясения очнулся с искажённым лицом. — Ыыы! Нет, нет, нет, нет, нет. — Дружелюбный осторожно опустил его обратно и Коска, наровно дыша, покачал свой покрытой струпьями головой. — Я не собираюсь орать всю дорогу наверх только ради того, чтобы умереть на крыше. Здесь не хуже, чем в любом другом месте и в любое другое время. Годами обещал что так и сделаю. Уж лучше на этот раз я сдержу слово.
Она присела рядом с ним на корточки. — Лучше я в очередной раз назову тебя лжецом и оставлю прикрывать мою спину. — Лишь потому остался я… что люблю смотреть на твою жопу. — Он оскалил зубы, сморщился и тяжело захрипел. Лязг у ворот становился всё громче. Дружелюбный подал Коске его меч. — Они близко. Возьмёшь?
— Что мне с ним делать? Я и попал в сие положение в основном из-за того, что связался с этими штуками. — Он попытался передвинуться, передёрнулся и откинулся обратно, кожа уже приобретала тот восковой отлив, какой бывает у трупов.
Витари с Морвеером перевалили Трясучку на крышу через водосточный жёлоб. Монза мотнула головй Дружелюбному. — Твоя очередь.
Тот на мгновение сжался, не двинувшись с места, затем посмотрел на Коску. — Хочешь, чтобы я остался?
Старый наёмник взял здоровенную лапищу Дружелюбного и улыбнулся, пожимая её.
— Нет слов, как я тронут твоим предложением. Но нет, друг мой. С этим мне сподручней управиться одному. Метни разок за меня кости.
— Сделаю. — Дружелюбный выпрямился и зашагал навстречу верёвке ни разу не оглянувшись назад. Монза смотрела, как тот уходит. Её руку, её плечо и ногу жгло, её избитое тело онемело и ныло от боли. Её глаза украдкой обошли раскиданные по саду тела. Упоительная победа. Сладкая месть. Люди превратились в мясо.
— Окажи мне любезность. — Коска грустно улыбался, словно угадал её мысли.
— Ты же вернулся за мной? На одну моей милости вполне хватит.
— Прости меня.
Она издала звук — полуфырканье-полурвота. — Разве это не я тебя предала?
— Да какая сейчас разница? Вероломство обычное явление. Прощение — редкость. Тогда я уйду без груза долгов. Кроме тех денег, что должен в Осприи. И в Адуе. И в Дагоске. — Он слабо отмахнулся обагрённой ладонью. — Давай договоримся, что я не должен тебе и на этом, так или иначе, закончим.
— Такую милость я могу оказать. У нас всё ровно.
— Добро. Я жил как кал. Рад теперь, что заслужил хотя бы достойную смерть. Бывай.
Часть её хотела остаться с ним, быть вместе, когда люди Орсо прорвутся сквозь врата и делом доказать, что взаправду меж ними не осталось долгов. Но не то что бы самая большая часть. Она никогда не была чувственной дурой. Орсо должен умереть, а если её здесь убъют, кто тогда закончит дело? Она подняла с земли меч Кальвеса, засунула в ножны и повернулась, больше ни сказав ни слова. В такое время слова плохие помощники. Она дохромала до верёвки, крепко, как смогла, обвязалась ею под бёдрами и намотала на запястье.
— Тащите!
С крыши Монза могла посмотреть сквозь весь город. Широкая излучина Виссера с его изящными мостиками. Башни в изобилии торчащие к небу превратились в карликов по сравнению со столбами дыма, по прежнему вздымающимися с россыпей пожаров. Дэй у кого-то уже отобрала грушу и счастливо её грызла — по ветру развевались песочные локоны, на подбородке блестел сок.
Морвеер озадаченно поднял бровь на бойню внизу, в саду. — Счастлив отметить, что в моё отсутствие ты успешно поддерживала массовый убой на должном уровне.
— Кое-что никогда не меняется, — огрызнулась она.
— Коска? — спросила Витари.
— Не идёт.
Морвеер изобразил тошнотненькую ухмылочку. — В этот раз он облажался спасая собственную шкуру? Значит, в конце концов пьянчуга может поменяться.
Спаситель или нет, Монза ударила бы сейчас его ножом, если бы у неё оставалась пригодная рука. Судя по тому, как мрачно насупилась на отравителя Витари, та почувствовала то же самое. Вместо этого она мотнула колючей головой в сторону реки. — Отметим наше воссоединение со слезами на лодке. В городе везде войска Орсо. Самое время выбираться к морю.
Монза оглянулась. Ещё один, последний раз. В саду всё было спокойно. Сальер съехал с пьедестала павшей статуи и перевернулся на спину, раскинув руки, будто приветствовал доброго старого друга. Ганмарк на коленях в большой, подёрнутой плёнкой луже крови, свесил голову, пронзённый великим бронзовым клинком Воина. Коска смежил глаза, руки покоились на коленях, лёгкая улыбка всё ещё не сошла с запрокинутого назад лица. Падали лепестки вишни. И ложились на его краденый мундир.
