Я выдохнул, и передо мной возникло морозное облачко.
Мир вокруг тоже изменился. Не было видно: ни плотного густого тумана, ни призрачного света багровой звезды, даже Тайраны, и те, покинули здешние места, унеся с собой свои противные крики. По небу тянулись пузатые перины девственно чистых облаков, а над горизонтом рождался морозный, розовый рассвет.
— Здравствуй, — побеспокоил меня все тот же тихий голос.
— Я опять долго шел? — не зная как начать, виновато спросил я.
— Не знаю, — монотонно ответил голос. — С твоего последнего посещения многое изменилось. Теперь мне трудно уследить за временем.
— Итарга уже давно стала другой. — Я осторожно подошел к краю балкона и глубоко втянул ноздрями зимнюю свежесть.
Невероятно, но мне удалось ощутить даже приятное покалывание в носу.
— Как там Мертвое море? — внезапно поинтересовался узник. — Надеюсь все так же прекрасно?
Я не стал врать:
— Вряд ли. Оно иссохло. Ни капельки. Только смоляные деревья, гнилые кораллы и костяное дно.
Голос промолчал. И я, почувствовав за собой некую вину, осторожно добавил:
— Оно еще станет прежним. Нам бы только найти виновника. Миновать ворота Нарна и…
— Хм, — голос заставил меня замолчать. — Это очень хорошо, что ты веришь в собственные слова. Я чувствую. Но нужно ли тебе знать правду. Ведь одной веры недостаточно, чтобы изменить неизбежное. Задачка скажем не из легких.
— Жизнь состоит из трудностей. А если не бороться, то, — попытался поспорить я.
— Что ж, — согласился голос. — И этот ответ мне вполне подойдет.
— Как же нам миновать ворота? — не сдержался я.
— Стражники Нарна очень прозорливы. Но даже невероятно зоркие глаза не могут увидеть в отражение нечто большее кроме самих себя…
Голос внезапно замолк.
Я замер в ожидания — но даже спустя несколько бесконечных минут — узник не откликнулся.
— Вы еще здесь? — не выдержав, осторожно спросил я у тишины.
Ответа не последовало.
— Послушайте! Ну не молчите!
Я внезапно забеспокоился, что своими словами спугнул таинственного собеседника, не дав ему возможности сказать, что-то очень-очень важное.
Ощутив, что мои щеки загорелись пунцом и на спине выступил пот, я замер в ожидании.
Уже стоя на краю балкона, меня одолевали сомнения, а в сознании звучал тревожный голос 'волчицы'. Но я никого не слушал, отсчитывая быстрое биение сердца.
Мой голос еще несколько раз позвал тишину, но не нашел ответа. Узник молчал.
Кажется, в сознании оказался капитан 'волков', но здесь мной трудно было управлять. Вне времени и расстояния я был предоставлен самому себе и сам отвечал за свои поступки. Безрассудные поступки.
Скользнув вниз, я даже не ощутил падения. Словно птица, мое тело парило между небом и земле. Это продолжалось всего несколько ударов сердца, но для меня минула целая вечность.
Рука сама нашла выступ. Я легко подтянулся и очутился на другом балконе. Здесь холод ощущался вдвойне. Неуютно поежившись, я осторожно шагнул внутрь.
Свет сменила тьма. Моя темница разительно отличалась, от более чем, скромных покоев сокамерника.
У самого края балкона я заметил вбитые в камень кольца цепей. Видимо моего собеседника служители Арнака держали на строгом поводке.
— Я только хотел узнать, — осекшись, я, наконец, понял, что узник вряд ли мне ответит.
В дальней части камеры прислонившись к стене, лежал почерневший от времени скелет. Кости грудной клетки и ног были обмотаны выцветшей от времени ветошью. Череп, с открытым ртом, слегка повернутый в сторону — создавал впечатление, что перед смертью узник улыбался неведомому гостю.
Стараясь не нарушать тишину, я не издавая ни единого звука, чтобы не потревожить хозяина камеры, оказался внутри.
Взгляд с жадностью изучал неровные стены. И только когда глаза окончательно привыкли к здешнему сумраку, я смог различить едва заметный рисунок, находившийся по левую руку от мертвеца.
Полукруглое зеркало, в которое вглядывался закованный в латы рыцарь и чуть выше надпись: ' трудно бороться с тем, кто ищет дорогу домой'. Я подошел чуть ближе, пытаясь как можно точнее запомнить увиденное послание. Глаза еще раз пробежались по рисунку, немного задержавшись на словах.
Вроде бы все… Ах, нет!
Я едва не вскрикнул. Как я мог так оплошать. Вот же! Вот оно!
Глаза впились в изображение рыцаря, который вглядывался в пустое зеркало. Да, да пустое. Он словно искал свое отражение и не мог его найти.
В голове раздался, уже спокойный голос Хелер:
— Молодец, Курт. Ты сделал все правильно. Пойдем. Нам пора.
Я глубоко вздохнул и мир вокруг меня закружился. Стены Арнака исчезли в темноте. И мне хотелось верить, что навсегда.
— Скажи, а видишь ли ты смысл нашего бесконечного путешествия, колдун? — спросил Нав, окинув взором каменных исполинов.
— Я привык в жизни действовать по наитию, — немного смущенно ответил Неро. Вопрос явно застал его врасплох.
— Интуиция, коварная штука, на девять попаданий, один раз обязательно промажешь, — хмыкнул Нав.
— К чему ты клонишь? — смущение колдуна быстро сменилось раздражением.
— Мы преследуем врагов, о которых толком ничего не знаем. А что если они окажутся сильнее нас? Или, выясниться, что они специально ведут нас за собой?
Неро смущенно наморщил лоб.
– 'Стальные волки' не самый слабый противник, но обладая нынешней силой, я готов принять бой.
— Я не о них, друг мой, — и немного помедлив, оборотень продолжил: — Ты слышал что-нибудь о звезднорожденных.
— Что?
— Ты не ослышался, колдун. Мы с тобой находимся в древней долине Саль-Аши у ворот Нарна.
— Хочешь сказать, что дорога ведет нас в Белый город?! — Неро был поражен.
— Сомнений быть не может, — кивнул Нав. — И если одинокий путник, который интересует нас куда больше чем королевские прихвостни, с легкостью усыпил бдительность Стражей Нарна. То ответь мне на один простой вопрос: как это удалось простым рубакам Итарги? Или я что-то позабыл? И лучшие воины Солвена научились пользоваться силой звезд?
— Но это невозможно…
— Я привык доверять своим глазам, — Нав указал на темные лица исполинов.
Изваяния взирали друг на друга — и в их грозных взглядах скрытых доспехами, уже не было превосходства и величия. Почерневший камень, полуразрушенные лица и часть туловища — говорили сами за себя. Безмолвные воины, за долгие тысячилетия, потерпели свое первое и последние поражение.
