Нет, не в глаза.
В глаз! Один большой, по-телячьи карий глаз, прямо посреди лба, с толстыми ресницами и крупными слезами, которые катились по обеим его щекам.
— Тайсон, — запинаясь, произнеся. — Так ты…
— Циклоп, — тут же влезла Аннабет. — Судя по виду, еще ребенок. Возможно, поэтому он не мог пересечь границу так легко, как быки. Тайсон — один из бездомных сирот.
— Один из кого?
— Они живут почти во всех больших городах, — с неприязнью произнесла Аннабет. — Это… ошибки, Перси. Дети природных духов и богов… Ну, как правило, одного бога… и они не всегда получаются миловидными младенцами. Их отовсюду гонят. Никто не хочет иметь с ними дела. Они так и растут, как дикари, на улицах. Не знаю, как именно этот нашел тебя, но он к тебе привязался. Это очевидно. Отведем его к Хирону, пусть он решает, что с ним делать.
— Но огонь. Как это получилось?..
— Он же циклоп. — Аннабет помедлила, как бы припоминая что-то неприятное. — Они работают в кузнях богов. Они должны быть недоступны для огня. Вот что я пыталась внушить тебе.
Я был потрясен. Как же я сам до сих пор не догадался, кто такой Тайсон?
Но в тот момент мне просто некогда было об этом размышлять. Одну из сторон холма целиком охватил огонь. Раненые герои требовали внимания. И еще имелись искореженные тела двух бронзовых быков, которые надо куда-то девать: я подумал, что в обычный агрегат по переработке мусора они вряд ли поместятся.
Снова подошла Кларисса, стирая сажу со лба.
— Джексон, если можешь встать — поднимайся. Надо отнести раненых в Большой дом и дать знать Танталу о случившемся.
— Танталу? — переспросил я.
— Новому исполнительному директору, — неприязненно объяснила Кларисса.
— Но исполнительный директор — Хирон. И где Аргус? Он начальник службы безопасности. Он должен быть здесь.
— Аргуса выставили. — Кларисса скорчила кислую мину. — Вы двое слишком долго отсутствовали. Мир меняется.
— Но Хирон… Он учил ребят сражаться с монстрами более трех тысяч лет. Он не может просто так уйти. Что случилось?
— А то и случилось, — оборвала меня Кларисса.
Она указала на дерево Талии.
Каждый обитатель лагеря знал историю дерева. Шесть лет назад сатир Гроувер, Аннабет и еще два полубога, Талия и Лука, добрались до Лагеря полукровок, преследуемые целым воинством чудовищ. Когда они достигли верхушки холма, Талия, дочь Зевса, в последний раз встала на пути монстров, позволив своим друзьям достичь безопасного места. Когда она умирала, ее отец Зевс смилостивился над ней, обратив ее в сосну. Ее дух укрепил волшебные границы лагеря, защищая его от чудовищ. С тех пор сосна росла на вершине, крепкая и здоровая.
Но теперь иголки ее пожелтели. Высокая насыпь опавшей хвои выстлала основание дерева. В трех футах от земли, прямо по центру ствола, виднелась отметина размером с пулевое отверстие, откуда сочился зеленый сок.
Я содрогнулся, словно кто-то запихнул мне в грудь кусок льда. Теперь я понял, почему лагерь в опасности. Волшебные границы пали, потому что дерево Талии погибало!
Кто-то отравил его.
Глава пятая
У меня появляется новый сосед
Случалось ли вам возвращаться в свою комнату, а там все перевернуто вверх дном? Так некоторые заботливые люди (да, мама?) пытаются навести у тебя порядок, и вдруг оказывается, что ты ничего не можешь найти. И даже если ничего не пропало, все равно не отделаться от неприятного щекочущего ощущения, будто кто-то рылся в твоих личных вещах, протирая каждую поверхность ароматизированной полировкой для мебели.
Примерно такое чувство я испытал, увидев Лагерь полукровок.
На первый взгляд никаких особых перемен не произошло. Большой дом с крышей из голубой черепицы и кольцевой верандой стоял на прежнем месте. Все так же нежились на солнце клубничные поля. По долине были разбросаны все те же греческие здания с белыми колоннами — амфитеатр, боевая арена, павильон для трапезы, откуда был виден Лонг-Айленд. А между лесом и ручьем ютились все те же домики: двенадцать своеобразных строений, каждое из которых посвящалось олимпийскому богу.
Но теперь в воздухе витала тревога. Можно было с уверенностью сказать: тут что-то не в порядке. Вместо игры в волейбол воспитатели и сатиры складывали под навес мечи и копья. Вооруженные луками и стрелами дриады о чем-то нервно перешептывались на окраине леса. Деревья выглядели чахлыми, трава в полях пожелтела, а огненные отметины на Холме полукровок были похожи на уродливые язвы.
Кто-то испоганил это самое любимое на свете место, и я уже не был здесь счастлив, как прежде.
По пути к Большому дому я встретил немало ребят, которых помнил еще с прошлого лета. Никто не остановился, не заговорил со мной. Никто не сказал: «С возвращением, парень!» Некоторые оглядывались при виде Тайсона, однако большинство угрюмо проходили мимо, исполняя обычные обязанности: разносили послания, волокли мечи, чтобы заострить их на точильных колесах… Лагерь напоминал военное училище. Можете мне поверить, что так оно и было, — из парочки таких заведений меня вышвырнули.
Но для Тайсона все это ровно ничего не значило.
— Это че? — изумленно открывая рот, спрашивал он.
— Конюшня пегасов, — отвечал я. — Крылатых лошадей.
— А это?
— Ну… это уборные.
— А это че?
— Домики обитателей лагеря. Если неизвестно, кто из богов твой отец, тебя помещают в домик Гермеса — видишь вон там, коричневый, — пока не установят. А потом сразу определяют в группу детей матери или отца.
Тайсон воззрился на меня в благоговейном изумлении.
— И у тебя… есть свой домик?
— Номер три. — Я указал на невысокое серое строение, сложенное из морских камней.
— Ты живешь там с друзьями?
— Нет. Один.
Объяснять не хотелось. Горькая правда состояла в том, что я был один в домике, поскольку считалось: меня и вовсе не должно быть на свете. После Второй мировой войны Большая тройка — Зевс, Посейдон и Аид — заключили договор, что больше не будут иметь детей от смертных женщин. Мы, их дети, были более могущественными, чем обычные полукровки. И слишком непредсказуемы. Когда мы сходили с ума, возникали проблемы… к примеру, та же Вторая мировая. Большая тройка нарушила договор только дважды — когда Зевс зачал Талию, а Посейдон — меня. Мы оба не должны были появиться на свет.
Зевс превратил Талию в сосну, когда ей едва исполнилось двенадцать. А я… я изо всех сил старался не отправиться по ее стопам. Мне снились кошмары, что если я буду на краю смерти, то Посейдон может превратить меня, ну, скажем, в планктон. Или в плавучие бурые водоросли.
