— Пробовал переспать с девкой?
Он уставился на меня, потом выпил.
— Ты что, дурак?
— Прости. Это был глупый вопрос. Что, и после этого все равно уснуть не можешь?
— Не могу. — Он поставил кубок рядом с собой и сцепил пальцы. — Бесполезно. Все бесполезно. Приведи ее ко мне, Мерлин. Ты должен это сделать, ты можешь. Вот почему я послал за тобой. Ты должен привести ее ко мне так, чтобы никто ничего не узнал. Пусть она полюбит меня. Приведи, пока он спит. Ты ведь можешь!
— Заставить ее полюбить тебя? С помощью магии? Нет, Утер, на такое магия не способна. Тебе следовало бы это знать.
— Да ведь любая бабка клянется, что может такое сделать! А ты — среди людей нет равного тебе по силе. Ты поднял Висячие Камни, поднял король-камень, когда Треморин оказался бессилен.
— Я просто лучший математик, чем он. Бога ради, Утер! Мало ли что говорят люди! Ты-то знаешь, как все было на самом деле. Это не магия.
— Ты говорил с моим братом, когда он лежал при смерти. Или ты станешь отрицать это?
— Нет.
— И не станешь отрицать, что поклялся служить мне, когда это будет нужно?
— Нет.
— Ну вот, ты мне нужен. Твоя сила — чем бы она ни была. Посмеешь ли ты сказать мне, что ты не маг?
— Я не из тех магов, что могут пройти сквозь стену и провести человека через запертую дверь, — сказал я.
Он дернулся. Я увидел, что его глаза лихорадочно блеснули, но на этот раз не гневом, а, как мне показалось, страданием.
— Но я не отказывался помочь тебе, — добавил я.
Глаза его вспыхнули.
— Ты мне поможешь?
— Да, помогу. Когда мы виделись в последний раз, я сказал тебе, что настанет время, когда нам придется действовать вместе. И вот время настало. Еще не знаю, что я должен делать, но я увижу это в свое время, а исход — в руке бога. Но одно я могу сделать для тебя прямо сегодня. Могу помочь тебе уснуть. Нет, подожди! Сиди и слушай. Если завтра тебе предстоит короноваться и принять в свои руки всю Британию, сегодня ты будешь делать то, что я скажу. Я приготовлю отвар, который поможет тебе уснуть, и ты ляжешь с девкой, как обычно. Возможно, будет лучше, если кто-то, кроме твоего слуги, сможет поклясться, что ты был у себя.
— Зачем? Что ты собираешься делать?
Его голос звучал напряженно.
— Я попробую поговорить с Игрейной.
Он наклонился вперед, вцепившись в подлокотники.
— Да! Поговори с ней! Я не могу пойти к ней, но, быть может, ты сумеешь. Скажи ей…
— Погоди. Только что ты просил меня заставить ее полюбить тебя. Хочешь, чтобы я привел ее к тебе с помощью моей силы. Если ты никогда не говорил с ней о своей любви и не виделся с ней, кроме как на людях, откуда ты знаешь, что она согласится прийти к тебе, даже если это будет возможно? Ты уверен, что ее душа открыта тебе, государь мой?
— Нет. Она молчит. Улыбается, смотрит в землю — и молчит. Но я знаю. Знаю! Это… раньше, когда я играл в любовь, это все были лишь отдельные ноты. А теперь они сложились вместе и составили песню. Она — песня.
Наступило молчание. Позади него, на помосте в углу комнаты, стояла кровать, и полог отдернут. Над ней, на стене, распластался большой дракон червонного золота. Он как будто шевелился в свете пламени, вытягивая лапы.
— Во время нашего последнего разговора, — сказал внезапно Утер, — тогда, среди Висячих Камней, ты сказал, что тебе от меня ничего не надо. Но клянусь всеми богами, Мерлин, если теперь мне поможешь, если я смогу получить ее так, чтобы это ничем не грозило, проси у меня все, что хочешь. Я клянусь!
Я покачал головой, и Утер умолк. Наверно, он понял, что я думаю уже не о нем, что другие силы теснят меня, заполняя комнату, озаренную светом очага. Дракон пламенел и переливался на темной стене. В его тени шевельнулся другой, сливаясь с ним, пламя — с пламенем. Что-то вонзилось мне в глаза, словно коготь. Я зажмурился, и стало тихо. Когда я снова открыл глаза, огонь угас и стена опять потемнела. Я взглянул на короля — он неподвижно сидел напротив, глядя на меня.
— Сейчас я попрошу тебя лишь об одном, — медленно сказал я.
— Да?
— Когда я приведу ее к тебе, ты сделаешь ей ребенка.
Не знаю, чего он ждал, но только не этого. Он уставился на меня, потом неожиданно рассмеялся.
— Воля богов, да?
— Да. Воля Бога.
Он потянулся в кресле, словно свалил с плеч тяжкую ношу.
— Ну, что до меня, Мерлин, я обещаю, что сделаю все, что смогу. И все остальное, чего ты потребуешь. Я даже буду спать сегодня ночью.
Я встал.
— Тогда я пойду, приготовлю отвар и пришлю его тебе.
— А ты поговоришь с ней?
— Поговорю. Спокойной ночи.
Ульфин за дверью засыпал стоя. Когда я вышел, он поморгал и уставился на меня.
— Мне уже можно войти?
— Погоди. Сперва идем в мою комнату. Я дам тебе напиток для него. Проследи, чтобы он его принял и заснул. Завтра ему предстоит длинный день.
В углу, на груде подушек, завернувшись в синее одеяло, спала девушка. Проходя мимо, я увидел высунувшееся из-под одеяла голое плечико и копну прямых русых волос. Она выглядела очень юной.
Я покосился на Ульфина. Он кивнул, потом вопросительно мотнул головой в сторону закрытой двери спальни.
— Да, — сказал я. — Но потом. Когда он выпьет лекарство. А пока — пусть спит. Да тебе и самому не мешало бы лечь, Ульфин.
— Может, мне и удастся поспать, если он ляжет, — Ульфин еле заметно улыбнулся. — Сделай питье покрепче, ладно, господин? И позаботься о том, чтобы оно было вкусное.
— Да выпьет он его, не бойся.
— Да я не о нем беспокоюсь, — сказал Ульфин. — Я о себе…
— О себе? А, понятно. Ты имеешь в виду, что тебе придется отведать его первым?
Он кивнул.
— Ты все пробуешь прежде него? И еду, и питье? И даже любовные настои?
— Любовные настои? Для него? — Ульфин застыл с раскрытым ртом. Потом рассмеялся. — А, ты шутишь!
Я улыбнулся.
— Хотел посмотреть, умеешь ли ты смеяться. Ну вот, пришли.
— Погоди, я сейчас.
Кадаль ждал меня у огня. Мне отвели уютную комнату в изгибе стены башни, и Кадаль поддерживал в очаге яркий огонь, над которым кипел большой котел с водой, стоящий на железной решетке для дров. Кадаль уже достал мою шерстяную ночную рубашку и расстелил ее поперек кровати.
На сундуке у окна лежала охапка одежды, переливающаяся золотым и алым, отделанная мехом.
— Это что такое? — спросил я, садясь, чтобы Кадаль мог снять с меня сапоги.
— Король прислал тебе одеяние для завтрашнего торжества, господин.
В комнате возился мальчик-слуга, наливавший ванну, поэтому Кадаль, против обыкновения, держался официально. Управившись, мальчик поспешно выскользнул из комнаты, повинуясь кивку Кадаля.
