Пока у него хватило времени только на перевод небольших отрывков из каждого тома; достаточно, чтобы показать содержимое всей коллекции. И его заинтриговало и обеспокоило одно очень необычное сведение: Тиир, название континента, населенного всеми известными народами, от хаксусцев на севере до луризийцев и четтов пустыни на юге, было древним словом, означавшим «тюрьма».
Опаздывая на чрезвычайное заседание совета, Оркид, доставивший Деджануса на пинассу, спешил обратно во дворец. Всю дорогу до корабля коннетабль не переставал говорить, отчаянно пытаясь найти какой-то предлог, позволяющий ему остаться в Кендре. Наконец Оркид прямо велел ему заткнуться, и прежде, чем Деджанус успел использовать это как предлог проявить свой дурной нрав, канцлер сообщил ему об измене короля Томара.
– Чандра вот-вот падет, – старательно объяснил Оркид. – Мешает этому – и мешает открыть путь на Кендру Линану и его армии варваров – только одно: Великая Армия в южной Чандре. Твоя Великая Армия.
Новости о переходе Томара на сторону неприятеля было достаточно, чтобы заставить заткнуться даже Деджануса, и остаток пуги до порта прошел без единой жалобы, дав совести Оркида время помучить его за то, что вообще поддержал кандидатуру Деджануса в командующие Великой Армией. Он нутром чуял, что выбор этот был катастрофическим, но отчаянно надеялся, что качества и численности армии хватит для преодоления недостатков ее генерала. В любом случае, утешал он себя, выбора у него не было: если бы Оркид не поддержал его, Деджанус мог погубить их обоих.
Когда Оркид прибыл к главным воротам дворца, то увидел, что подход к ним загорожен группой из примерно двадцати оборванных всадников, которые спорили со стоящими на часах королевскими гвардейцами. Он уже собирался протолкаться вперед и предоставить часовым разбираться с этим самим, когда вдруг услышал знакомый голос.
– Боже, – произнес он вслух, – а он-то откуда взялся?
Оркид протолкался через толпу и схватил за узду коня, ближе всех стоящего к воротам. Всадник повернулся в седле, лицо его внезапно сделалось рассерженным, рот открылся для проклятья, ругательства или крика, но вместо этого он удивленно произнес:
– Канцлер?
– Гален Амптра? Это вы?
– Вы не могли бы сказать этому дураку часовому, кто я?
Оркид заколебался – ни о каких симпатиях между ним и любым членом Двадцати Домов и речи быть не могло, – но при данной чрезвычайной обстановке мелкая вражда не имела значения.
– Все в порядке, пропустите их, – велел он часовому. – Это сын герцога Холо Амптры, и я готов поручиться за него и его собратьев-рыцарей.
– Здесь не все собратья-рыцари, – раздался женский голос. Оркид взглянул на всадницу рядом с Галеном, но не узнал ее под густым слоем грязи и пыли.
– Извините, сударыня, я вовсе не хотел обидеть…
– Не «сударыня», канцлер, – поправил его Гален. – Это королева Чариона Хьюмская.
Оркид сглотнул.
– Прошу прощения, ваше величество, я понятия не имел…
– Вполне понятно в моем нынешнем состоянии.
Оркид взмахом руки предложил всадникам проезжать, но не выпустил узды коня Галена.
– Когда я слышал о вас в последний раз, вы все еще находились у Томара, – сказал он. – Мы полагали, что перейдя на другую сторону, он заточил вас или устроил вам засаду.
– Томар разрешил нам беспрепятственно уехать, – сказала Чариона. – Мы поскакали прямо сюда.
– Сколько вас тут?
– Нас осталось три сотни, – приуныл Гален. – Мы выдержали много боев.
– Вы говорили с Томаром?
– Нет. Об изменении политического положения в Чандре нас уведомил Барис Малайка. И он же передал нам письмо от Томара к королеве Ариве. Я бы оценил, если бы вы помогли нам немедленно увидеться с ней.
При упоминании о письме у Оркида екнуло сердце.
– Вы знаете, что содержится в письме?
Чариона извлекла из седельной сумки сложенный пергамент и показала Оркиду, что тот по-прежнему запечатан красным сургучом с гербом Томара.
– Королева сейчас на чрезвычайном заседании государственного совета, – торопливо сказал он. – Собственно, я сам как раз туда и шел. Дайте мне письмо, и я позабочусь, чтобы она получила его.
Чариона без колебаний отдала пергамент.
– Спасибо. В таком случае нельзя ли отвести нам покои, где мы могли бы умыться и переодеться с дороги…
– Мой отец будет горд принять вас под своей крышей, Чариона, – предложил Гален.
Оркид заметил милые улыбки, которыми обменялась эта парочка. Он не был уверен, что именно это предвещало ему и двору, хорошее или плохое, но определенно требовало пристального внимания. Он никак не ожидал, что член Двадцати Домов пригласит кого-то из провинций остановиться у них, даже столь высокородную особу, как Чариона. Высокомерие Двадцати Домов было одной из постоянных величин в жизни Оркида при дворе.
– Думаю, будет лучше, если я остановлюсь здесь, во дворце, – уклонилась Чариона. – Поступив иначе, можно оскорбить Ариву, а мне бы не хотелось этого делать. И ты забываешь, что твой отец принадлежит к старой знати, а на ее взгляд мой статус немногим выше, чем у кендрийской прачки.
Гален открыл было рот, собираясь возразить, но честность не позволила ему этого сделать. Чариона была права.
– Отлично, но не стану делать вид, будто я не разочарован. Я вернусь как можно скорее. – Он взглянул на Оркида. – В конце концов, я ведь тоже член заседающего совета, если Арива не заменила меня.
– Королева никогда бы так не поступила, – заверил его Оркид. «Как бы сильно я этого ни желал». – Но королева не станет требовать, чтобы вы явились на заседание сегодня же, после вашего долгого путешествия и пережитых вами тяжелых испытаний. Явитесь к ней нынче вечером.
– Тогда до вечера, – сказал Гален, на этот раз Чарионе. Они быстро поцеловались, и Гален с другими рыцарями покинул дворец. Оркид окликнул проходящего мимо слугу.
– Покои для ее величества королевы Чарионы Хьюмской. В крыле для гостей королевской крови. Позаботься, чтобы для нее нашлись одежды и туалеты. И позаботься о ее лошади.
– Спасибо, канцлер, – поблагодарила она, обернувшись через плечо. – Я не забуду, как вы пришли мне на выручку у ворот.
– Уверен, – отозвался он, не настолько громко, чтобы она услышала.
Поспешив к себе в кабинет, он осторожно распечатал письмо Томара. Как он и опасался, в нем подробно излагались причины перехода короля Чандры на сторону Линана, включая изложение со слов Линана событий в ночь убийства Береймы. За одним важным исключением – вывода, что Арива, должно быть, участвовала в заговоре, вознесшем ее на трон, – изложение это было точным.
