Когда я опустился за стол, отец Ульфилла провозгласил торжественно:
– Да возблагодарим Отца Небесного за дарованную нам победу над силами Зла!.. Да поклянемся, что и впредь будем чисты и верны Его заповедям, ибо только верным своим людям Господь помогает и поддерживает в трудные минуты!.. Аминь.
– Аминь, – прозвучали десятки голосов. – Аминь, аминь, аминь…
Священник требовательно взглянул на меня, я намек понял, взялся за нож и вонзил в бок зажаренного целиком олененка. Тут же заблистали ножи, мясо резали, кромсали, пошло чавканье, довольное рычание.
Зигфрид встал с чашей вина в руке, веселый, довольный.
– Выпьем же с разрешения нашего хозяина за нового рыцаря, за сэра Гунтера!
Все поднялись, я тоже встал, огромный зал дрогнул от мощного рева:
– За Гунтера!
– За рыцаря Гунтера!
– За сэра Гунтера!
Гунтер, красный и счастливый, раскланивался, прижимал руку к сердцу. Зигфрид обнял его и облобызался, как с равным. Священник под шумок незаметно покинул свое место, я услышал его сварливый и вечно недовольный голос:
– Сэр Ричард, вы заслужили славу и восхваление этих простых и бесхитростных людей! Они полагают это подвигом, в их глазах вы попрали дьявола и его приспешников… Теперь бы еще изловить Черного Пса, что воет по ночам у Больших Печенег… Там же ваши люди, а моя паства. Мы должны заботиться о своих людях. Возможно, тем самым вы хоть немного облегчите свою душу от тяжких прегрешений перед Господом…
Тоже мне соратник, подумал я вяло. Ответил рассеянно:
– Ну и что, если воет собака?.. Другое дело, если бы выла кошка. Или мяукала, не важно. Собаку сотворил Господь, а кошку – дьявол, потому все, что делает собака, это предзнаменование доброе. Бродящие в ночи, Зло видят только собаки, начинают выть, а это уж сами судите, плохой или хороший знак. Вы предпочли бы, чтобы вам в тишине перерезали горло? Собаки предостерегают, а кошки накликивают…
Он покачал головой, дряблое лицо стало строгим, а голос стал громче:
– Вы правы, дьявол чаще всего появляется в облике кошки, но иногда, чтобы обмануть нас, может явиться и в облике большого черного пса! А жителям того села как раз досаждает Черный Пес. Дьявол многолик, он пользуется любой возможностью, чтобы попасть к людям, войти в их дом, сеять смуту, ссорить мужа с женой, детей с родителями…
Голос его креп, становился звучным, как на проповеди, это профессиональное, уже и другие начали умолкать, поворачивались к нам, прислушивались, опустили чаши.
Я поморщился, эти нападки на дьявола сродни обвинениям камню, о который споткнулись.
– Дьявол никогда, – возразил я не так громко, но твердо, – никогда никем не может овладеть без согласия жертвы! Как вообще никто из его команды, как и он сам, не могут войти даже в дом человека без его приглашения. Обязательно громко и четко выраженного!.. Об этом уже забывают, и на бедного дьявола начинают вешать всех собак…
Священник смотрел с ужасом, воскликнул верещащим голосом:
– Вы слышите? Вы все слышали? Он защищает дьявола!.. Он защищает дьявола!
Это было неожиданно, я никак не думал, что начнет ссору вот так прямо за столом, после блистательной победы, дурь какая-то, в самом деле не видит своей выгоды, дурак.
– Я назвал его бедным, – сказал я терпеливо, – ибо дьявол в немилости у Господа, потому он и беден. Бог нас любит и нам помогает, разве это не главное богатство?
Я провел рукой широко в воздухе, показывая, что там за стеной гора трофеев, меня поняли, довольно заорали, на священника смотрели сумрачно, не порть, отче, праздник, но отец Ульфилла заявил непоколебимо:
– Главное богатство – верить в Господа нашего, верить истово, беззаветно… и тогда все сбудется!
Я стиснул челюсти, желание дал ему железным кулаком по его роже высветились на моем лице отчетливо, священник отступил на шаг, вскрикнул:
– Ага, молитва Господу нашему вызывает корчи?
За столом смотрели с недоумением то на меня, то на отца Ульфиллу, начали шептать молитвы, творить крестные знамения, многие хватались за амулеты и талисманы.
Я сказал зло:
– Господу нужны сильные и стойкие воины, а мы все – воины в борьбе с тьмой, дуростью и тупостью. Господу угодны лишь те, кто сам отвечает за свои поступки, как и хотел Господь, а не тот, кто смиренно ссылается на волю Господню, а сам и пальцем не шевельнет, чтобы идти по тропе, указанной Господом.
Отец Ульфилла сказал громко:
– Богохульник! Он не верит, что Господь всегда поможет слугам своим…
Я поднялся, пора этот балаган прекращать, дурак явно жаждет попасть в мученики церкви, взял чашу с вином и сказал громко:
– Давайте я расскажу случай, что имел место в моей стране. Стряслось в одном крае наводнение. Река вышла из берегов, начала заливать ближайшее село… Люди, что делать, со стонами и жалобами собрали скарб, увязали в мешки да узлы, погрузили на телеги и поехали на сухие места повыше. Понятно, угнали и скот, увезли кур, гусей… И только один очень благочестивый священник остался. Когда вода уже залила землю, оставшиеся плавали на плотах и подбирали опоздавших, подплыли к церкви и начали уговаривать его перейти на плот. Священник твердо ответствовал, что верует в Господа, а тот верных слуг не оставит. Как, думаете, верно ответил? Судя по нашему отцу Ульфилле – верно. Ну, люди на плоту поплыли дальше. Вода все прибывала, залила церковь, пришлось священнику перебраться на хоры, а потом и вовсе на колокольню. Оттуда смотрел на бескрайние прибывающие воды, но вот однажды показалась лодка, направилась прямо к церкви. На веслах сидели мужчины, которые закричали, чтобы немедленно переходил в лодку, вода прибывает, может залить и колокольню. Священник ответил с твердой уверенностью, что он верует в Господа, верует без колебаний и сомнений, а Господь своих слуг не оставит. На лодке поуговаривали, но священник был тверд, пришлось им отправиться ни с чем. Как думаете, он ответил верно? Судя по глазам нашего патера Ульфиллы – верно. Вода прибывала, скрылись крыши домов, большие волны катились на месте большого села, и однажды показался настоящий корабль. Он направился прямо к торчащей из воды верхушке колокольни, с корабля закричали, что в столице узнали про него, священника, который один-единственный среди разбушевавшегося наводнения, и вот прибыли его спасти. Священник вновь ответил красиво и гордо, что он – верный слуга Господа, что Господь его не оставит, так что плывите себе, господа, я останусь, Господь меня спасет… Как вы думаете, он ответил и поступил верно?
Я перевел дух, молча отпил из чаши. Гунтер спросил жадно:
– И что, спас?
А Зигфрид, более практичный, спросил:
– Как спас?
