Хозяин же каравана не спорил, не видя особой разницы. Он продолжал:
– Как ты думаешь, чего она хочет?
– Мне-то откуда знать! – воскликнула, всплеснув руками, старая женщина. Но по ее глазам, в которых шевельнулась искорка мысли, караванщик понял, что знать она может и не знает, но что-то предполагает – это точно. – Вот только…- она взглянула на мужа, словно сомневаясь, говорить ей или нет, и спрашивая: стоит ли?
– Ну, что?
– Когда я услышала голос снегов, еще не проснувшись до конца, на грани между явью и дремой, мне показалось… Знаешь, – она как-то смущенно улыбнулась, – мне показалось, что я вновь вернулась в тот день, когда родители объявили о нашей помолвке.
– Ты же обо всем знала заранее. Как и я.
– Вот именно! Знала, что все случится совсем скоро. Ну прямо вот-вот! И потому…
Это сладкое ожидание, – ее губ коснулась счастливая улыбка, глаза прикрыла поволока какого-то нереального, заоблачного блаженства. – Оно лучше всего.
Потому что потом придут заботы, проблемы, а в этот миг – только ожидание исполнения мечты. Никогда мне не было так… – она даже не нашла нужного слова, а потом, ища его, видимо, натолкнулась на какую-то другую мысль, совсем не такую радостную, – вот только бы еще не было сомнений!
– Да что могло случиться! Как будто ты не знала, как сильно я тебя любил!
– Любил? А сейчас?
– И сейчас люблю. Не придирайся к словам. Просто… Тогда это было… Нечто! Ну что я тебе объясняю! Ты ведь тоже была в меня влюблена. Во всяком случае, убеждала меня, что это так.
– Ты что, стал на старости лет думать, что я говорила одно, а на самом деле было другое?
– Нет. Да что мы об этом сейчас, прожив вместе целую жизнь!…
– Если бы я тебя не любила, то не ждала бы помолвки с таким трепетом. И не боялась бы, что кто-то что-то передумает, в самый последний момент вмешаются демоны и духи и все испортят! И вообще…
– Да… – он вздохнул. – Если бы метель была обычной караванщицей… Но она…
– А ты не можешь подумать, что Она,- старуха не назвала ту, о которой говорила, ни по имени, ни как-то иначе, но ее собеседнику и так было ясно, о ком речь, – тоже влюбилась, и ждет…
– Влюбилась! – вскричал старик. – Ну ты даешь! Она же… Ну, ты сама все знаешь!
И хватит об этом! – он резко прервал разговор, который грозил зайти слишком далеко: это надо же, предположить, что богиня снегов, супруга повелителя небес могла влюбиться в кого-то еще! Нет, даже больше – ждать помолвки! С кем это, интересно знать? И вообще, Она же уже замужем и не может повторить обряд, совершаемый лишь раз! Хотя, конечно, законы пишутся для людей, а не небожителей.
"Хватит! – он мотнул головой. – А то так я вообще до богохульства дойду!" -Как скажешь. Ты спросил – я ответила… – она зевнула, прикрыв рот сухой морщинистой рукой. – Что-то меня ко сну клонить стало. Будто я сделала то, за чем просыпалась, а теперь могу и вернуться в мир снов.
– Да, давай спи. Это лучше чем больной сидеть на холоде да на ветру.
– А ты? Чего ты-то вскочил? Сейчас не твой дозор.
– Да Гал меня разбудил, – хозяин каравана недовольно поморщился, – все никак не мог решить, останавливать ли ему караван, или же не обращать внимания на эту метель.
– Как будто сразу не ясно! Это же не просто метель – воля богов!
– Значит, ему было не ясно!
– Такого не может быть!
– А, может, он сомневался… – караванщик задумался. И чем больше он думал, тем яснее, как ему казалось, понимал: – Или не хотел принимать решение. Сам…
– Ответственности испугался, – старуха осуждающе качнула головой, в то время как ее супруг лишь поморщился. Как будто ему это нравилось!
"Кому нужен помощник, не решающийся самостоятельно сделать и шаг вперед! От такого больше вреда, чем пользы: ты на него полагаешься, а выходит – зря…" Хотя… Ему следовало признать, что это не так. Во всяком случае, до этой ночи все было иначе. Гал был смелым воином. И мудрым дозорным. И вообще, помощниками случайно не становятся. Нужно иметь призвание. Однако эти сомнения…
– Достаточно раз оступиться, чтобы потом хромать всю жизнь, – все так же качая головой, продолжала Лари.
– Хромать-еще ладно. Но так можно ведь и вообще не туда уйти… Заменю я его. На первом же совете.
– Жаль… – женщина тяжело вздохнула.
Услышав это, он резко вскинул голову, пронзив супругу острым придирчивым взглядом:
– А мне казалось, ты на моей стороне.
– Так и есть.
– Что же тогда ты его жалеешь? Мы должны думать не об одном, а обо всех. И вообще…
– Всех не нажалеешься, – проговорила Лари, повторяя любимые слова мужа.
– Вот именно! И в чем же дело?
– В нас. В нашем сыне. Он… – женщина вновь вздохнула. – Он, наверное, лучший из всех торговцев, которых мне доводилось знать…
– Да уж, – довольный, хмыкнул Гареш, – Гур способен продать даже снег и, к тому же, по такой цене, словно он не из воды, а из золота. Верно, – его губ коснулась довольная улыбка, а плечи расправились от гордости.
– Верно-то верно, – жена же была грустна, не разделяя его радости. – Да только ему предстоит быть не только торговцем, но и хозяином каравана.
– Хозяин каравана – и есть торговец.
– В городе. А в снегах пустыни – он еще и старший дозорный, и предводитель воинов…
– Ну, – губы караванщика скривились к подобии усмешки, – посмотрел бы я на того, кто б осмелился обвинить парня в трусости! Хотя, мне вряд ли бы удалось это сделать: снега занесли б его, погруженного в вечный сон, быстрее, чем дерзкие слова успели б сорваться с его губ!
– Вот именно! Он слишком… – старуха, замолчав, закрутила головой, подбирая нужное слово.
– Строг? Даже жесток? Ты это хотела сказать? – ему не нравилось, что Лари думает так о сыне. Но, с другой стороны… Как ни крути, а она права. Доброты бы Гуру хоть чуть-чуть. И сострадания. Видимо, боги, раздавая новорожденным свои дары, решили, что дали ему и так достаточно, не оставив в душе места для этих чувств.
– Жестокость – не грех. В наше жестокое время она даже нечто большее, чем необходимость. Это благо. И для него, и для окружающих.
– Да при чем тут жестокость! – всплеснула руками старуха. – Мой мальчик совсем не жесток! Он очень добр! Он заботится о жене, о своих детишках. А то, что все его немного побаиваются… Ну так что ж? Так и должно быть. С детьми нужно быть строгим.
– Как и с теми, кто тебе подчиняется.
– Да, как и с теми, за чьи жизни ты отвечаешь. Иначе толку не будет. Плохо другое – он слишком скор на расправу. Слишком. Сначала наказывает, а потом и думать нет смысла, была ли в этом необходимость… Гал же всегда казался мне таким рассудительным, так что… Ну… Ты знаешь… Я думала, они будут хорошо дополнять друг друга. И потому не беспокоилась… А теперь… Теперь я вижу, что нам действительно еще рано отходить ко сну.
