— Ладно. Стрельба — это грубая форма охоты. Стрелу не надо ни кормить, ни обучать.
— Вот это и показывает, как мало вы знаете о лесе, госпожа Матильда.
— Не называй меня «госпожа»! Мне это не нравится.
— Да ладно, не тряси подштанниками.
— Что? — взвилась Мэтти. — С каких это пор девочки носят подштанники? Я думала, ты это прекрасно знаешь, Роберт Вудфинн!
— Ну, не важно чем, что там у тебя есть. — Мальчик покраснел до корней волос.
Шагая по луговой траве, Мэтти внезапно остановилась. Ей показалось, что среди вереска промелькнуло что-то белое. Сперва это было неясное пятно, потом оно окрасилось золотом и, словно маленькое солнышко, спустилось на землю.
Мэтти начала осторожно подкрадываться к зарослям.
«Кто-то попался!» — подумала она и в следующий миг услышала, как пленник отчаянно бьется в ловушке. До нее донесся тоненький крик: «Ип-ип-ип!» Девочке показалось, что существо просит есть. Приблизившись к ловушке, она опустила глаза и невольно вскрикнула. Ее взгляду предстал только что оперившийся кречет! И когда он мигал, в его темных глазах всякий раз сверкали маленькие золотистые искорки.
Было видно, что состояние кречета совсем плачевное. Его окраска указывала на принадлежность к женскому полу. Когда птица била крыльями, у нее на груди и плечах становились заметны светло-коричневые пятнышки. При этом выступили прожилки от голода. Теперь уже не было сомнений, что птица просила еды. Она не могла выбраться из ловушки, а на ноге у нее виднелись обрывки пут. Мэтти поняла, что кречета прогнал отчаявшийся сокольничий — отец говорил, что такое случается. «Интересно, много ли времени прошло с тех пор?» — подумалось ей. Казалось, что, несмотря на выступившие прожилки, перья отросли совсем недавно.
При виде девочки птицу охватила паника. Она закричала еще пронзительнее, заставив Мэтти лихорадочно соображать. Глядя на кречета, она видела перепачканное, изголодавшееся создание, но было в нем еще что-то большее. В глазах снова блеснули золотистые искорки.
— Календула,[6] — прошептала девочка.
Она понимала, что птица должна обязательно выжить. Отец говорил, что лишь величайшим из сокольничих нужны кречеты. И эта птица означала осуществление самой радужной мечты. Должно быть, их судьбы где-то переплелись.
Оглядевшись по сторонам в поисках Финна, девочка приподняла подол своего платья и начала отрывать его. Но домотканая материя была слишком крепкой.
— Ну вот, ничего не получается, — пробормотала Мэтти.
Тогда она подняла подол и быстро спустила нижнюю юбку. Эта деталь одежды была сделана из более тонкой ткани и разорвалась легко. Мэтти понимала, что должна спасти птицу во что бы то ни стало, поэтому совсем не жалела одежду. А успокоить птицу можно было только одним способом — закутать ее! Девочка подумала о том, что уже нашла имя для своей новой подопечной — Календула. И она будет называть так молодую птицу, пока та к этому не привыкнет.
Стоило только попробовать накрыть птицу, как она сердито клюнула девочку в ладонь, но от голода совсем не причинила ей боли. А теперь сидела нахохлившись, снова готовая к нападению.
Наконец Мэтти удалось накрыть птичью голову обрывком ткани. Теперь следовало закрепить петлю на ноге.
Вскоре девочка уже несла птицу к замку и что-то шептала себе под нос.
— Что это там у тебя, Мэтти? — Финн вырос перед ней и стал разглядывать странный сверток у нее в руках. До этого птица сидела спокойно, но при звуках незнакомого человеческого голоса стала дрожать и метаться.
— Тише! — прошептала девочка.
— Но что это такое?
— Не видишь, что ли?
— Ну же, Мэтти, скажи.
— Тебе правда интересно?
— Да, Мэтти, мне правда интересно.
— Это… ну… это упало от голода! — Девочка хитро улыбнулась, потом оба густо покраснели. Финн уставился на самый интимный из предметов женской одежды, и Мэтти осмелилась пошутить над этим.
Он шагнул к ней и пригладил темный завиток волос, торчавший у нее из-за уха, его рука прикасалась к ее коже слишком долго.
— Мне нужно идти, — сказала девочка и низко опустила голову, чтобы Финн не заметил ее смущенный взгляд.
Отойдя на несколько шагов и наконец взяв себя в руки, она улыбнулась и одарила его ослепительной улыбкой.
— Я нашла кречета. Он считается самой умной и целеустремленной птицей. Некоторые даже называют его благороднейшим из соколов.
— Ну, тогда я полагаю, эта птица нашла самую подходящую хозяйку, — ответил мальчик неожиданно охрипшим голосом.
Мэтти почувствовала, как бешено забилось ее сердце. Она на мгновение закрыла глаза и двинулась дальше.
Вскормить ребенка может и посторонняя женщина, а вот сокола благородный человек должен растить сам, не полагаясь на нанятого сокольничего. Нет никакой радости в том, чтобы следить за птицей, сидящей на чужой руке.
Поднимаясь по лестнице после охоты с Лирой, Мэтти слышала, как шумят остальные соколы в клетках. Их приглушенный клекот, щебет и скрежет когтей казались ей чудесной музыкой, от нее темный камень светлел и рассеивались царившие в замке тени.
Войдя в помещение для птиц, девочка совсем успокоилась. Лишь здесь она по-настоящему чувствовала себя дома. Помещение было круглым и довольно просторным. Несколько насестов торчали по кругу из каменной стены, словно спицы колеса. Лира вернулась на свое место у окна. Рядом сидела пустельга Моргана, за ней Улисс, Мох и, наконец, Календула.
Стена круглого помещения была поделена на три части. Птицы занимали наибольшую из них, примерно в половину круга. Две остальные части были равны между собой. В одной находились столы с различным снаряжением для соколиной охоты: ремешками, коробками с иглами для вставки перьев, натертыми воском нитями, несколькими горшками с мазями, порошками и маслами, небольшими ножами, а так же плоским камнем, на котором резали мышей, чье мясо входило в ежедневное птичье меню. Иногда, если повезет, в мышеловки попадались и небольшие крысы. Сбоку от этих столов находились два больших бассейна для купания птиц. Один был наполнен водой, другой — песком для сухих зимних ванн. Над столами было вбито несколько колышков, на которых висели путы. А еще выше находилась полка с маленькими красивыми кожаными колпачками. Некоторые из них были уже очень старыми, прослужившими долгие годы. Все они были раскрашены в цвета герба Фитцуолтеров — малиновый и зеленый. А в третьей части было место для самой Мэтти. Там стояла кровать, помещенная в стенную нишу, и ванна, а в стене было несколько выступов.
