И дальше в том же ритме с тем же текстом. Пока следом на помост не залез в простыне-тоге важный старикан, поправил свой нимб (вот у него нимб был) из соломы и бороду, и воздел к толпе свои худые руки:
- Я - Святой Петр! - заявлено было со всей серьезностью. - Я стерегу Райский сад и земных своих чад! Да только много грехов на них нынче! Не так ли, брат мой?!
Божественный его брат, явно припозднившись, выскочил следом и с ходу проорал:
- О, да! Ибо жить они стали не по законам Отца нашего, а...
- Вот дядька Прохор с Гораном дают, - хмыкнула себе под нос Стэнка. Хоровые девы меж тем заголосили:
- За грехи! За грехи!
Лишены Отца руки!
Благодати лишены!
Те грехи покажем мы!
А дальше пошло самое традиционно интересное и на помост, один за другим начали вылазить воплощения семи смертных грехов, среди коих, традиционным же признанием наградили "блуд" в исполнении наливной дочери кузнеца, Марыли. Да и та исполняла свою роль с душой, и даже каялась перед Святыми братьями, оголив блузкой плечико. Стэнке, глядя на это, закралась крамольная мысль. И она зашарила глазами поверх людских голов... но, макушку отца Зоила среди них опять не нашла. Тем временем, действо на помосте перетекло в свой апофеоз. И туда живо выволокли большущий пустой котел, начищенный до мутной зеркальности. Святые братья, торжественно качнув друг другу соломенными бородами, расступились по сторонам:
- Грехи повержены! Не так ли, брат мой, Павел?!
- О, да, брат Петр! И благодать возвращена! И щедрые дары за то!
- Примите же и впредь живите в свете!
- Вот сейчас, гляди, - Солена обхватила своими подружкину ладонь.
И на помост взобрался... олень. Конечно, мужик с рогами, огромными рогами, раскрашенными под золото и ремнем прикрепленными к голове, но вот соотношение их веса и веса "артиста" было явно не в пользу второго. К тому ж, тот оказался еще и изрядно нетверёз.
- Матушка моя, - изумленно распахнула Стэнка рот.
Парни с обеих от них с Соленой сторон в кулаки заржали. Олень на помосте... устоял.
- При-примите от нас, чада, сей дар! - скосился на него Святой Петр - Горан.
- Забейте, освежуйте и разделите меж собой все поровну! - внес поясненья Павел - Прохор и... слегка подтолкнул "дар" в сторону котла.
Да ему этого и хватило. И, вмиг потеряв равновесие, оленя понесло прямиком в нужную сторону... Бз-бум-м-м! Под звон не хуже Благовеста, Божий дар по собственному почину, минуя забой, освежеванье и раздел, навернулся рогами в котел. Толпа ахнула от такого "нетрадиционного поворота". Стэнка, упав в колени Солены, захохотала.
- Славься, Отец наш!
Славьтесь Петр и Павел!
Благодарим за сей щедрый дар! - в разнобой заголосили девы на помосте. А в другой стороне от него, в окружении старост и их жен, умирал от желания засмеяться отец Зоил...
- Ну, что делаем дальше? Куда идем? - спустя приличное уже время воодушевленно поинтересовалась у Стэнки Солена.
Подружка ее была очень довольна. Ей и ухажер нынешний нравился, курносый и задорный, и всё происходящее сейчас на поляне. Стэнка на тот момент уже сама подостыла и расслабилась. Поэтому, лишь дернула плечом (и оголилось оно не хуже, чем у Марыли. Да и ее "кудрявый и чернявый" казался теперь не таким уж неотесанным):
- А, куда хотите. Вон там, вроде, весело, - и кивнула на собравшуюся вокруг детской зоны толпу.
Кавалеры девушек давно и явно рассчитывали свернуть к танцам, но, расстройства не проявив, зашагали по бокам. Однако разглядеть что-то с краю было невозможно. Лишь расслышать ребячий визг и хохот зрителей, коим повезло гораздо больше, чем Стэнке с Соленой.
- Тю, жалко-то как, - капризно скривилась первая.
- А давай... о-оп!
- О-ой! - и вмиг взлетела на мужское плечо. Следом взвизгнула Солена, водруженная точно так же. Нет, с кавалерами им точно свезло. А вот с тем, что теперь открылось их взору...
На детской круглой площадке вовсю шла игра в "Пастушка". Суть ее сводилась к ловле "блудливой овцы" им самим. На ноге овцы тренькал привязанный колокольчик, а пастуху застилал глаза тугой платок. И он в таком виде должен был поймать овцу или не поймать... Пастухом оказался отец Зоил. Странная роль для священника, хотя если вдаться в религиозный ее смысл...Однако ловить "члена паствы" он явно не спешил, двигаясь внутри круга медленно и даже неуклюже. Зато малолетние "овечки" развлекались вовсю.
- Вот хромый, а неймётся ему, - подытожила, глядя на веселье, Стэнка.
- О чем ты там? - качнул ее на плече парень (имя его еще бы вспомнить).
- Да ни о чем. Снимай меня, - бережно опустили ее вниз, на траву. - Пить что-то хочется.
- Я видал, где квас разливают, - оскалился ей ухажер... вот как его, все ж, зовут?
- Добро. А ты, Солена?
- Чего? - просияла им та с высоты. - И мне тож! Квасу!
Так они остались с подружкой вдвоем. Правда, ненадолго. И Стэнка уже в развороте поняла: вернулись не с квасом... и не ее...
- Здравствуй, душа... Стэнка.
- Здравствуйте, господин... Новик, - выдохнула она.
- Нам бы поговорить с тобой.
- Так вы говорите.
- Не здесь, - мотнул мужчина головой.
- В другое место я с вами не пойду, - уперлась в ответ Стэнка.
- Да ты не бойся. Я... - начал господин Новик и вновь осекся. И в правду: кто кого бояться еще должен? После такого то? - Я лишь поговорить.
- Так вы говорите.
- Стэнка?
- Ну?
- Я тебя про-шу, - выдавил мужчина сквозь зубы. И даже пятнами весь пошел.
Солена, переводя взгляд с него на подружку, испуганно кашлянула в кулак:
- Ой!
- Так ты идешь? - скосился на нее господин Новик.
- Кто? - выкатила глаза Солена. - Я?!
- Да причем здесь...
- А никто никуда с вами не идет. И вообще... некогда нам, - прошипела Стэнка и, схватив Солену за руку, решительно двинула прямо в толпу.
Подружка ее сначала дергалась сзади и пищала, но, потом как-то стихла и травница на ходу обернулась: не оторвала ли той в запале руку? Но, через миг ее саму неожиданно вынесло на простор и яркий дневной свет. Стэнка, разжав ладонь, замерла. Толпа удивленно загомонила.
- Вот кто теперь пожелал?! - услышала радостно-хмельной выкрик дядьки Прохора. - Выходи, девонька! Не стыдись!
- Куда? - хрипло уточнила Стэнка и, наконец, обернулась.
На другом конце людского круга стоял отец Зоил. И на вид удивлен был не меньше самой травницы, сжав в руках черный платок... Это что - ей и... "овцой"?
- Пропустите меня, - рванула Стэнка назад в гущу. Но, народ сплоченно ей воспротивился - еще бы, такое зрелище упустить:
- Чего ты боишься то?!
- Давай, побегай!
- Стэнка, не робей! - понеслось в нее с разных сторон. Но, добило самое последнее:
