– Может быть, на пустыре, за старыми домами? Они все нежилые, подготовлены под снос. Нас никто не увидит.
– Я бы поехала в парк, – вмешалась Дина и вопросительно посмотрела на Рамона. – Помнишь, мы гуляли там? И вышли на большой луг. Там нет вообще никаких зданий.
– Да, помню… – рассеянно отозвался негоциант.
Вряд ли он сможет забыть этот парк. Рядом с ним на Рамона пыталось напасть псевдонекротическое существо – сложная иллюзия, созданная Иноканоаном. И уже не в первый раз вьесчи задумался о том, какой магической мощью нужно обладать, чтобы создать морок, обманувший даже Дону – вилиссу из клана Смерти. Так что от того места у негоцианта сохранились не самые лучшие воспоминания.
– Так что насчет парка? – спросил Валентин.
– Позвоню-ка я Иовану, – решил Рамон, поднимаясь с дивана. – У нас были в прошлом дела, касающиеся земельных участков. Думаю, он сможет дать удачный совет. А вы оба пока займитесь чем-нибудь полезным.
Ученики вышли из комнаты, демонстративно не глядя друг на друга.
«Ничего, скоро взаимная неприязнь пройдет, – подумал Рамон, набирая номер Иована. – Ничто не способно объединять лучше магии Лугата».
Оборотень не отвечал, впрочем, в этом не было ничего удивительного. Рамон отложил мобильный, лег на диван, сунув под голову кожаную подушку, и прикрыл глаза. До визита к Доне оставалась еще пара часов… Он не собирался спать, но едва закрыл глаза, как тут же память, разбуженная Дарэлом, выплеснула яркую картину прошлого…
Сирил расхаживал по комнате, едва не натыкаясь на стулья и пиная все, что попадалось под ноги.
– Она надо мной все время издевается! Она меня презирает!
На его белой льняной тунике виднелось несколько красных пятен крови, светлые волосы казались растрепанными сильнее обычного, а на щеке темнел быстро заживающий, но все еще заметный рубец – след недавней потасовки, а может быть, заклинания, примененного в одиночку.
Ра-Ил Лугат, старший жрец Северного храма, сидел перед огромным куском полированного кварца, заменяющего ему стол, и пытался работать. В просторные покои на среднем ярусе пирамиды залетал теплый южный ветер. Через открытые треугольные окна виднелась бухта, светящаяся огоньками судов, стоящих на рейде. Слышался ровный шелест пальм и непрерывный треск цикад. Земля остывала, и дрожащие потоки тепла, невидимые человеческому глазу, поднимались в воздух, тая в прохладном небе. У горизонта клубились облака.
Ра-Ил перевел взгляд от окна на свиток папируса с прогнозами погоды на грядущий месяц и заставил себя сосредоточиться.
«Гордость Илории» собирался выйти в море через неделю, и его владельцы умоляли жрецов Лугата предоставить погоду, благоприятную для плавания, обещая взамен сказочное вознаграждение в виде драгоценных камней и лучших рабынь.
– Не могли подождать, – пробормотал Ра-Ил. – Тащатся на своем корыте в самые шторма.
– Что ты сказал? – спросил Сирил, останавливаясь.
– Она тебя любит, – ответил старший жрец, не поднимая головы.
– Почему тогда говорит, что я… – Он запнулся, вспомнив пережитое недавно оскорбление, но явно не желал посвящать наставника в подробности. – Как она вообще может говорить такое?!
– Ка-Ми переменчива, непостоянна и капризна так же, как и стихия, которой служит.
– Но…
– И я бы на твоем месте, – повысил голос Ра-Ил, – занялся делом вместо того, чтобы тратить силы на бессмысленные эмоции. Возьми карты. Изучи розы ветров и сверься с течениями. Мне нужно доставить эту лоханку целой до материка.
Сирил возмущенно выдохнул, потом сгреб со стола свитки и уселся с ними на пол у окна. На его смуглом лице с тонкими чертами застыло выражение высокомерного презрения – такого не добиться репетицией перед зеркалом. Вечной жизни и могущества жрецов Лугата были удостоены лишь юноши и девушки самого высокого происхождения. Так что умение демонстрировать превосходство над окружающими у Сирила было врожденным.
Пару минут ученик молча изучал схемы, скептически хмыкая, затем незаметно для себя увлекся.
– Они уверены, что хотят заходить в Малбаи? Можно швартоваться в другом порту.
– Уверены.
– Какой груз будет на корабле?
– Сельскохозяйственные инструменты, оружие, шкуры морских единорогов, жемчуг.
– А обратно?
– Дерево кедра и рабы.
Сирил прошептал что-то неразборчивое, и его светлые раскосые глаза стали совсем прозрачными. В воздухе на миг повеяло свежим запахом грозы.
– Почему бы им не подождать до начала навигации?
– Золото, друг мой. Золото. – Ра-Ил поставил несколько отметок на полях своего папируса. – Успеют первыми – вся прибыль их.
– Глупая алчность. И почему мы вечно должны помогать жадным купцам?
– Вопрос престижа. Корабли под флагом с пирамидой и шаром приходят в любой порт в любое время года.
Они работали еще несколько часов, до тех пор, пока небо не стало светлеть. Сирил, начавший записывать первые знаки длинного заклинания под диктовку учителя, оторвался от своего занятия и пошел опускать щиты на окнах.
Ра-Ил потянулся, слегка утомившись от долгого сидения на одном месте. И тут же почувствовал тонкую вибрацию прозрачного шара, стоящего на краю столешницы. Передвинул его ближе. В глубине сферы закружился золотистый туман, а через мгновение из него выступило красивое женское лицо с высокими скулами, яркими полными губами и черными завитками волос, небрежно падающими на гладкий лоб. Взгляд темных глаз, подведенных черной тушью, казался немного рассеянным. Но это впечатление было обманчиво. Гостья умела быть необычайно проницательной.
– Доброй ночи, Ра-Ил, – произнесла она, улыбаясь. – Ты выглядишь уставшим.
Сирил, зажигавший светильники, услышал знакомый голос и понимающе усмехнулся. Отношения учителя с прекрасной жрицей напоминали ему его собственные схватки с Ка-Ми.
– Доброй ночи, Ола. Чем вызван столь ранний, вернее поздний визит?
Он ожидал услышать обычный ироничный или легкомысленный ответ, но глаза женщины стали на миг растерянными, а голос был тих и задумчив:
– Знаешь… мне сегодня приснился плохой сон. Он меня тревожит. В последнее время я постоянно ощущаю угрозу. Не знаю, откуда она идет, но не могу успокоиться. Постоянно думаю об этом. А ты… ничего не чувствуешь?
– Нет. – Он улыбнулся, глядя на растерянную женщину. – Неужели старшая жрица цветущей Аюлы стала верить снам, словно испуганная девчонка-послушница? Неужели прекрасная столица стала навевать тебе кошмары?
Ола прикусила алую нижнюю губу, нахмурилась, но тут же улыбнулась и произнесла с прежней насмешливостью:
– Тебе, конечно, живется спокойнее. Сидишь в своем захолустье, зачаровываешь дождик для крестьянских полей и отводишь шторма от лодочек рыбаков.
