— Гвардейцы, легионеры и воины! Настал наш час, когда в руках наших судьба Отечества! Не думайте, что бьётесь за меня! Вы бьётесь за Кинхарт и Кровогорье, за свои семьи, друзей, родных, друга за друга! Нас ждут великие битвы, и сброд бандитов головорезов и контрабандистов, лишь первая битва, первая преграда, на пути к славе и порядку в стране! Бейтесь храбро и отважно, бейтесь как истинные солдаты легиона! Когда же мы побьём их, мы маршем пройдёмся по землям Лоренца! — юный император не кричал и рычал, солдаты подняли оружие к небу, ответ их был рёв, подобный реву драконьей армии
— Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! — кричали они, и эхо их клича разносилось по всему городу, ответный крик их врага не был столь громогласен и оглушителен, как крик красных легионеров гвардейцев, среди которых было и городское ополчение, воодушевлённое речью императора. Лайан подул в рог, боевые ноты оглушительно вырывались из них, поднимая всех на бой. Расстояние между двумя армиями составляло четверть лиги.
Легионеры пошли вперед, с каждым шагом ускоряясь. Воины Пэтрота вяло шли вперед, неготовые принять полноценный бой и хорошо вооружёнными солдатами. По сравнению с легионерами, люди Пэтрота были самым настоящим отребьем, у которых насчитывалось как максимум один легион умелых воинов, которые были мало-мальски вооружены. Однако, у Рендона Пэтрота было подкрепление, и они численно превосходили силы молодого императора, но не настолько, чтобы разгромить Лайана.
Две армии, наконец, встретились. Легионеры клинов врезались в ряды бандитов и мародеров, рубя, кромсая, вгрызаясь в глотки, словно бешённые гончие. Лязг стали о сталь, крики, вопли, стоны и оглушающий рев только горячил кровь, но Лайан знал, что кинься он в гущу событий, то моментально завязнет среди пехоты на своём коне. Те, кто умудрялся провраться к императору, тут же встречались с мечами и копьями гвардейцев, которые неустанно прикрывали юного государя, пока тот носился по полю боя, перед своими полками, могучий и великий, он воодушевлял своих солдат.
— Наше дело правое! — кричал он, срывая голос
— С нами боги! –
— Ура! Ура! Ура! — было ответом его солдат.
— КАРТЕЧЬ! — истошный и панический крик раздался внезапно, так же как и взрыв под копытами коня Лайана. Передние копыта вороного жеребца были разорваны в мясо и осколки костей. Конь умер сразу. Юному государю повезло, и он просто упал на землю, не слабо приложившись головой. Уши заложило, в них запекалась кровь. Приступ вновь охватил его. Руки и тело затряслась, словно в конвульсии. Первые минуты он не мог понять, что происходит, повсюду гремели взрывы, подбрасывая людей и поднимая столбы пыли. Внезапно, глаза его заставила кровавая пелена ярости. Он поднялся на ноги и вонзил меч прямо в грудь одному из бандитов. Затем ещё одному отрубил все четыре конечности. Пятому противнику он вовсе отрубил голову. Свалив с дюжину бандитов, император взял рог, что висел на его поясе и протрубил в него. Боевые ноты вновь звучали и легионеры, которые на несколько нут оказались в свалке боя, вновь сумели организовать строй и дисциплинированно рубить врага.
Кровь, крики, отрубленные конечности, кишки и дерьмо. Всё это заставляло биться, не смотря ни на что, лишь бы не присоединиться к этой кровавой каше. Похоже, Пэтрот поднаторел в алхимии, раз уж пустил в дело бомбы. Теперь уже Лайан бок о бок бился с легионерами, ополченцами и гвардейцами. Взрывы гремели то тут, то там. «Враг боится задеть своих, а значит», решил император «их надо истребить всех до единого, что бы они не подорвали город, неизвестно, сколько их запасов картечи»
***
Они пробирались по зловонным коридорам столичной канализации. По колено в сточных водах, они продолжали идти, время от времени прячась в тенях, чтобы не попасть на глаза бандитам, что сновали от места к месту. Вдалеке отчётливо слышались взрывы. Рендон Пэтрот долго готовился к тому, чтобы захватить Кинхарт. Запасы картечи могил стать решающим фактором в сражении за гавань и весь город. Время было на исходе.
Судя по планам канализации, им следовало пройти буквально сто метров, повернув направо, а затем влево. Так они и поступили, а когда замечали отряды в дюжину человек, они пряталась, прильнув к стенам, что были в тени.
Сколько же тут было крыс. Стони тысяч голодных и озлобленных крыс, группами, словно чёрные пятно бегали из угла в угол. Наверняка здесь они устроили себя гнёзда, питаясь всем мусором, что люди скидывали сюда.
Крик бандитов эхом разносился, ударяясь о стены канализации. Крик страха и паники. Сейна моментально узнала это существо. Молва звала его утопленником. Человекоподобное существо, с острыми клыками и когтями, выросшими на спине, голове, руках и ногах плавниками и жабрами. Глаза большие, словно у рыбы.
Девушка застыла на месте и взвела уже заряженный арбалет. Так же сделала и Кира, к которой Сейна питала некую неприязнь. Фаил шел вперед и рукой приказал им ничего не делать. Чудище увлечённо раздирало тело незадачливого бандита, поедая его плоть вместе с кожаными доспехами. Фаил махнул рукой. Щелчок. Выстрел. Два арбалет выстрели одновременно, и болты нашли свою цель, моментально добив утопленника. Натянув болты в тетивы, они двинулись дальше. Теперь им приходилось двигаться быстро и аккуратно. Так как бои шли не только на улицах, но и в этих тёмных коридорах.
Потолок коридоров над их головами шатался и трещал от взрывов картечи. Не завидовала Сейна тем легионерам, что столкнулись с такой силой. Она и так всем сердцем ненавидела Пэтрота, а теперь вовсе желала лично отправить его к праотцам. Это стало навязчивой идеей, которая затмила её разум. Её дорогой Айдан все реже и реже приходил в её сны. Она забыла его голос, забыла запах, забыла вкус губ и чувство, когда он касается её. За это она себя ненавидела. За это она хотела с корнем выдернуть свои волосы, спрыгнуть со скалы. Как только Пэтрот умрёт, она поедет в Кулдар, во чтобы это её не встало.
Фаилу дали приказ вернуть её, но выполнять этого он не хотел, значит, она сможет поскорее убраться из столицы после всего. Кира же старательно пыталась вывести её из себя, и похоже. Она могла преуспеть в этом, с её то стервозностью. Как же Сейна хотела поскорее всё закончить. И вскоре её выпадет такой шанс…
Вход в Убежище Пэтрота охранялось баррикадами и тремя дюжинами солдат в дорогих кольчугах, вооруженными добротным оружием, с символикой белового ворона. Отряд застыл за углом. Факелов в этой части канализации было много. Фаил достал из сумки небольшой шар, обмотанный сталью и тряпками, с носиком и фитилём.
— Как только это ослепит их, стреляйте по ним без остановки. А я пойду вперед. — женщины кивнули, взводя арбалеты. У Сейны вновь вложит болт, и приготовиться к стрельбе получаюсь на счёт восемь, у Киры на счёт шесть. Фаил зажег фитиль и кинул его на баррикады. Вспышка и оглушительный свит пронеся по канализациям. Обнажив меч, Кеван рванулся с места и за несколько прыжков преодолел расстояние в два десятка метров. Несколько раз он взмахнул мечом и убил нескольких бандитов. Спуск. Выстрел. Тетивы арбалетов застрекотали в унисон звано стали о сталь, болты врезались в плоть, убивая бандитов одного за другим. Вскоре все закончилось.
Сейна вспомнила это чувство. Чувство того, что она лишает человека жизни. Убивает. Когда это вызывало у неё восторг и эйфорию, теперь же она чувствовала себя паршиво и отвратно. Позади послышалось хлюпанье и зловещий рык. Она моментально вытащила клинок из ножен, бросив на мокрый пол разряженный арбалет. Разворачиваясь бедрами, она увеличила силу удара. Лезвие клинка обагрилось тёмной кровью утопленника, она ударило его прямо в сонную артерию. Чудище начало захлёбываться собственной кровью, но ужасными и когтистыми лапами оно попыталось задеть Сейну и утащит её в сточный канал. Девушка глухо зарычала и пнула чудище ногой. Послышался щелчок арбалета. Кира метко выстрельнула в ещё одного утопленника, который накинулся на Сейну сзади. Не успев ухмыльнуться, она зарядила второй болт и тут же выстрельнула навскидку, ранив третьего утопленника. К этому времени к ним подскочил Фаил, и, прорычав указание двигать к входу в убежище Пэтрота, зарубил трёх утопленников.
